Страница 29 из 89
— Да понимаю я, хватит брюзжать, как старая карга. Так получилось. Больше такого не будет, обещаю, да тут и осталось времени — всё будет нормально.
Зоя думала, что сейчас взорвётся от негодования и злости — как у нас всё просто!
— Да ты! Ты беспринципный тип, которого вообще ничего не волнует, кроме как выпить! Алкоголик! А ещё к детям пришёл!
Женщина чувствовала, что настал тот неудачный и редкий момент в жизни, когда, что называется, её понесло, и остановить это могло что-то из ряда вон.
Лицо Славы окаменело от её слов, глаза сделались холодными, и казалось, что они вообще не отражают свет. Он встал с постели, не потрудившись застегнуть штаны, и стал медленно приближаться к Зое под потоком её обидных слов. Что бы могло произойти, он не знал, если бы при последних своих словах о «равнодушном и безответственном» она не разрыдалась, отчаянно ловя ртом воздух. Ей было настолько стыдно, что она резко отвернулась от него и спрятала лицо в ладошки.
Чёрный стоял перед Зоей, как будто его нахлестали по лицу, и не знал, что делать. Плечи молодой женщины сильно вздрагивали, всё её тело сотрясала дрожь, а из груди слышались сдавленные изо всех сил стоны и всхлипывания. На неё вдруг в этот момент всё навалилось, и Зоя не выдержала, внутри лопнуло что-то, освободив поток почти замёрзших слёз, от которых болели глаза и щипало лицо.
Он решительно повернул её и прижал к себе, крепко обняв.
— Ну, что ты так расстроилась, я же сказал — больше такого не будет, ну, прости меня, — не верил он своим же словам. После таких оскорблений, он же и извиняется! Воистину, с этой женщиной у него многое в первый раз.
— Это же всё очень серьёзно, Слава, они ждали вас, я не знала, что говорить им в ваше оправдание, — глухо говорила Зоя ему в плечо. Потом вдруг смутилась, немного отстранившись, слёзы всё ещё капали с длинных светлых ресниц. Слава смотрел на её мокрое лицо, и его вдруг накрыло ощущение дежа-вю, мужчина отчётливо помнил, что видел этот момент во сне много лет назад.
— Успокоилась? — нежно спросил он.
Она кивнула, почувствовав его ладони у себя на спине, они будто обжигали кожу через сарафан. И вдруг Слава аккуратно стал вытирать слёзы с её лица внимательными и чувственными движениями, а потом наклонился и прикоснулся губами к её горячим, распухшим от слёз губам.
— Я старался не думать о тебе, но это, по-моему, слишком серьёзно всё, я не могу, — произнёс он ей в рот. — Если ты немного расслабишься и позволишь тебя поцеловать, я скажу больше.
Зоя задрожала и глубоко задышала, не в силах заставить его отступить. Внутри что-то сильное и властное будто расправило крылья, и теперь женщина не могла этому противопоставить принципы всей своей жизни.
Мужчина наклонился, и углубил поцелуй, касаясь её языком и от удовольствия закрывая глаза. Через секунду он почувствовал, как Зоя тоже расслабилась, а кровь по его телу будто побежала в другом направлении, заставив задрожать всё тело.
Незаметно, как это всегда происходит, он уложил её на постель, целуя не переставая. Обследовав смелыми руками стройное тело молодой женщины, Слава пробрался горячими ладонями под подол сарафана, и задрал его до талии, поглаживая стройные лодыжки и бёдра Зои.
Она, ощутив на нежной коже ног его руку, дёрнулась, как будто её обожгли, и стала сопротивляться.
— Не надо, я виновата сама, — горячо шептала она ему в лицо, — не заходи далеко, я не могу.
Слава был не в силах удержать себя, и потому оставался над женщиной силой, пытаясь уговорить непослушным от вожделения языком.
— Мы и не будем заходить далеко, я обещаю, — с придыханием, чуть хрипло произнёс он, мимолётно подумав, что он сегодня очень уж много раздаёт обещаний, которые будет сложно выполнить.
— Я не могу, — твердила она, однако яростно не вырывалась, пытаясь прийти в себя. Но у Зои это отчаянно не получалось. В голове будто плавал разогретый пар, тело ломила какая-то истома, просившаяся наружу. Его нежные прикосновения подливали масла в огонь, заставляя её выгибаться. Отдалённые мысли об осторожности ничуть не задевали душу, а слова «не могу», срывающиеся с губ, ничего не значили.
