Страница 90 из 125
Он посмотрел на неё исподлобья выжигающим душу прозрачным взглядом, медленно поднялся, замер так близко, почти касаясь лица, и чуть слышно выдохнул, коснувшись губами виска:
– Светлой ночи, Дэини!
– Светлой ночи! – ответила Настя, опуская глаза.
Она сжала кулаки, пытаясь загасить в себе безумное желание – невыносимо хотелось обнять его сейчас за шею и целовать, целовать, целовать, самозабвенно и сладко!
Скрипнула тихо дверь за ушедшим Эливертом, а Настя всё продолжала стоять у окна, до боли вонзив ногти в собственные ладошки.
***
Проснулась Настя рано, несмотря на то, что улеглась уже на рассвете.
На сердце было тоскливо, саднило, как от долгих слёз.
Рыжая долго валялась в постели, размышляя, стоит ли вообще выходить сегодня к обеду. Может, притаиться в комнате, сказаться больной и рефлексировать на тему, как жить дальше…
Странно, ведь ничего постыдного вчера она не совершала, а на душе кошки скребли. Почему?
Кайл вчера открыл ей душу, и это дорогого стоило. Но как теперь себя вести, что говорить, как поступать?
Сделать вид, что всё как всегда, и он решит, что для неё это вовсе никакого значения не имело, и будет разочарован. Дать понять, что он для неё не чужой человек, и она на всё готова ради него, так ведь… ничего, по сути, не произошло.
Ну, поговорили по душам, и что дальше? Люди иногда и не такое рассказывают, вообще посторонним, например, случайным попутчикам…
Про то, как вести себя с Эливертом, думать не хотелось вовсе.
Поздно сетовать. Надо было раньше головой пользоваться, до того, как подпустила его слишком близко! И даже ночь на мельнице не самое главное в этой запутанной истории.
Он ведь тоже открыл ей душу. Постепенно, с опаской, сам того не желая.
А она приняла это как данность. Приручила зверя, позабыв старую как мир истину – мы в ответе за тех, кого…
И, если сейчас отпустить его на волю, он, конечно, не пропадёт, приспособится. Эл – парень крепкий. Станет, правда, ещё злее и циничнее, но, что поделать, иначе не выжить.
Только вот Настя не сможет себе этого простить, ведь это будет предательством. А Ворон, при всех его недостатках, не заслужил такой подлости с её стороны.
И что делать?
Бывает же такое – никому ни жена, ни невеста, а в любовный треугольник влипнуть угораздило!
Может, она слишком много значения всему этому придаёт? Но как же иначе? Сердцу не прикажешь, эмоции пульсируют и горят, как оголённый нерв.
Надо идти к людям! Прятаться глупо. Чем дольше позволяешь этим страхам и сомнениям в душе хозяйничать, тем большую власть они обретают. А потом в один, далеко не прекрасный день, ничего, кроме этих страхов, не останется, и жизнью своей ты уже управлять не сможешь.
«Пусть всё идёт, как идёт! – рассудила Настя. – Жизнь всё по местам расставит. Время, немного времени… и Кайл всё поймёт, и Эл всё поймёт, и я сама тоже всё пойму!»
С этой обнадёживающей мыслью Романова поднялась с постели и поспешила к умывальнику.
***
В обеденный зал она явилась последней из гостей.
Поздоровалась с искренней улыбкой и получила в ответ такие же добрые приветствия.
Всё не так страшно!
Насте почудилось, что во взгляде Кайла сегодня особенно много света, а ещё что-то вроде нежности и благодарности.
А Эливерт?
Привычная лукавая улыбка, в серых прозрачных глазах – озорные искорки. Ни ревности, ни обид. Это хорошо.
И выглядит сегодня живым человеком, а не ходячей мумией – явно идёт на поправку. Это тоже отлично.
Эрид уже здесь – светло-золотое облако кудрей, ажурного жокрета и золотых украшений. Драгоценностей для утра уж слишком много. Юная кокетка! Открыв рот, слушает болтовню атамана и Наира.
Кайл и Далард обсуждают какие-то дела Орсевилона.
А где же хозяйка?
Миледи Вилирэн явилась в особенно радостном расположении духа.
– День добрый, гости мои дорогие! А что же стол ещё не накрывают? – Она обернулась назад, крикнула в коридор: – Самир! Самир, распорядись – пусть обед подают!
