Ребро

Меня никто сожрать не пытался, но и на свою территорию не приглашал, хотя я благоразумно засунул правую руку в карман, и никто не догадался бы, что она искусственная. Должно быть, слухи тут уже распространились… Но угрожать мне никто не пытался, да и не до меня сектантам было. Наталья не соврала, когда сказала, что работы здесь хватает. В одном дворе человек десять выворачивали старую яблоню, рядом такой же участи ожидали еще деревьев шесть — целый сад засох. На окраине деревни и вовсе разжигали гигантские костры, от которых ощутимо тянуло паленой шерстью и мясом. Гадать почему, не пришлось: на моих глазах туда швырнули дохлую козу. Животное было покрыто крупными кровавыми язвами, так что не было смысла рассуждать, почему его не разделали на еду.

Похоже, отказавшись от цивилизации, они заодно презрели ветеринаров и культурное садоводство. Как эта секта протянула столько лет — в упор не пойму.

Ближе к вечеру, уже в сумерках, меня перехватила угрюмая девица, которая сообщила, что домик готов и поужинать я смогу там, хотя я видел, что местные за едой тянутся в одно здание. Но к общению с коллективом я не рвался, иначе мне как минимум машину до утра разобьют. Да и потом, холодало, и без того неприятная прогулка становилась совсем тоскливой. Поэтому я сразу изъявил желание приобщиться к здешнему гостеприимству.

Неразговорчивая девица провела меня к одной из крайних хаток — окна там уже горели. У крыльца моя провожатая остановилась, причем не просто так, она покосилась на дверь с явным испугом. Вот тогда до меня и дошло, что свет внутри зажгли вовсе не для меня.

Отступать я не собирался, отпустил девицу, а сам пошел дальше. Как я и ожидал, освещение здесь было не электрическое, в домах топили печи и повсюду расставляли свечи с лучинами. Примитивно, конечно, но света хватало.

Обстановка внутри соответствовала золотым стандартам секты: деревянная мебель, тканые ковры, посуда из глины. Аутентичненько так. В воздухе пахнет дымком и едой, причем хорошей едой. Это, да еще тот факт, что на меня не набросились с дубинками сразу же, внушило мне определенную надежду насчет собственного будущего.

Из просторной прихожей я направился туда, где было больше всего света. Угадал: я оказался в столовой перед накрытым столом и Арсений Батрак уже ждал меня.

Если бы он остался таким же, как в том ресторане, он был бы не к месту в этой хате, пусть и отлично отреставрированной. Но он менялся не хуже хамелеона. На этот раз он явился в меховых ботинках, чуть потрепанных джинсах и толстом вязаном свитере с высоким воротником, прикрывающим почти половину его лица. Он был расслаблен, небрит, чуть небрежен, но даже это показалось мне частью какого-то продуманного образа.

И все равно я не видел в нем ничего нечеловеческого.

— Я второй раз напрашиваюсь в гости? — криво усмехнулся я, занимая место за столом.

Для этой встречи Наталья не поскупилась: я видел тут и салаты, и соленья чуть ли не десяти видов, и маринованные яйца, и утку с медовой корочкой, и рыбу. Разве что поросенка не зажарили — видно, не успели! Держу пари, для меня одного она бы так не расстаралась ни за какие деньги. Все это сельское пиршество предназначалось Батраку, а мне так, рядом посидеть разрешили.

Но прибедняться я не собирался, поэтому уверенно наполнил тарелку перед собой, показывая, что я чувствую себя как дома. Батрак не подыграл мне, он к еде не притронулся, но и разозленным не выглядел.

— Занятный вы человек, Николай, — наконец объявил он.

— Оспаривать не буду. Чем же я занял именно вас?

— Я был уверен, что мы сказали друг другу все, что нужно, и расставили точки. А вы вдруг снова здесь, да не случайно, а ценой немалых усилий. Ради чего? И по своей ли воле?

— Если вы вот так загадочно намекаете на каких-то чудиков, которые вас ищут, то — да, они объявлялись, но я с ними не работаю. Все, что я делаю, я делаю для себя и Рэдж.

— Вы почему-то снова решили, что я имею отношение к смерти Регины?

— Нет, я решил, что Рэдж жива и все еще ищет вас.

Может, и не следовало вот так ходить с козырей, но мне нужно было его проверить, а он на блеф не попадется, старик хитрый. Кое-что у меня получилось: я его удивил. Так я же не этого хотел! Его шокировала сама мысль о том, что Рэдж жива, а ему полагалось допускать этот вариант… Получается, раньше он был абсолютно уверен в том, что ее больше нет?

А такой уверенностью обычно может похвастаться только убийца.

— Что мне сделать, чтобы узнать правду? — спросил я. Желание просто выбить из него ответы нарастало, но… я не был уверен, что это вообще возможно. Да и потом, о полной деревне фанатиков тоже забывать нельзя.

— Вы все равно будете верить в то, что вам угодно, так почему бы не выдумать это без моего участия? Я понимаю, что каждый по-своему справляется с горем. Но не нужно делать это за мой счет.

— Вы считаете, что у меня нет оснований для подозрений? Ну так я вас не в клубе почтенных джентльменов каждый раз нахожу! Вы были на месте исчезновения людей, а теперь вы в секте. Вас к преступлениям так и тянет, да?

— Не используйте слово «секта», оно звучит как приговор, — поморщился Батрак. — Я просто предпочитаю общество необычных людей, у которых есть идеалы.

— И нет мозгов?

— Умом здесь некоторые обременены. Наталья, например, весьма приятная дама, мы с ней давно знакомы — лет десять, пожалуй.

— Какое совпадение! — хмыкнул я.

— Это не совпадение. Я консультировал Наташу, когда она искала подходящую форму для своих идей.

— Иными словами, помогли создать секту?

— И вот опять это слово.

— Тут реально не в слове проблема, — покачал головой я. — И кто вы здесь? Отец-настоятель? Главный демон, которому они поклоняются?

— Для Наташи я — друг, для остальных — такой же гость, как и вы. Я здесь по личным вопросам.

— Да? А после этих личных вопросов тут не исчезнет человек пять?

Как ни странно, до меня только теперь дошло, что в чем-то я его уже подловил. Я не мог отследить, где и чем Батрак жил раньше, что делал… Но сейчас я получил возможность проверить нечто очень важное. Если и тут кто-то пропадет, пусть даже после его отъезда, это точно будет его вина! Я пока слабо представлял, как докажу ее, но знал, что не сдамся.

Судя по тяжелому взгляду, он тоже это понял, однако остался невозмутим.