Птичка

— Я найду их, пусть объяснят мне, что это за хрень, — небрежно бросил Чёрный, закинув ступню на колено и откинувшись на спинку кресла.

— Хочешь торта, Миша? — спросила Зоя. — Мы с Машей пекли вчера?

— Кстати, где она? Она сегодня раньше уехала из мастерской, — спросил Чёрный.

Зоя вздохнула: — Слава, я не видела её дома сегодня с утра.

— Ребята говорят, она стала ещё больше замкнутой.

— Ты не хочешь посоветовать ей сходить к психологу? У Викки есть подруга, отличный специалист, работает с внутриличностными проблемами, — тревожно сказал Мистик. К Маше он тоже, как и Чёрный, всегда испытывал нежные отцовские чувства.

— Сомневаюсь, что она согласится, — покачала головой Зоя. — Её вылечит только мужчина, в которого она влюблена.

— Хорт?

— Да. Что ты о нём можешь сказать? — спросила женщина.

— Он имеет вес в Германии, хотя живёт там всего лишь десять лет. Мотоклуб у него достаточно серьёзный, и он сам тоже.

— Это старая любовь Птички.

— Я помню, Зой. И ту некрасивую историю — в подробностях. Думаю, ничего у них не получится, — горько заключил мужчина.

Чёрный кивнул.

— Она тоже это знает, но напоминает мне самоубийцу, который всё равно залазит на скалу, с которой хочет упасть вниз.

— Слава, не надо, — тихо и испуганно сказал Зоя.

Чёрный встретился взглядом с другом. Мужчины поняли друг друга. Птичка отчаянно выжимала из своей одинокой жизни всё, что хотела, как будто намеренно принимая страдания. Как будто наказывая себя. Она стремилась найти для себя какую-то недостижимую истину, которая бы ей ответила — почему в её жизни всё не так, как она мечтала.

Миша стремительно влетел в комнату, не глядя на брата содрал с себя куртку и брезгливо бросил её в угол за шкафом. Некоторое время он стоял и пустым взглядом смотрел на груду мусора, которая была ещё недавно его курткой.

Потом он поднял голову и в упор посмотрел на Тима. Тот сидел за компьютером и задумчиво щёлкал мышкой, путешествуя в интернете, как будто Миши не было рядом.

— Это ты, да? — вкрадчиво произнёс Миша. — Давай… хочешь, давай встретимся честно, зачем подсылать своих дружков, которые и мот не видели в глаза?

Тим удивлённо посмотрел на Мишу и презрительно скривился: — Ты больной, что ли? Что тебе надо от меня? Отвали!

У молодого «Железного волка» дёрнулась верхняя губа от злости. Замерев, как животное перед прыжком, он стремительно прижал к крышке стола голову брата, заломил ему руку и сказал, горячо выдыхая воздух: — Сегодня вечером встретимся у старого кирпичного завода в промзоне на берегу руки, знаешь, где это? Бери своих дружков в свидетели, если ты такой трус. И посмотрим, кто из нас прав.

— Ты хочешь дракой решить все проблемы? Тогда ты ещё больше тупой, чем я думал. Нашу с тобой проблему дракой не решить.

— Хорошо, бери с собой нож, — усмехнулся Миша. — Быть может, так ты хочешь решить то, что твоя подружка ушла ко мне? Наверное, хорошо ей с тобой было.

Тим от того, что не в силах был контролировать свою злобу, вскочил со стула, опрокидывая его. Колёсики растерянно провертелись на ножке.

Младший брат кинулся на оскалившегося в дьявольской улыбке Мишу. Братья оба осели на пол и сжали друг друга, одежда затрещала, в комнате слышалось даже рычание. Миша оказался сверху, сжал Тима ногами и надавил на горло, лоб его побелел от напряжения.

Но Тим схватил его тоже за горло и, извернувшись, ударил кулаком в нос. Брызнула в разные стороны кровь. Тим вскочил на ноги.

— Сегодня приходи туда, куда ты сказал, я тебя уничтожу, — выдохнул он. — А если встречу твою девушку, за себя не отвечаю — она б*. То и получит.

Миша мутным взглядом посмотрел на брата.

— Таня причём, тварь? — прорычал он.

Оглушительно хлопнула и отскочила от стены дверь — это в комнату ворвался отец, услышав шум.

