Кузница душ

Магистр, с которым староста пока еще первого курса, и не только он, уже имел жаркий спор, с мрачным видом приняла пергамент. Прочитала. Подняла взгляд на Ганса. Потом прочитала еще раз. Отложила в сторону, и, тряхнув головой с словно бы поникшими от всего происходящего кудряшками, тихим и вкрадчивым голосом осведомилась:

— Это как понимать?

— Я ведь предельно ясно описал. В свободной форме. Потом перепишу как положено, госпожа, — с холодной решимостью ответил ван Хаттен, прямо смотря на декана теоретиков.

— Вы принесли мне заявление на отчисление по собственному желанию.

— Все верно.

— И как это понимать? — повторила де Валей.

Ее студенты, тихо перешептывались. Обычно довольно благожелательная ко всем окружающим магистр сейчас выглядела грозовой тучей, готовой вот-вот начать метать громы и молнии.

— Вы ясно дали понять, что несете ответственность за нас как за студентов университета, и именно поэтому наше участие в противостоянии немертвым исключено. Так что я взял на себя смелость несколько изменить нынешнее положение дел, — спокойно и неожиданно дипломатично заметил ван Хаттен. — И как свободный совершеннолетний маг добровольно решу, что мне делать в нынешней ситуации.

Со своего место за столом поднялся Вольдемар, так же державший в руках пергамент.

— Это исключено, — отрезала де Валей, чье удивление ни от кого не укрылось, пусть магистр и попыталась скрыть его за бескомпромиссным тоном. — Я не намерена потакать вашему безумству. Помимо всего прочего я и не уполномочена принимать подобные заявления. От вас, ван Хаттен, я подобного не ожидала.

— Почему же? Потому что мои братья в тюрьме как пособники архилича? Потому что мой род опозорен, а отец с матерью лишились всех должностей и их злопыхатели обвиняют их во всех смертных грехах совершенно безосновательно?

Гнев, до того тлевший в Гансе, и так постоянно срывавшемся по мелочам на окружающих после разоблачения лича, теперь был ощутим всем. Несмотря ни на что воспитание аристократа требовало держать себя в руках, и от того контраст подчеркнуто вежливого тона и смысла сказанного был еще сильнее.

— Потому что вы — староста, и пример для однокурсников, — спокойно ответила де Валей.

— Да. Пример, — Ганс отвернулся от де Валей и обвел глазами всех собравшихся. — Пример, за спиной которого только ленивый не злорадствует о мерзкой семье робинистов, лишившихся власти и положения. Пример, чье будущее без денег и связей все высмеивают. Пример того, как легко потерять все не будучи ни к чему причасным. Что, вы думаете, я не в курсе, сколько времени вы перемывали косточки новости о расторжении моей помолвки отцом будущей невесты? — Ганс мотнул головой, словно бы отгоняя все сказанное. Длинные и словно бы поникшие светлые волосы на секунду закрыли его лицо, словно давая шанс спрятаться от всех. Но ван Хаттен предпочел этим шансом не воспользоваться, убрав пряди за ухо и, не дав никому ничего ответить на первую часть своей речи, продолжил говорить: Я — пример, которому, как и многим до меня, дали пост старосты ради шанса показать себя достойным чести своего рода. И я делаю именно это. Ван Хаттены — люди чести. Вы называете боевых магов мясниками — но мы не только боремся со злом, но и защищаем добро. И плевать что я не учусь там же, где поколения моей семьи. Плевать, что вы говорите о моих братьях. Плевать, сколько подковерной возни еще выплывет наружу. Я — ван Хаттен, и я не намерен как трусливая шавка бежать прочь, пока другие рискуют жизнью, исполняя свой долг. Долг магов перед людьми. Если для этого нужно покинуть ряды студентов — то да будет так. Таков мой пример.

Несколько секунд в таверне стояло просто оглушающая тишина. Потом со своего место поднялся Дитрих.

— Ни для кого не секрет, что я и Ганс не то чтобы закадычные друзья, — мягко начал он. — Но коль я его заместитель, и тоже в некотором роде, немного, пример, или хотя бы тот, кто пытается быть примером, то выскажусь и я. Я не считаю правильным ситуацию, в которой нам всем нужно идти туда. У нас разная подготовка, разные цели, разные умения. И мы лишь студенты. Нормально будет подождать, когда напитаются щиты на дилижансах и уехать отсюда. Буря не будет преследовать долго — по крайней мере именно так говорят приехавшие сюда маги, — Дитрих кивнул на вторую половину таверны, где два десятка мужчин и женщин что-то обсуждали за одним столом. Впрочем, внимательный взгляд мог ухватить тот факт, что как минимум главный среди них, среднего роста рыжий мужчина с глубокими черными глазами, прислушивался к тому, что происходило в другой части зала. — Так вы послужите своей семье и магии в целом, совершив в будущем множество важных вещей. Наверняка можно будет помочь, оставшись здесь и вложившись в какой-нибудь из защитных ритуалов, лишняя магия лишней не бывает, даже от первокурсников. Но все же если есть те, чье сердце и долг говорит, что взвешенным решением будет присоединиться к магам, отправляющимся в Лес, то я не считаю, что этому нужно препятствовать. И я сам и мой друг Йозеф присоединимся к Гансу и всем, кто захочет пойти на передний край борьбы. Всегда есть задачи, которые мы сможем решить, и даже малый вклад в общее дело будет ценен. Каким бы он не был.

Де Валей покачала головой.

— Господа, я понимаю вашу преданность делу и порядочность. Но есть случаи, когда надо трезво оценивать собственные возможности. Есть те, кому по роду профессии положено заниматься подобными вещами…

— Там наши друзья, — Жан поднялся со своего места. — Они пошли туда сами, ни у кого ничего не спросив. И мы пойдем. При всем уважении к вам, магистр. Или вы поможете, или мы сделаем все сами. Как умеем. Те, кто хочет.

Зашуршали пергаменты. И не только у первокурсников. Де Валей с немалым удивлением увидела, как пишут, очевидно что, и многие из ее собственных студентов. Магистр вздохнула про себя.

Она сама переживала за оставшихся на линии защиты друзей, но и вести туда студентов совершенно точно не собиралась. Но было ясно — они действительно все сделают сами, как сделали сами их товарищи, чудом успевшие до прихода бури в город добраться в Нижний Выховец на лошадях. Точнее, магистр надеялась, что они успели…

Де Валей поднялась на ноги, осматривая студентов.

— Убирайте свои заявления. Я поговорю с мастером де Стеном о том, каким образом вы можете им помочь.

— Мы… — начал было Ганс, но де Валей только подняла руку.

— В сложной ситуации нет ничего хуже искреннего поступка, который по незнанию совершающего его приносит лишь беды. Посмотрим, что вы можете сделать, никому не помешав в первую очередь. Оставайтесь здесь, — бросила магистр и прошла на вторую половину зала, начав о чем-то беседовать с рыжеволосым магом.

Некоторое время студенты сидели молча, потом их половину залу заполнили перешептывания.

— Думаешь, нас правда возьмут туда? — почему-то шепотом спросили Амири Жана.

Жан, подумав, кивнул.

— Не думаю, что драться с нежитью, там опыт нужен всегда, но подпитывать истощенных, помогать целителям или местных в дома загонять — вполне возможно. Все-таки мы хотя бы простые вещи, но умеем, а они, — он кивнул на третьекурсников, — наверняка и защитные, и изгоняющие ритуалы хотя бы в теории знают. Так что пригодимся как-нибудь.

На удивление, переговоры старших магов завершились быстро. Рыжеволосый мужчина поднялся со своего места — и в этот же момент заклинание, защищавшее от прослушивания, исчезло.

— Что ж, адепты, мое имя — Дамиар де Стен, магистр. Некоторые из вас высказали желание помочь в борьбе с нежитью, сейчас находящейся в Измененном лесу на границе с Нижнем Выховцем. Буря идет на спад, и очень скоро мы и вы сможем покинуть город под щитами достаточной силы. Все, кто намерен сейчас проследовать в Кафац для пересадки на виверну до Избора — можете идти грузить вещи. С остальными я и мои товарищи обсудим ваше участие в предстоящем противостоянии. Разумеется, никто из вас не отправится в гущу сражения, нам не нужны свежие немертые. Но у меня и у коллег есть идеи о том, как вы можете быть полезны. Но безопасности не обещаю. Никому.