Страница 28 из 89
В детском доме № 1 на улице Штахановского их встретила тучная директриса лет 50-ти, несколько воспитателей и человек тридцать детей. Они были разных возрастов, с неизменным восторгом на личиках при виде красивых, аэрографированных и хромированных мотоциклов. Сами же мотоциклисты в данный момент были богами для них. Молодёжную группу, которой руководила Зоя, они встретили равнодушно, пропустив мимо ушей их план занятий, сосредоточившись на том, что было связано с настоящими байкерами.
На этот раз пришлось Чёрному вместе со Славным и Корей много рассказывать о байках, о клубе, о том, как туда попасть и что для этого нужно. После того, как ребята плотным кольцом окружили мужчин и долго задавали им вопросы, те были почти в панике. До этого, в основном, работала с большой аудиторией Зоя. В этом же детском доме на лекцию по православию и библии пришлось ребят вести почти насильно. Чёрный привлёк и своих парней к лекции, лишь бы затащить туда побольше детворы. Это бы спасло положение, если бы молодые байкеры не сидели и откровенно не зевали, что неоднократно наблюдала Зоя. К концу дня она окончательно разозлилась, и была настроена серьёзно поговорить с Александром Аманатидисом о его людях и их так называемой помощи.
Шофёр отвёз детей домой, а её снова вернул на «Байк-пост», где женщину должен был ждать Чёрный для отчёта Греку.
В баре «поста» ей сказали, что понятия не имеют, где Чёрный, а Грек находится на объекте, который оборудуют для «Байк-шоу». Молодая женщина не осмелилась искать Славу.
Неловко постояв на террасе и оглядываясь, она снова ловила на себе удивлённо-заинтересованные, а ещё чаще насмешливые, взгляды. Так, ни с кем не увидевшись, она вернулась домой в непонятном плаксивом настроении и, едва войдя в свою комнату, бросилась на кровать и стала плакать, чтобы хоть как-то очистить душу от боли. Сегодня весь день Слава смотрел на неё лишь по необходимости и настолько равнодушно, что у молодой женщины от печали гасла душа, как маленькая свечка. Было понятно, что он решил с нею не связываться и в подробности не вдаваться, чтобы уехать со спокойной душой из города, как только пройдёт «Байк-шоу».
Проведя мучительную ночь, Зоя проснулась с тяжёлым сердцем. Сегодня, 17 июля, ей исполнялось уже 33 года, и этот грустный праздник начался с важного и напряжённого разговора с отцом Алексием. У них в общине не принято было с восторгами бегать и поздравлять человека, если у него случался день рождения. На вечерней трапезе, тем более с 13-го наступил летний мясоед, человека поздравляли и в честь этого был праздничный ужин. Никаких подарков никогда не практиковалось, могли просто душевно поздравить за столом, посидеть допоздна и попеть песни всей общиной. То же происходило и со всеми остальными знаменательными датами, и лишь крупные церковные праздники отмечались пышно.
Отец Алексий много проводил времени на стройке, и в это утро он уже собрался туда, когда Зоя вышла во двор, чтобы позавтракать и потом отправиться в детский дом.
— Здравствуй, Зоя, — обратился спокойно, но каким-то вкрадчивым тоном отец Алексий, сложив на животе ладони в замок.
— Здравствуйте, батюшка, — еле слышно произнесла она, садясь на полированную и вскрытую лаком скамейку за столом в беседке. Из раздаточного окошка выглянула Анастасия и мрачно посмотрела на молодую женщину. Обычно она всегда сама несла всякие вкусности Зое. В этот же раз чай и булочку с сыром ей принесла одна из её помощниц.
Отец Алексий сел напротив молодой женщины и пристально посмотрел ей в глаза.
— Я удивлён, Зоя, что ты до сих пор не пришла ко мне на исповедь, прошло уже много времени с тех пор, как я приехал, и ты была на литургии в воскресенье…
— Да, я обязательно приду, — ответила Зоя, не притрагиваясь к чашке и избегая смотреть батюшке в глаза.
— И… я говорил с Николаем и Маргаритой… То, что они очень обеспокоены твоим душевным состоянием — об этом и говорить нечего. Что происходит?
