Страница 22 из 37
Я играл с этой мыслью целый год, пока окончательно не понял, что Королева не лгала: убить ее невозможно.
Что ж… выход всегда есть, можно было убить себя. Но спешить с этим мне не хотелось, и вот почему. Когда Королева объявила, что мы вновь направляемся в Россию, через какое-то время я стал чувствовать, что у меня мерзнут пальцы на руках и ногах, когда на улице холодно. Это уже кое-что. Я сравнил себя с тушей, которая начинает размораживаться. Что если я не так уж безнадежен?
Я подумывал провести расследование, докопаться до обстоятельств собственной жизни, но у меня не получится организовать это втайне от Королевы. Разве я не имею права знать, откуда взялась эта необъяснимая амнезия? Почему на периферии зрения меня сопровождает девочка, сестра она мне или, может, подруга? Может быть, это детское воспоминание и я когда-то был ребенком… Но в это не верю даже я сам, и вряд ли поверит кто-то, кто сталкивался со мной в эти годы. Люди скорее склонны видеть во мне прихоть Королевы, игрушку, манекен.
Что если я не человек? Я слышал, алхимики хвастались, что умеют создавать гомункулов. У Королевы хватило бы денег купить себе одного.
И почему меня так пугают розы?
Имя генерала Мороза не раз всплывало в наших разговорах. Она досадовала, что он остался ей что-то должен, пыталась застать его под Москвой, но не вышло, и пришлось вновь отправиться в Сибирь, пусть и летом. Думаю, их связывает не только денежный долг… но впрочем, мне что за дело.
При первой же возможности я кинулся на улицы Красноярска с фотокамерой и штативом, а потом трясущимися руками перебирал отпечатки. Девочка-фантом так же смотрела на меня с некоторых снимков, и мне показалось, что она не столько сердита, сколько на грани слез.
Я боялся за нее и потому поскорее избавился от отпечатков, отдав их за бесценок тому же книгопродавцу. Я стал страшиться фотографии и редко брался за камеру, а ведь это был мой единственный способ почувствовать себя живым!
К этому моменту я трепетал от холода почти постоянно. Я не вылезал из перчаток, иначе пальцы мгновенно становились синими. Закутывался в многослойную одежду, вечно закрывался от ветра, дрожа даже летом, – и при этом старался, чтобы Королева ничего не замечала. Откуда-то я знал, что это начало конца. Если она поймет, что я стал мерзнуть рядом с ней, она быстро от меня избавится.
Разводить огонь в камине или топить печь было нельзя, и я стал налегать на горячий чай, обжигающий кофе, а когда мне предлагали, не отказывался и от алкогольных напитков. Нет, чрезмерно я не увлекался: водка не грела, хотя, когда она продиралась по горлу и вглубь, на миг казалось, что становится теплее.
Кажется, Королева начала догадываться. Она и сама любила перчатки и меха, но только ради тех ощущений, что они дарят, когда прикасаются к коже. Или, возможно, ей хотелось сохранить в неприкосновенности холод своего тела. Ее кожа была белой, как снег, и такой чувствительной…
Наконец момент истины настал. Сегодня я должен был отправиться на каток, но я просто не мог этого сделать, так меня трясло от холода в присутствии Королевы. Разумеется, скрыть это было невозможно.
– Тебе холодно, Кай? – спросила она отстраненно.
– Да! – выкрикнул я. – Да, я замерзаю!
Губы ее улыбнулись, а глаза, как всегда, остались парой льдинок. Накидка переливалась всполохами голубого и серебристо-синего. Она шагнула ко мне.
– Хочешь, я поцелую тебя, чтобы ты вновь перестал чувствовать холод?
Я попятился.
– Я уже делала это раньше. Ты просто забыл. Ты все забываешь.
Я отступал, пока не уперся в стену. Дальше пятиться было некуда.
– Я все забываю, верно. Ты заставляешь меня забывать обо всем. Из каких я земель, кто я, как меня зовут.
– Тебя зовут Кай.
– Это ты так говоришь.
– Это правда.
Она снова стала приближаться. Я съежился, на глазах выступили слезы. Я был жалок, но ничего не мог с собой поделать.
– Не подходи, не подходи!
– Кай, ты боишься меня?
– Да, – признался я. – Да, я боюсь тебя. Мне холодно. Ты украла мою жизнь. Ты забрала мое тепло. Ты отравила мою кровь. Сейчас, когда жизнь и краски возвращаются ко мне, ты хочешь убить меня.