Яростно матерясь, он растащил по разным углам квартиры братьев. Но те уже затаили глухую, готовящуюся вырваться в настоящее убийство, спокойное бешенство.

Птичка сидела на той самой плите, торчащей из земли, на которой когда-то в первый раз отдалась Хорту. Она курила и задумчиво смотрела, как сумерки превращаются в ночь. Здесь по-прежнему валялось полно мусора вокруг — Москва никогда не изменится. Но на самой плите было чисто, и молодая женщина обхватила руками колени, курила и думала.

После «Байк-шоу» прошло три недели, а у неё было чувство, что времени нет. Внутри, глубоко, в тех переулках и тупиках души, где жила темнота, зародилось какое-то движение. Оно и не нравилось, и волновало Птичку.

Она понимала, что это любовь к Хорту. Но ещё какая-то неясная мысль мягко ворочалась там, боясь сразу и открыто заявить о себе.

Птичка поморгала от сигаретного дыма, прислушиваясь к гулу города, к которому примешивались сигналы мотоциклов, мощный звук рёва двигателей съезжавшихся байкеров на Смотровую площадку. Птичка здесь сидела в темноте, светя только алой точкой сигареты, и думала.

Прикрыв глаза, молодая женщина снова и снова вспоминала дни, проведённые с Хортом. Как будто это могло как-то изменить её жизнь.

Когда Миша позвонил и сказал, что сегодня не приедет, сердце девушки ёкнуло от беспокойства. У него был чересчур тихий и спокойный голос, без эмоций.

— Что-нибудь случилось? — спросила Таня.

— Нет, всё нормально, нужно кое-что уладить. Я потом объясню, хорошо? Ты завтра работаешь?

— Да, завтра и послезавтра. Миша, скажи, что произошло? Почему ты не приедешь?

— Танюша, не волнуйся, завтра буду у тебя в магазине, увидимся.

Девушка рассеянно посмотрела на дисплей мобильника, на котором было написано «вызов завершён» и поняла, что предчувствия её на этот раз не обманут.

Заброшенный кирпичный завод был недалеко от Москвы-реки.

Огромные пространства стояли без дела. Территория не освещалась, только снаружи висел покорёженный высокий фонарь. Массивные ворота даже не замкнуты и только перевязаны цепью. Кому придёт в голову шататься здесь ночью?

Рядом с воротами валялся какой-то ржавый хлам, который ещё не успели вывезти металлоломщики.

Остановив байк на вросшей в землю асфальтированной дороге, Миша обвёл взглядом почти стёршуюся надпись: «Въезд запрещён» белой краской. Здесь пахло тухлыми водорослями и пылью. Ноги прямо увязали в ней, как в муке.

Тим и его дружки, которые сегодня скинули его с мотоцикла цепями, стояли бок о бок.

— А! — воскликнул Миша. — Байкеры тоже тут. Давно не виделись.

Он усмехнулся, нарочито медленно слез с седла и оглядел брата.

— Они хотели помочь мне, это была их инициатива, — сказал Тим, понял, что оправдывается, и замолчал, нахмурившись.

— Ну, так что? Будете трое на одного? Как раз для вас нормально, да?

— Заткнись, — бросил один из дружков братца и сжал кулаки. — Из-за тебя Тим потерял девушку, ты — мразь.

— Ну, да. Подробности, ты, видно, не знаешь. Как тебя там зовут?

— Они не будут вмешиваться, — отрезал Тимофей и вышел вперёд. — Я буду с тобой один на один, и никто нам на этот раз не помешает.

— У тебя нет припрятанного кастета или тяжёлых металлических шариков в руке? Давай, доставай, тебе всё пригодиться, — подначивал брата Миша, ухмыляясь.

Он был одет в футболку, жилетку с цветами своего мотоклуба и джинсы.

Нос после драки накануне был слегка припухший. Чёрные глаза поглощали свет от фонаря, тоскливо освещавшего то, как брат идёт на родного брата из-за девушки.

— Ты даже не понимаешь, что поступил — хуже не придумаешь? А если бы я у тебя отбил девушку, которую ты любил? Если бы приехал со своего «Байк-шоу», а Таня со мной?

— Это вряд ли, — рассмеялся открыто Миша. — Она моя во всех смыслах.

— А сначала была моей, она тебе говорила? — озлобленно сказал Тим.

— Да? Она говорила, но я не заметил, по-моему, так она была девственнее некуда. Может быть, тебе это приснилось?