Птичка

— Может быть, мне пить таблетки? Тогда мы могли расслабляться до конца.

— Что ещё за дрянь — таблетки. Зачем тебе травиться? — скривился он. — Всё и так хорошо.

Миша вздохнул, прикрыв глаза. Но даже через веки луна маячила и подмигивала. В лесу из-за этого было светло, как в полдень, было видно каждую травинку и листочек. Тени от высоких деревьев лежали неподвижно — ветра не было совсем, и поэтому никакого страха даже не возникало.

— Миша, Тим на меня всё ещё сердит? — спросила она задумчиво.

— Не знаю, я с ним об этом не разговаривал. Я с ним вообще не общаюсь.

— Как же это плохо! Это я виновата.

— Ты зря переживаешь — утрясётся. Он остынет.

— Мне кажется, что нет. Ми-иша, — позвала она его, заглядывая в два тёмных провала на лице — его чёрные глаза.

— М-м-м? — он достал сигареты из джинсов и закурил, не отрываясь глядя на луну, распростёршуюся в высоте за кронами деревьев.

— Правда, что ты никогда не выполняешь обещания?

Он перевёл взгляд на неё и всмотрелся в глаза из чистого и наивного хрусталя. Самым необходимым сейчас было — это солгать ей и срочно меняться. Ради неё.

— Может быть, в детстве. Сейчас всё по-другому. А что?

— А секс? Что он для тебя значит со мной? — переживала она, придвинувшись ближе. — Ты не только из-за него… Ведь не это любовь?

— Секс для меня очень многое значит, Танюша. А для тебя разве нет? Если бы это было не так, пол-Москвы бы уже перебывало в твоей постели. Тем более, секс с тобой, — он покачал головой и улыбнулся в кончик сигареты, — это много для меня.

— И это все чувства? — ошарашенно произнесла девушка.

— Нет, Тань, — он обнял её одной рукой, — и ты это прекрасно понимаешь. Зачем спрашиваешь? Это всё тебе Тимми обо мне рассказывал?

Она промолчала, не хотела, чтобы братья ещё больше возненавидели друг друга.

Миша усмехнулся: — Он меня лучше знает, чем я себя, Танюша. Но я всё равно люблю тебя и ему не отдам.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы были врагами из-за меня. Но наша с тобой ситуация… по-другому, наверное, и не может быть. Любой человек скажет, что я — дрянь. Бросила своего парня и стала встречаться с его братом. Тима сильно обиделся и, может быть, больше на меня. Я ведь была его девушкой, и если бы не захотела, ничего между мной и тобой не было бы.

— А ты уверена? — рассмеялся он, поднял её подбородок и дотронулся до носика. — Я, знаешь, как сильно хотел тебя? Готов был сделать всё, что угодно, чтобы ты обратила внимание на меня.

— А теперь — не хочешь?

— Теперь ты моя, Танюша, и я хочу тебя, хочешь, докажу?

Девушка покачала головой, отвечая на его поцелуй.

— Я тебе верю.

— А я всё равно докажу, — выдохнул он, и девушке ничего не оставалось, как подчиниться его сильной воле и желанию.

На следующее утро он вместе с Птичкой и матерью выдвинулся в Питер на «Байк-шоу» в составе небольшой мотоколонны «волков», которые ещё оставались в Москве.

Это была традиция, Миша теперь ехал в качестве полноправного члена мотоклуба, и был горд вдвойне. Сзади колонны на машине следовала мама и в другой машине его друзья, которые состояли в группе «Чёрные крылья». Птичка бок о бок с ним на своём байке «Yamaha JX600». Она была молчалива и растерянна, как человек, который осознал, что незабываемые выходные внезапно закончились.

Для Миши дни «Байк-шоу» всегда проходили незаметно, а в этот раз промелькнули, как вспышка. Это из-за выступления, решил он. Конечно, они с ребятами немного переживали и дёргались, и только когда отыграли свою программу и почувствовали, что их принимают отлично, расслабились.

Все дни праздника Миша думал о Тане. Она была настолько серьёзным шагом в его жизни, что он будто чувствовал, как стоит на краю двух дорог.