Улыбаясь, Вилирэн проследовала к столу, благодушно кивнула мужчинам.
– Милорд Элиол, дорогой мой, – неожиданно владетельная миледи Орсевилона склонилась над креслом, где сидел разбойник, и, приобняв его за плечи, смачно поцеловала в макушку. – Благодарю от всего сердца, мальчик мой!
Всеобщее недоумение на лицах читалось так отчётливо, что хозяйка звонко рассмеялась, глядя на это замешательство. Похоже, сам виновник удивлён был не меньше других.
– Миледи, весьма признателен! – широко улыбнулся вифриец, заглядывая через плечо на всё ещё стоявшую у него за спиной Вилирэн. – Мне лестно знать, что я сумел доставить вам радость! Но только вот не возьму в толк, чем заслужил?
– Довольно скромничать! – хозяйка похлопала его по плечу и направилась к сыну, сжимая в руке небольшой потрёпанный кожаный кошель. – Рада вам сообщить, друзья мои, что нынче утром, едва рассвело, милорд Клаф поспешно оставил наш замок. Он передал через Баарда, что неотложные дела требуют его немедленного возвращения домой.
– Ах, вот что! – довольно мурлыкнул Эливерт.
– Милорд Клаф благодарил нас за гостеприимство и просил прощения за свой скоропалительный отъезд, – продолжила Вилирэн. – А на вопрос Баарда, когда его снова ждать в гости, ответил, дескать, пока у него нет никакой возможности порадовать нас визитом. И, видимо, такая возможность появится ещё нескоро.
– Так вот отчего тебе не спалось вчера ночью? – шепнула Настя разбойнику, с трудом сдерживая улыбку. – Прогуливался до Южной башни? Доброе неугомонное привидение Орсевилона, изгоняющее непрошеных гостей…
– Кроме того, он просил передать это, – Вилирэн положила кошель на стол пред Далардом. – Это те самые двадцать фларенов, что ты имел неосторожность одолжить ему в прошлом году, сынок. Представляете, какое чудо?
Далард изумлённо вскинул брови.
А Вилирэн снова обратилась к вифрийцу:
– Я не знаю, как это тебе удалось, милый мой Элиол, но не забуду этой услуги до конца своих дней.
– Миледи Вилирэн, да стоит ли об этом? – Эливерт смущённо улыбнулся. И Настя могла поклясться, что смущение не было притворным. – Мне это никаких хлопот не доставило. Просто хотелось отблагодарить вас за заботу и доброту.
– Может статься, для тебя это мелочь, а для меня сегодня настоящий праздник! – рассмеялась Вилирэн.
– Матушка, а давайте вечером устроим торжество! В благодарность милорду Элиолу и в честь его выздоровления, – лучезарно улыбнулась Эрид.
– У вас и так каждый ужин как королевский пир, – покачал головой Эливерт. – Не стоит!
– Почему бы и нет? – благодушно согласилась Вилирэн. – Не так часто этот замок видит гостей. Тем более, столь приятных моему сердцу. Решено – вечером устроим праздник! Милорд Кайл нам на келлроу поиграет, да? Эрид споёт. Ещё пара дней, и вы снова нас покинете… А мне так отрадно видеть вас всех здесь, дети!
***
Вечером снова шёл дождь. Тихо-тихо шуршал по крыше, стучался в окна.
Снова пылал камин. Ароматы множества изысканных блюд благоухали в обеденном зале, смешиваясь с запахами дыма, роз и свежести.
И в памяти Насти Орсевилон навсегда остался таким, как в этот вечер – уютным, добрым, наполненным теплом и любовью.
Они сидели у камина, словно одна большая семья. И слушали душевные баллады, что пели под келлроу.
Чаще других Кайл. Тот, кто слышал хоть раз голос полукровки, уже не желал слушать никого больше. Его песни брали за душу и уже не отпускали.
Одна ещё долго не шла из памяти Насти…
Песня Севера, рождённая на берегах Спящего моря, пришедшая из сурового Герсвальда. Эту песню Кайл пел вместе с Эливертом, и лишь в самом конце атаман умолк, удивлённо покосившись на Северянина.
Видимо, изначально финал звучал как-то иначе…
Ты был рождён в краю ветров,
В краю суровых скал.
С морских солёных берегов