Хроники Колыбели

— Кажется, от бешенства… Его лиса укусила, и он после совсем немного прожил. Или собака… подожди…

— Неважно, — отмахнулась я. — Значит, нарколепсия не смертельна?

— Да откуда же я знаю? Сказала ведь, что со слов Оливера все…

Я отвернулась, пропуская мимо ушей остаток фразы.

Итак, значит, нарколепсия и вечная бессонница — две разные болезни. Если про нее знает простушка Донна, то книги Артемусу в таком количестве не потребовались бы.

Но почему в бумагах говорится именно о нарколепсии? Хотя… Изен-старший немного подождет. Точные сведения о нем хранятся в Колыбели, и гадать сейчас нет ни смысла, ни времени. Зато у меня почти под рукой Изен-младший, вероятно, имеющий родственника или друга, заболевшего этой бессонницей. Если мне удастся с ним будто невзначай познакомиться, узнать, где он живет, а потом пробраться внутрь и поискать записи и рецепты из больницы, я смогу узнать имя заболевшего и сравнить его симптомы с симптомами Артемуса.

— Энни?

— Слышу, — соврала я, делая глоток холодного кофе.

— С твоими глазами надо что-то делать.

— А что ты с ними сделаешь? — Я удивленно посмотрела на Мафусаила.

— Донна, мы на минутку…

Он кивком указал на мою комнату.

Когда дверь за нами закрылась, он достал из кармана огрызок бумаги.

— Адрес Дикки, — пояснил он. — Не хотел при Донне тебе его отдавать.

«Северный квартал, Кузнечная улица, два».

— Он гончар, работает на старика Рольфа. Знаешь его?

Я помотала головой и села на кровать, чувствуя приятную боль в ногах.

— Не очень приятный тип, постарайся подойти к Дикки, когда его не будет рядом.

Я устало улыбнулась ему, чувствуя, что еще немного и вставать с кровати мне совсем не захочется.

— Поспала бы ты, Энни, сколько ты уже на ногах? Да сутки почти…

Предложение было дельным. Все равно торопиться к Дикки сейчас смысла не было: у него может быть много покупателей, и тогда наше знакомство может не состояться.

Я кивнула.

— Ты прав. Приду к нему вечером под видом покупательницы. Разбудишь меня?

* * *

Дорога в Северный квартал петляла через весь Город, огибала людные площади, пересекала маленькие дворы, и мне это было на руку. Кутаясь в плащ в тщетной попытке спастись от ветра, я пыталась кое-как упорядочить ту информацию, которая у меня имелась.

Некий Изен, больной, если верить записям Гаррета, нарколепсией, сгорел в Колыбели. А в Колыбель он попал по подозрению в убийстве… Кого? Той самой женщины, которая допытывалась у нас с Гарретом — зачем? Но что значит — зачем? Убивают не зачем, а почему… Впрочем, какой может быть спрос с психа?

Стая воробьев шумно взлетела с рассыпанного кем-то зерна, когда я резко вышла из-за поворота. А впереди послышались густые мужские голоса.

— …Теперь бы нам не заразиться от псов Фора. Я лично продырявлю его живот, если найду у себя хоть одну язву!

Я прошмыгнула в арку к подъезду какого-то дома и притаилась.

— Но сам Фор здоров, — возразил ему второй голос. — Не прибедняйся, Роб, если ты и можешь чем-то заболеть, так это сифилисом…

Изен постоянно ходил в морг. Что тоже было более чем странно. И еще: «Во время приступов болезни персонал неизбежно задерживал его в морге» — так, кажется, было написано в истории болезни. А Донна говорила, что всех проблем — неожиданный сон, и это и есть те самые приступы. Кто-то врет, но кто? Донна или Петтихью? Доктор Петтихью, на минуточку…

Дикки Изен, у которого нет ничего, кроме дома, который он и так обещал Гаррету. Сам он при этом всего лишь ученик гончара. Конечно, хороший мастер не бедствует, вон, тот же Громила Роджер — живет на Площади Мастеров в шикарном доме. Но старик Рольф и вполовину не так известен, как Громила, иначе бы я его знала. Значит, Дикки бедняк? А раз так, то все его увертки — попытки разжалобить Гаррета. Тут я засмеялась против воли — это еще никому не удавалось, но вот Дикки, кажется, преуспел.