Одна из них приведёт его в конце концов к семейной жизни с ней, ответственности, детям, всему тому, что есть у отца. Другая — это жизнь без неё — только в байкерских развлечениях, мотоклубе, его понятиях и кругу общения — всё то, что было у его отца, пока он не встретил маму. И Миша делал вид, что его выбор ещё может быть не очевиден, а на самом деле знал — он уже пошёл по первому пути. Его только волновало то, что это случилось слишком рано. В девятнадцать взять на себя обязательства быть с одной женщиной — это слишком сильно.

На «Байк-шоу» к ним подошли поклонницы практически без одежды, предлагая себя. И у Миши было миллион возможностей отдохнуть с любой, но почему-то не хотелось. Он знал, что после этого не было бы так хорошо и сладко, как с Таней. Ему нужна была только она. Все остальные девушки даже не сравнивались с ней в душе. Они проигрывали в начале.

Отец же, видя напряжённость Миши, был как дьявол-искуситель: — Ну, что, как отдыхается, молодёжь?

— Нормально, па. Домой хочу, — тут же признался он.

— Так это потому, что ты не отдыхаешь. Что там у тебя дома?

Миша холодно взглянул на невозмутимый профиль Чёрного.

— У меня там девушка, — негодующе ответил он.

— И здесь много есть девушек — выбирай любую, ты теперь звезда.

— Да не хочу я их, — вспылил Миша. — Я только её хочу!

Чёрный посмотрел вслед сыну и удивлённо покачал головой.

— Обалдеть. Он точно не такой, как я в его годы, — вслух подумал мужчина.

Глубокой ночью, или скорее утром, Чёрный сказал уставшей и зевающей в подушку жене: — Зоя, поздравляю, наш средний сын влюбился, и, похоже, не по-детски.

Сон Зои как рукой сняло. Она нахмурилась.

— Слава, мне не нравится эта связь — с девушкой брата. Это вообще аморально.

Чёрный рассеянно, задумчивым взглядом оглядел номер, в котором они жили.

— Да ладно, лишь бы они не стали из-за этого ненавидеть друг друга. Таня, скорее всего, только первая и не последняя у Миши, а вот брат один.

— Я девушку не понимаю. Хотя, зная Мишу… Он же натурально соблазнил её. Мне сказал, что Таня с Тимом только за ручки держались весь год.

Чёрный расширил глаза, сжав тонкие, всё ещё чёткие губы с родинкой над ними.

— А вот это мне не нравится. Я никаких отклонений в нём вроде бы не замечал.

— Перестань, люди все разные. Тим просто скромнее.

— Скромник нашёлся, — покачал головой Чёрный в предутреннем свете и повалился на подушку, — девушка под боком была год, а он ей мило улыбался и целовал в щёчку. Тогда я не удивлён, что она в конце концов выбрала Мишу. Сам виноват.

— Дело не в этом, Слава. Если бы Таня любила Тима — этого бы не произошло. Значит, между ними ничего не было. Может быть, симпатия, которую Миша легко разбил своим напором.

— Он сейчас ходит и грустит, как настоящая творческая личность без музы. Ты бы видела! — хохотнул Чёрный. — Толпы девушек вокруг, а он — я хочу домой, хочу только её! Это он мне сказал.

— Это очень хорошо, что он так серьёзно влюблён. Это сделает его старше и умнее, — наконец довольно произнесла Зоя. — Меня очень беспокоит Маша.

— Птичка-невеличка весь праздник ходила в обнимку с Хортом, — глухо произнёс Чёрный. — Я не вмешивался, честно. Только я знаю, что это плохо для неё кончится. Снова будет депрессия. Я уверен.

— Ты не веришь ему? Мне он показался таким представительным мужчиной, она даже познакомила меня с ним. Красив, нечего сказать. Они с ним очень эффектная пара. Оба брюнеты, и такие яркие. У них бы были красивые детки.

— Ну, понеслось, — пробормотал муж. — Тебе уже давно бабушкой пора стать, соскучилась по пелёнкам. А я знаю, что он снова кинет её, и всё. А она будет опять с этим взглядом…

Чёрный запнулся, в его тёмных глазах мелькнул и исчез страх.

— Как у выпотрошенной рыбы, — закончил он тихо. — Она слишком чувствительна, вся в тебя. Если любит, то до дна. Если страдает, то до истерики. И тебе могу сказать, Зоя — я боюсь за неё. Она — самая горькая моя боль. Всегда так было. Хочется счастья для нашей девчонки, а у неё ничего нет, одна пустота. Жизнь женщины не должна быть такой. Мужики ещё — хрен с ними, гуляют до последнего.