— Я думаю, что этот проект с детскими домами очень увлёк меня…, - начала Зоя и смолкла, увидев внимание на лице отца Алексия.
— А я слышал, как они упоминали имя… или это не его имя… мужчины, которого ты привела к себе в комнату и лечила там.
— Его зовут Слава Чернов, отец Алексий. Мы с ним вместе работаем, он очень интересный человек, и помогает мне.
— Больше ты ни о чём мне не хочешь сказать?
Зоя быстро взглянула в глаза батюшке и отвела глаза.
— Пока нет, я не знаю, что говорить.
Отец Алексий в звуках просыпающегося утра долго молчал, потом встал и сказал:
— Не хочу портить тебе твой праздник, Зоя, но у меня к тебе долгий и неприятный разговор. Давай отложим его до завтрашнего утра, хорошо?
— Если это по поводу Славы, то мне нечего добавить — я стараюсь…
— Завтракай, — перебил её отец Алексий. — До встречи.
Весь день женщину мучили неприятные предчувствия.
Зоя уехала со своей группой в детский дом, и оказалась просто в шоковом состоянии, когда Слава со своими ребятами не явился на намеченную встречу. Проведя длинный и трудный день из-за того, что дети отчаянно скучали и ждали байкеров, у молодой женщины просто опустились руки. Отвезя домой девушек и парней, она поехала с водителем на «Байк-пост», чтобы выяснить, почему байкеры не приехали.
Было очень жарко, даже Марине из её группы стало плохо. И несмотря на то, что день клонился к вечеру, (к девяти Зое надо было приехать на праздничный ужин), стояла неимоверная духота.
На «посту» снова никого не было. Молоденькая барменша развела руками и объяснила, что по вечерам тут толпа из двухсот человек — «Железные волки», приехавшие из разных городов, сообща создают декорации к «Байк-шоу», а ночуют здесь вповалку и в палатках в поле за домом.
Грек, конечно, на площадке «Байк-шоу», Чёрного часа в четыре видела, но больше — нет, он, может быть, тоже уехал куда-нибудь.
Зоя сдвинула брови на лбу и спросила разрешения пройти к нему в комнату, чтобы убедиться, что его нет.
— Да ради Бога! — засмеялась девица. — Он не моё достояние.
Молодая женщина прошла к крылу здания, где располагались небольшие номера, и решительно постучала в дверь. Постояв и не дождавшись за ней никакого движения, Зоя снова постучала, потом ещё и ещё, и когда уже собралась уходить, дверь вдруг распахнулась, и на пороге возник лохматый и заспанный Слава в одних джинсах с расстёгнутой молнией, в разрезе которой торчали тёмно-синие трусы с маленькими пуговицами впереди.
— Кто? Что? Пожар, что ли? — зло спросил он, сфокусировав взгляд на Зое. — А-а-а, это ты, заходи, — произнёс лениво он, обдавая Зою винными парами.
Почесав чёрную голову, он попытался пригладить волосы пальцами левой руки. Завалившись на смятую, явно не свежую постель прямо в штанах, он удобно устроил больную голову на подушках и стал внимательно разглядывать явившуюся его душевную муку. Зоя была распаренная, со сбившейся на затылке косынкой, одета в один из своих коронных сарафанов а-ля «у меня совсем нет фигуры, вы не подумайте, вы что!» и абсолютно злая. Чёрному это показалось забавным.
— Почему вы не приехали? — чётко проговаривая слова, спросила она, оглядывая его холодным взглядом презрительной старой девы.
Он усмехнулся:
— Извини, мы вчера встретили друзей из, — мужчина зевнул во всю ширь рта и смахнул с глаз выступившие слёзы, — Казани и многих других мест — они приехали помогать, мы зарываемся. Ну, и немного отдохнули, расслабились, выпили — видимо, переборщили. Они все молодые, уехали с утра работать, а меня пожалели как больного старичка — разрешили поспать. Ребят моих Грек тоже забрал, чтобы не расслаблялись.
— Почему ты так халатно относишься к нашему делу? Ты же прекрасно видел, что дети вчера только на вас внимание и обращали, а сегодня был просто ад кромешный. И что это, по-твоему — захотел приехал, захотел — не приехал? Это серьёзно…
Слава закатил глаза к потолку: