Смирение

– Это объективная реальность.

– Слушайте, я приходил на интервью, чтобы поговорить о спорте! Я спортсмен! Вы меня спрашиваете о политике и выдвигаете в мой адрес откровенно лживые обвинения! Это нормально по-вашему?!

– Почему лживые? С чего вашей бывшей жене врать?

– А женщины перестали быть меркантильными со стремлением обокрасть мужчину до нитки после развода?! Ради этого, думаю, можно ещё и не так солгать. Обвинить меня, например, в том, что я – реинкарнация Гитлера, потому вот-вот уже скоро начну в промышленных масштабах убивать евреев!

– Это откровеннейший сексизм и расизм! Вы раскрылись сегодня невероятно ярко! Теперь каждый увидит и поймёт!

– Или вы думаете, что женщины не умеют врать?! – упрямо продолжал Саша в попытке переубедить Марлоу.

– У неё нет причин врать!

– Это вы так думаете! Перестаньте закрывать глаза на очевидные вещи, и вам откроется страшная правда. Знаете какая?!

– Ну?

– Что вы живёте в мире розовых пони, блюющих радугой! Реальный мир куда ужаснее, чем вы можете себе представить! И в сей момент главный ужас состоит в том, что женщины тоже могут врать!

– Ужаснее из-за вас. Ибо только чудовище будет обвинять женщину во вранье после изнасилования. Только не забывайте, что всякий монстр в глубине души – это маленькая, забитая жизнью гнусная тварь!

– Сначала обвинения, потом оскорбления… Да я на вас в суд буду подавать!!! – закричал Быков.

– Попробуй. Слушать тебя будут только во время последнего слова, когда за изнасилование жены ты пойдёшь под суд! И тогда пусть пока что ещё не весь твой жалкий и никчёмный, а потому злой народец, но ты! Ты ответишь за всё! И за голодомор, и за эту войну, и за изнасилование! И чем больше подобных тебе окажутся на скамье подсудимых, тем лучше! Я уверена, что американское правосудие постарается вас всех наказать. Я в этом убеждена.

– Да, да… Попробуй! Попробуй! Гитлер с Наполеоном в своё время пытались… Напомнить, чем закончили?!

– Это угроза применения насилия в адрес свободной и независимой американской журналистки? – то ли от испуга, то ли от раздражения затряслась Марлоу.

– Какой смысл мне угрожать тебе, ничтожество?! Я просто уйду!

Быков скинул с себя петличку и выскочил из студии.

Тут же засиявшая от радости Марлоу повернулась к оператору.

– Ты это заснял?

– Да, мэм!

– Господи, это же сенсация! Он каждым словом себя в дерьмо закатал! Ух! Давненько я так не отрывалась…

Глава 3

Стук в дверь.

– Открой!

Снова стук.

– Ты что там?! Глухой! Открой дверь, говорю!

– Да иду, иду… – вздохнул Развозжаев и отворил входную дверь своей квартиры. На пороге стоял Быков. Сам весь промокший, глаза ошалевшие.

– Я тебе звонил, ты чего трубку не брал?!

– В душе был… – Петя снисходительно посмотрел на друга, – тебе бы, кстати, тоже не помешает спаласнуться. И горячий кофе хлебнуть… Заходи.

– Спасибо.

Быков зашёл внутрь, снял с себя мокрую одежду. Её взял Развозжаев.

– Я пока на сушилку положу…

– Благодарю.

– Ты проходи в гостиную. Посиди пока. Я чайник поставлю и полотенце тебе найду.

Быков прошёл в гостиную и уселся на диван перед телевизором, по которому показывали какое-то дурацкое утреннее шоу. Он взял пульт, выключил телевизор, закрыл глаза и спокойно вздохнул, развалившись словно морская звезда на дне океана. «Наконец-то, тишина…» – подумал он и улыбнулся, будто наивный мальчик, которому только что пообещали большую и чистую любовь. Сидел так довольно долго, пока его покой не нарушил Развозжаев.

– Держи полотенце, иди в душ.

– Спасибо.

– Не задерживайся там, а то кофе остынет. Или ты чай будешь?

– Чай. Лучше чай.

– Без проблем.

Быков пошёл в душ. Там вместо десяти минут простоял все двадцать, настолько сильно он продрог, пока добирался до квартиры Развозжаева, а потом ждал, пока тот откроет. Боялся, что Петя его задинамит и оставит без крыши над головой, ибо Саша сегодня имел репутацию натурального монстра, с которым за один стол сесть противно, но тот к его удивлению отозвался на призыв о помощи. И теперь, когда репортёры с активистами буквально осадили квартиру Быкова, лишив того всяческого покоя, сразу пошёл к своему другу. Надеялся, что тот не бросит. И он поступил по отношению к Саше как настоящий брат, заслуживающий похвалы и благодарности.