— Не бойся, Зоя, я не обижу тебя, ты такая… такая чувствительная, ты — ангел. Я не могу обидеть тебя, — шептал он, искренне веря своим словам. — Хочешь, я скажу тебе то, чего никогда никому не говорил… Ты мне очень нра… нравишься, я не знаю, что будет дальше с нашей жизнью, но такого я никогда не испытывал. И не верь, что мы не можем быть вместе. Если люди…
— …любят друг друга, то они обязательно будут вместе, — страстно прошептала она. — А я люблю тебя, я знаю, моё сердце знает.
Он замер при этих словах, как волк, попавший в капкан и, взглянув прямо в глаза женщине, нервно облизал губы.
— Я не могу сказать тебе то, что ты хочешь услышать… Но зато знаю, что сейчас с ума сойду от того, что хочу тебя.
Он ловко поддел пальцами её хлопковые беленькие трусики и стянул с ягодиц. Зоя испугалась, упершись ладошками ему в обнажённую грудь. В глазах забился страх.
— Слава, нет, ты же обещал. Ты же знаешь, я не могу того, чего ты хочешь.
Она только сейчас заметила, как поверх шрама на его лбу выступил обильный пот. Он тяжело дышал и плотно прижимал бёдрами её к двуспальной кровати.
— Прости, Зоечка, но я же сказал, что ничего запретного делать не буду, я только дотронусь до тебя, чтобы потом вспоминать долгими ночами об этом, — вполне серьёзно сказал он и, оставив в покое трусики, погладил её в месте, где она держала ноги сведёнными.
— Нет, я, — судорожно втянула воздух в себя молодая женщина, — не надо, прошу тебя. У тебя есть опыт и выдержка, я же этого ничего не имею и не знаю, кроме того, что это грех! Это называется блуд!
Слава хрипло засмеялся:
— О, нет, Зоенька, блуд совсем не то, чем мы сейчас занимаемся.
Она смутилась, но всё равно быстро выскользнула из-под него, с трудом переводя дыхание. Осмелевший Слава, почувствовавший, что в толстой стене недотроги появилась внушительная трещина, продолжал гнуть свою линию, не в силах противостоять дикому влечению. Запах женщины, её дыхание, нежная кожа, округлые формы — всё поднимало в нём необъяснимое тепло в груди. Он мягко поймал Зою за талию, когда она уже поправила бельё и платье, и усадил к себе на колени. Она стала вырываться, напуганная его последними манипуляциями с трусиками.
— Подожди, Зоечка, малышка, давай поговорим? — попросил он.
— Я не могу так разговаривать, — категорично сказала она, пытаясь не поддаться его обаянию, но душа уже таяла, словно масло от его ласковых обращений.
— Признайся, ты тоже хочешь меня? — спросил он. — Но тебе не дают собственные обеты, так?
Она повернула к нему голову и заглянула прямо в душу невероятно серьёзным взглядом:
— Я отдамся тебе после нашего венчания. Тогда я буду по-настоящему принадлежать тебе и душой, и телом. А ты — мне. Но до тех пор, как бы я ни любила, наша близость невозможна.
Его взгляд похолодел на несколько градусов:
— Ты опять эту волынку про женитьбу? Как же ты любишь усложнять! Хочу раскрыть тебе секрет — люди счастливы и отлично проводят время и без таких сложностей — венчание, росписи, паспорта. Если ты передумаешь, приходи, я покажу тебе, что такое на самом деле — отличный секс. Ты, по-моему, уже достаточно взрослая девочка, чтобы узнать это.
Зоя в одну секунду спрыгнула с его колен, до конца не понимая, как он говорил такие нежности, когда они лежали, и такие грубости — сейчас, стоило только ей заговорить о венчании.
— Прости, но мы отчего-то не понимаем друг друга, Слава. Любовь и секс — это разные вещи, и я надеюсь, что ты это когда-нибудь поймёшь. Зачем ты так грубо со мной? Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь.
— Как? Как относишься? Как будто мне 15 лет, можно меня завести до предела и оттолкнуть? Ты взрослая баба, а таких вещей не знаешь.
— Прости, но я же ничего не обещала тебе, — обиделась она, и в её глазах показались слёзы. — Давай не будем ссориться?