Кузница душ

Она может плыть часами. Может. И будет.

Нет смысла бежать от врага, который еще даже не появился. Нет смысла прислушиваться к каждому ощущению, вглядываться в туман. Она в нынешнем своем положении не сможет ничего сделать чтобы подготовится к схватке, а значит все равно придется действовать по ситуации. Придумывать себе можно все что угодно, то толку? Нужно доплыть до другого берега, а так, торопясь, она устанет и захлебнется не водой даже, а собственным страхом быстрее, чем окажется там, где должна.

А она должна. Если хочет еще увидеть друзей, наставника, висла и вообще хоть что-нибудь кроме чертовой воды и тумана. Должна.

Разумеется, за мгновение Альба не успокоилось. И за следующее тоже. Но мысли о том, что важнее плыть вперед, чем искать что-то в переменчивом мире, все же помогли сдерживать страх. Не уменьшать — это у Альбы никогда не получалось, но сдерживать. Она могла действовать, чувствуя тревогу, но не поддаваясь ей. Могла бояться — но действовать. Здесь и сейчас — просто грести вперед, и от размеренных движений страх словно бы становился чуть-чуть более терпимым.

В какой-то момент Альба начала думать, что ошиблась с размерами озера, и другой берег куда дальше, чем она может доплыть, но эти мысли оказалось отбросить даже проще, чем размышления о том, что может быть в тумане. Нужно двигаться. Отдыхать по паре минут на одном месте — и двигаться дальше. Вон, тот же ментальный контакт она ведь освоила именно так — двигаясь очень медленно, незаметно почти, но все же шал вперед. А когда только начинала, то думала, что вообще же ничего не сможет, и задача казалось невыполнимой… А поди же ты.

Туман медленно, но все же редел, и в один момент впереди замаячило пятно не света даже — огня. Альба размеренными гребками начала к нему приближаться, и не сразу, но поняла, что огонь горел внутри чего-то, больше всего похожего на пещеру. Словно бы край озера оказался в каком-то довольно внушительного размера каменном гроте.

Но, по крайней мере, тут был берег, а она все же устала.

Огонь, как и каменная кромка, отделяющая воду от суши, не пытался отдалиться, хотя Альба уже была внутренне готова и к такому исходу. Но, видимо, местные божества, или кто тут заведовал всем этим местом, пока были к ней милостивы.

Хотя дальше и было… Странным.

Не без труда выбравшись на довольно скользкий камень, Альба почти без удивления констатировала, что одежда на ней появилась сама собой. Теперь это были короткие шаровары и рубаха без рукавов из тонкой, почти прозрачной ткани. Ну ладно хоть не голой ходить тут надо — и то хорошо. Все же любови к эксгибиционизму она никогда не питала. Нагота была предпочтительнее черных тряпок, но все же какая-никая одежда была точно предпочтительнее наготы.

В дальней части грота обнаружился даже не костер, а самый настоящий очаг, где в котелке булькало что-то столько приятное по запаху, что у Альбы от голода начало сводить желудок. Около очага была кровать с прекрасным белоснежным бельем, чуть поодаль — стол с весьма изысканной на вид посудой, бутылками вина и множеством десертов.

То, что нужно после столь долгого плаванья.

У огня было тепло. Еда и покой манили. Альба, после небольшого колебания, подошла и потрогала рукой кровать — как настоящая. И очень удобная, со свежим бельем, пахнущим, как в детстве, мятным порошком и чистотой . Пришедшая не без сожаления откинула идею немедленно растянуться тут во весь рост и подошла к столу, где, кажется, только прибавилось еды.

В нос ударил разом десяток знакомых и очень притягательных запахов, многие из которых навсегда остались в глубоком детстве, во временах, когда бабушка еще была жива и еще накрывала на стол к приезду внучки.

Альба очень хорошо чувствовала — это все тут для нее. Вино, десерты, любые блюда — все это в ее полном распоряжении. Рагу в котелке не оскудеет, перина будет мягкой, а простыни не утратят чистоты ни за день, ни за месяц, ни за год. Каждый день тут будет изобилие всего, что она, Альба только захочет.

Пришедшая обернулась кругом.

Грот за спиной исчез. Теперь она была, судя по всему, на кухне в чьем-то доме. Она буквально чувствовала, какой огромный и просторный особняк. С библиотекой, полной редких книг, с шикарным залом с настольными играми вроде инкрустированных золотом шахмат, с пианино, с выходом в оранжерею, полную прекрасных цветов. Со множеством самых обычных ручек и тетрадок для того чтобы записать все, что она только захочет. Или зарисовать на холсте рядом. Или выстругать из дерева…

В паре шагов появилась лестница наверх, и Альба нутром чувствовала, что там будет просторный чердак и вид на горы. Или на море. Или… Любой, какой она захочет.

Здесь вообще будет все, что она захочет. Альба, оторвавшись от созерцания стола с десертами, который буквально на глазах стал в несколько раз больше, несмело прошла по комнатам, открывая появляющиеся одну за другой двери.

Неужели вот оно — ее желание? Иметь все что захочет? Еду, чистую постель, время и место чтобы писать или рисовать, или делать еще что захочет… Надо только переплыть озеро — и теперь этот личный рай открыт для нее?

Ведь тут были не только запахи из прошлого. Не только роскошь, которую Альба никогда себе не позволит. Ни одни лишь вещи, вовсе нет.

Этот дом был прекрасны, удивительным местом, полным того, что не купить ни за какие деньги. Здесь были сотни книг с еще ненаписанными историями, музыкальные шкатулки, играющие еще не придуманные мелодии, и артефакты-трансляторы, способные показать еще не прошедшие спектакли. К ее услугам были тысячи мелочей на любой вкус, от резных статуэток воинов с Огненной Земли, которые никогда не попадут в руки никому из алисианцев до прекрасных медальонов из тончайшего переплетения золота и магии, которые навсегда похоронены во льдах Оставленной земли. А сколько тут было вещей с ее родины, давно считавшихся навсегда утерянными или вовсе не существовавшими, вроде Янтарной Комнаты или библиотеке Ивана Грозного…

И все это бесконечное изобилие было лишь для нее одной.

Сегодня и каждый день.

Альба, открыв очередную дверь и оказавшись в небольшой светлой комнате, чьи окна выходили на цветущий вишневый сад, увидела стоявшую прямо по центру ближайшего столика модель парусника. Парусник был ровно такой, какой она хотела в детстве, но так и не смогла уговорить ни мать, ни дядю купить. Она протянула руку, почти касаясь лакированного борта, и заметила, что рядом лежит несколько конфет. Тех самых, ее любимых, из супермаркета через дорогу.

И обертка шелестит так же… Но стоило эту обертку развернуть, как на место мечтаний о том самом, почти забытом вкусе, вторглась мысль о других, совсем других конфетах, в совсем не шелестящих обертках. И о том, как она их впервые попробовала.

Пока она тут наслаждается разглядыванием и едва ли не надкусыванием, в ином, реальном месте нужна ее помощь.

Эта мысль словно по волшебству развеяла все наваждение. Столько людей помогало ей… Менталист Теор, сам даривший сладости и старавшийся облегчить жизнь в новом мире, да и которому, к тому же, явно импонировало ее желание учиться ментальной, и не только, магии, несмотря на трудности. Свен со своим взрывным характером, остающийся рядом несмотря на несогласие с многим и многим. Сигурн, показавшая Альбе что в новом мире у нее могут быть друзья, и без слов сегодня пошедшая за ней навстречу буре. Ами и Жан, наперекор собственным стремлениям готовые остаться подальше от места действия ради того чтобы помочь… Драйх, Эльза и Вагнер, приехавшие сюда просто потому что решили, что тут может понадобиться их помощь. Хамл, который почему-то доверился ей, избрал своей хозяйкой и, несмотря на страх и тяжелые воспоминания, пытался, как мог, рассказать о том, что живет в лесу. Да даже декан де Мар, терпеливо сносившая их выходки и готовящая ведь не только к вламагу, а и к практике магии и, пожалуй, жизни мага в целом. Невесть почему заступившаяся за них волшебница, Саманта, углядевшая в том числе и в ней не просто адепта, а того, кто может помочь, кто хоть немного, но равен обученному магу…