Как только вышел, увидел своего друга на кухне.

– С лёгким паром! – улыбнулся он.

– Спасибо, – отвечал Быков.

– Чай ещё не остыл. Садись, грейся.

– Спасибо ещё раз.

– Да какое там спасибо… – отмахнулся Развозжаев, – в твоей ситуации я хоть как-то… Помочь должен, – на «как-то» он замялся и задумчиво посмотрел в пол.

– Ну, ещё не катастрофа, но уже близко к ней… – вздохнул Быков и усмехнулся.

– Да в твоей ситуации натуральный ад… Я как только выпуски новостей вчера посмотрел, ошалел прям! Тебя просто уничтожают!

– Пока не уничтожили, но продвинулись в этом направлении порядком… – вздохнул Быков, – Даже не думал, что сегодня враньё моей жены будет обсуждать вся Америка…

– Меня больше интервью удивило, – отвечал Развозжаев, – Это ты сам Марлоу позволил такие провокационные вопросы задавать?

– Да в том то и дело, что нет! – воскликнул Быков, выпучив глаза, – эта вошь меня перед интервью спрашивала, какие вопросы задавать можно, а какие не стоит. Я ей русским языком сказал, что, мол, давай про спорт, а семья – моё личное дело. Ну и про политику то же самое, типа не стоит. Она сказала, мол, всё, всё, всё, всё поняла. Никаких проблем! И тут спрашивает меня обо всём кроме спорта! И ещё Путина приплела… Я чуть с ума не сошёл!

– Да уж! – покачал головой Развозжаев.

– Но заметь, я держался достойно! – улыбнулся Быков.

– Согласен. Впечатлило. Никакой министр пропаганды бы лучше не сказал. Я даже не думал, что ты такую базу будешь выдавать…

– Надо было не в хоккей идти, а на журналиста. Я бы сейчас как Соловьёв был… – вздохнул окрылённый Быков

– Да я думаю, ты бы и в том, и в другом преуспел при желании. Кстати, учитывая ситуацию, никогда не поздно начать.

– Ну это да. Просто что теперь делать? Сразу уезжать в Россию или оставаться здесь… Вдруг всё устаканится?

– Слушай, тут уже вряд ли что смогу посоветовать… Решай, как знаешь.

– Ну ты же мой друг… Хочу услышать твой совет!

Развозжаев вздохнул.

– Хочешь совет? Ну… Я ещё раз говорю, что в этой ситуации не советчик, потому что никогда с подобными проблемами не сталкивался, опыта не имею. Могу только напомнить ещё про один третий вариант.

– А он есть? – удивился Быков, – Ну-ка…

Развозжаев развёл руками.

– Сдаться и признать все её условия.

– С ума сошёл?! – возмутился Саша, – с чего я должен соглашаться и признавать себя виновным, если ничего плохого с ней не делал?!

– Да ты не подумай! Я тебя не заставляю. Просто говорю, что есть и такой вариант, а выбирать тебе.

Быков вздохнул.

– Он настолько неприемлем для меня, что даже говорить о нём не хочу!

– Как скажешь! – развёл руками Петя, – не будем говорить. Вместо разговоров я, пожалуй, выпью. Если хочешь пойти против принципов и начхать в качестве исключения на свой принципиальный сухой закон, могу угостить. Будешь?

– Не откажусь. Но если только немного.

– Буквально пару капель.

– И с колой разведи, пожалуйста!

– Хорошо.

Развозжаев достал из бара виски, колу и стаканы, расставил их на столе и начал наливать.

– Купил год назад, открыл только недавно. Оказывается, штука крутейшая! – Петя пододвинул полный стакан Быкову, – продегустируй-ка!

Тот отпил чуть-чуть распробовал на язык и пожал плечами.

– Хорош, наверное. Хотя… С колой вообще любая гадость становится лучше. Ну… Мне нравится.

– Ха, ещё бы не понравилось! – отвечал Развозжаев, – одна бутылка стоит столько, сколько мой отец на заводе зарабатывал за полгода! – посмотрел на свой полный стакан и продолжал с задумчивым видом, – никогда бы не подумал, что буду теперь купаться в роскоши. Отец говорил, что такому идиоту как я только канализацию чистить.