А еще Дикки ищет бумаги, которые ищут Хранители. И вдова Бетанкур.

И в этих бумагах Дикки хочет найти то же, что и остальные — средство лечения вечной бессонницы.

Так, теперь о вдове. К Гаррету она приходила дважды, первый раз он ей отказал, второй раз согласился, но это легко объяснялось тем, что ее просьба совпала с просьбой Хранителей. Она приходила неделю назад, а Хранители — позже, вспомнила я и выругала себя за то, что не спросила, когда Гаррет дал согласие вдове, а главное — когда к нему явился с этой же просьбой Дикки Изен. Возможно, это было важно, и даже очень важно, но я не придала этому значения.

Вдове нужны были деньги, судя по тому, что я успела о ней узнать, дамочкой она была довольно беспринципной. Интересно, она так спокойно восприняла первый отказ Гаррета, а сейчас так кстати прибежала. Пронюхала, что Хранители тоже пойдут за бумагами? Не-е-ет, этого не может быть. О Хранителях знает редкий человек в Городе: лишь те, кто имеет к ним отношение, вроде Гаррета, близких и родных самих Хранителей, и кто-то, кого они сами использовали в своих целях. А также проверенные люди у власти, в общинах, сектах и других орденах.

Было столько вопросов, что у меня начала болеть голова. Стражники уже давно ушли, а я все стояла, прижавшись спиной к стене. Вернувшись на улицу, я налетела на какую-то девушку. Увидев меня, она вскрикнула и, попятившись, убежала.

И, наконец, Артемус, который сейчас тревожил меня больше, чем все остальные, включая Гаррета. Если Донна рассказала правду, то его симптомы совсем не похожи на то, чем страдал несчастный друг ее мужа.

— А не про Изена ли она говорила? — вслух сказала я, резко остановившись. К счастью, рядом уже никого не было, кто мог бы меня услышать — Город готовился ко сну.

Приближающееся полнолуние влияло на меня плохо. Я переставала соображать.

И еще один момент никак не удавалось объяснить, хотя бы и с очень большой натяжкой. Две разные болезни, а люди — одни и те же. Не лечил же Петтихью Изена от одного, а делал вид, что лечит от другого?..

Но в любом случае нарколепсия не смертельна. Хотя… не укуси лиса этого больного… Но тогда это точно не Изен! Полгорода этой нарколепсией болеют, что ли?..

Я потерла виски.

И что, черт возьми, Артемус ищет в книгах?

Я снова обругала себя последними словами. Надо было не пялиться на него, а просмотреть книги. Закладки, пометки!

Как это полнолуние все же некстати…

Я добралась до Северного квартала. Район этот я знала неважно, но улицу отыскала быстро — по вывескам. Она хоть и называлась Кузнечной, но жили там в основном гончары и пекари.

Дом номер два ничем не отличался от других, стоящих бок о бок: внизу — мастерская и магазин, наверху — жилые комнаты. Справа на втором этаже за ставнями мелькал огонек и кто-то, кажется, молился, но в этом доме или в соседнем, сказать было нельзя.

Я немного помоталась взад-вперед по улице, делая вид, что рассматриваю номера домов. Но на меня совершенно некому было обращать внимание, и я вернулась к дому Рольфа. Свет на втором этаже уже не горел.

Мне бы сейчас не помешал Гаррет с его отмычками — мои остались дома, но я прекрасно знала, что помимо фасада со стеклами есть еще и задний двор. Поэтому я обошла улицу и протиснулась между старыми сараями.

Двор дома номер два был чист, насколько это вообще можно было сказать о таких дворах — где-то недовольно хрюкнула свинья и застонала курица. Я стала смотреть под ноги, и не напрасно — за свиньей если и убирали, то явно не каждый вечер.

Где-то хлопнула дверь, и я метнулась в тень толстого дерева почти у самого входа.

По лестнице кто-то спускался, и этот кто-то был очень легким и быстрым. И за ним кто-то шел.

Потом второй кто-то остановился и сказал:

— Не боитесь, что я вас просто убью?

В ответ на эти слова первый человек рассмеялся. Я, наверное, выглядела очень и очень удивленной — смех был женским.

— Если бы я чего-то боялась, мой милый мальчик, я бы сюда никогда не пришла.