– Это неправда, – возразила она ровным тоном. – Позволь мне помочь тебе, Кай!
Мне под руку подвернулся держатель с магниевой фотовспышкой, и я выставил его перед собой, как меч.
– Не подходи, – предупредил я ее. – Ты ничего не понимаешь в фотографии, но я объясню: вспышка – это не только свет. Это еще и взрыв.
Королева замерла. Угол рта у нее дернулся, как будто съехала вечная маска невозмутимости.
– Я, я хочу убить тебя? – переспросила она.
– Ты, ты!
– Я спасла тебе жизнь, – проговорила она почти спокойно. – Я погрузила тебя в анабиоз. Ты жив благодаря мне. Если бы не я, ты умер бы давным-давно и никогда не дожил бы даже до юношества. С такими осколками в сердце и в глазах…
Она отвернулась. Я опустил держатель со вспышкой.
– Я вижу девочку, – сказал я ей. – Девочка появляется на моих фотографиях, и я вижу ее. Вижу…
– Просто отражение в этих осколках.
– Она есть на самом деле. И я начинаю вспоминать ее. Девочка. Мы росли вместе. Ты убила ее?
Королева пожала плечами.
– Зачем мне ее убивать? Если ты рос вместе с какой-то девочкой, Кай, она давно умерла сама, без меня. Прошло столько лет.
– Почему сейчас? Почему я стал прозревать только сейчас?
– Осколки… тают, наверное. Прошли не годы, Кай. Прошли века.
– Но… девочка, – снова сказал я, потому что больше мне нечего было сказать.
Когда я был маленьким, мы сидели с ней под кустами благоухающих роз, в садике на крыше, и пели, взявшись за руки. Эта картинка явственно предстала перед моим внутренним взором.
– Герда, – произнесла Королева своим грудным голосом. – Я помню эту девочку. Она пришла в мой дворец… Замерзла и уснула вечным сном.
– Это ты заморозила ее, ты убила ее! Ты убила мою Герду?
Королева снова улыбнулась.
– Зачем мне было делать это, Кай? Я и не думала, что в размороженном виде ты такой истерик, право слово. Я сохранила ее для тебя.
Она отступила к окну и встала ко мне спиной.
– Иди, – сказала она мне. – Иди и не возвращайся больше, Кай. Ты найдешь свою Герду. Но как бы ты не пожалел об этом…
Я бросил держатель и заторопился к выходу.
Где мне искать ее?
Сейчас в Красноярске лето. Я слышал, что в центре города есть роскошный цветник. Не может быть, чтобы там не было роз.
Девочка со спичками
Анна Платунова
Мой папа такой выдумщик. Мне кажется, что он был очень шаловливым мальчишкой. Забирался на крыши, лазил в подвалы, воровал яблоки у соседей, изобретал всякие интересные штуки. Вот как сегодня, например.
Мама ушла на работу, хоть сегодня и воскресенье, но у нее работа такая, приходится трудиться даже в выходные. Она врач. Очень серьезная у меня мама. Иногда она смеется и говорит, что у нее два ребенка, а не один. Доченька – это я. И один неразумный сыночек – это папа. Папа смеется и подтверждает.
А папе вот никуда ходить не надо. Но это не значит, что он лентяй. Просто у него такая классная работа – фотограф. Он иногда пропадает днями и ночами. «Выполняет заказ», – так он говорит. Но зато, когда нужно, он всегда со мной. Вот как сегодня.
Отличный день намечается! Солнце бьет в окна – это раз! Я надену новое платье – это два. А самое замечательное, что я проведу целый день с папой. Он будет выполнять «заказ», а заодно пофотографирует меня.
Папа говорит, что ему заказали серию фотографий для открыток о нашем городе. Он должен снять известные здания. Исторические. Я не очень поняла, что значит исторические здания. Здания с историей, что ли? И еще всякие известные места. А фотографировать он будет не обычным фотоаппаратом, таким, где сразу же картинки видны, а старым, необычным. Он где-то достал такой, куда надо заряжать пленку. Сказал, что это для «атмосферы и достоверности». Не очень понятно, но звучит красиво! Я думала, что картинки будут видны в крошечном окошечке, но оказалось, что посмотреть отснятое можно будет только потом, когда папа проявит пленку. Ничего себе сложности!