Избранник смерти

— Хватайтесь, сударь, иначе вас об камни зашибёт! — звонко прокричал пацан, одетый так, словно решил сыграть роль дореволюционного дворянина. — Течение слишком сильное! Я не вытащу вас, ежели не ухватитесь как следует за ветку!

После его слов всё моё существо страстно возжелало схватиться за эту чёртову ветку. Я изо всех сил принялся грести, преодолевая бурный поток и боль в лодыжке. Хорошо хоть мерзкий ворон куда-то делся. Но вот волны продолжали захлёстывать меня, бить в глаза и уши. Однако я упорно плыл к ветке. И вскоре мои пальцы потянулись к ней. Я ухватился за самый кончик, но очередная волна ударила меня вбок и потащила дальше, заставив пальцы соскользнуть с ветки.

Немой крик разочарования разорвал мою голову, вторя воплю паренька. Однако я не привык сдаваться. В груди вспыхнула злость, придавшая мне сил. И я снова поплыл к ветке, которую отчаянно протягивал рыжий.

— Тянитесь! Тянитесь, сударь!

На этот раз я сумел крепко ухватиться за ветку, вызвав радостный возглас пацана. Он тут же начал пятиться, увлекая ветку за собой и вытаскивая меня на мелководье. А здесь уже подоспел и дед. Он зашёл в воду по колено, схватил меня за плечи и затащил на берег, где я сразу же принялся судорожно кашлять, избавляясь от воды, попавшей в лёгкие.

Подросток склонился надо мной и испуганно ахнул:

— Дедушка, вы поглядите какие у сударя глаза! Чисто две ледышки!

— Батюшки святы, Лаврентий, мастера смерти мы выловили! — удивлённо прохрипел благородного вида старик, топорща седые бакенбарды. — И как на Михаила похож, но тот рыжим был, а сударь — блондин.

— Блондин? Так я же брюнет, — сумел выдавить я, воздев себя на четвереньки.

— Вы чего-то путаете, — проговорил дедок. — Ваши волосы такие же светлые, как первый снег.

— Какого хрена… — выдохнул я, протёр горящие огнём глаза и подполз к небольшой спокойной луже, блестевшей в свете луны. Конечно, это было далеко не зеркало, однако даже так мне удалось понять, что из лужи на меня смотрит тот самый паренёк, бросившийся с утёса! Твою мать! Что вообще происходит?!

Я стал спешно ощупывать себя, трогать влажную землю и усиленно вдыхать воздух, пахнущий сосновой смолой и шишками. А когда коснулся лодыжки, то едва не завыл от боли, прострелившей плоть. Такая боль точно должна была выкинуть меня из сна или бреда, но ничего не произошло. Офигеть, неужели это реальность? Но как? Как?! Как я сюда попал, да ещё и в чужое тело? И где я вообще?! Что это за местность? И почему эти люди так странно одеты?

— Друзья, товарищи, господа, что это за область? Как называется ближайший город? —судорожно прохрипел я, глядя на спасшую меня парочку. У обоих были крупные черты лица, раздвоенные подбородки и карие, встревоженные глаза.

— За лесом Гать, а Петроград в нескольких часах пути, — удивлённо прострекотал парень, помедлил мгновение и осторожно добавил: — Нынче конец лета тысяча девятьсот двенадцатого года от Рождества Христова или пятьсот шестого года от Рождения магии. Российская империя. Вы чего же? Не помните, где находитесь?

— Не понимаю, ничего не понимаю, — схватился я за голову.

Да как такое могло произойти?! Или это какой-то грандиозный розыгрыш? Нет, эти двои совсем не походили на гениальных актёров. Их эмоции, устаревший говор, манера держаться — во всём сквозила обыденность. Они не играли, а действительно были такими! Неужели я и вправду в другом мире? Именно в другом, а не попал в прошлое. Ведь в моём родном мире магии не было.

— Сударь, вам бы в тепло, пока вы не простудились, да и лодыжка ваша странно вывернута, — проговорил старик, распространяя вокруг себя сильный запах табака. — И это… вы действительно не знаете, куда попали?

— Не помню, практически ничего не помню, — выдохнул я, решив пойти по давно проторённой всеми попаданцами тропке. — Я будто с луны свалился, да прям в реку. Пади нечасто такое происходит в ваших местах? Или часто? Может, вообще забредают господа из других миров?

— Нет, сударь, вы чего? — выгнул брови дед, подтверждая то, что в этом мире технология переселения душ, так же «развита», как и в моём. — Какие другие миры? Не бывает у нас ничего такого. Призраки вот только иногда шастают, но то шибко редко происходит. Я за свою жизнь только одного и видал.

Призраки? А не был ли я призраком, прежде чем попал в это тело? Но когда меня угораздило стать им? Может, смерть настигла меня в церкви? Вполне возможно. Но что послужило транзитом в этот мир? Лес? Туман? Поляна с пентаграммой? А что, если имеется возможность вернуться домой? Вдруг тропка, ведущая назад, всё ещё открыта? Мне стоит найти её, а уже потом думать, что ждёт меня дома: изломанный труп, жизнь в роли призрака или что-то ещё.

— Господа, отведите меня на тот утёс, с которого я упал!

— Дык, как же вы, сударь? У вас вон лодыжка распухла вдвое. Кажется, всё-таки перелом, — прохрипел старик, продемонстрировав жёлтые зубы заядлого курильщика.

— Иван Макарович, — по имени-отчеству обратился к деду паренёк, тревожно поглядывая в ту сторону, где за деревьями сражались маги. — Там ведь это… Всеволод. Надо бы глянуть, что с ним. Чего-то я более не вижу отблесков магии. Кажется, дуэль закончилась.

— Лавруша, беги, глянь украдкой, кто победил, а я сударю помогу, — быстро проговорил побледневший от тревоги старик и облизал губы.

Паренёк стрелой помчался по берегу реки, чьи бурные воды отражали лунный свет. А я вдруг услышал отдалённый раскат грома, который будто встряхнул мою черепную коробку. Говорят, что за секунду до смерти перед глазами проносится вся жизнь, так вот перед моими глазами за доли секунды пронеслась вся жизнь Гаврилы, бывшего хозяина этого тела. И после увиденного «фильма» моя новая оболочка решила брыкнуться в лужу.

— Эгей, совсем вам плохо, сударь, — просипел Иван Макарович, вытащив из лужи моё безвольное тело с гаснущим разумом. — Я вас в свой дом снесу. У меня поживёте покамест, раз с вами такая беда стряслась. А на утёс опосля сходите.

Глава 1

В моей памяти, по понятным причинам, не отложилось то, как Илья Макарович притащил меня в свой дом. Однако все остальные дни в этом мире мне запомнились хорошо. Первое утро после переноса началось с того, что я очнулся от сиплого голоса местного мага-лекаря, старающегося не смотреть в мои глаза. Он заверил меня в том, что уже через неделю-другую от моего перелома не останется и следа. Ясный фиг, что на одной ноге я не мог поскакать на тот утес, потому мне пришлось на время забыть об этом путешествии.

Однако проведённое в постели время весьма благотворно сказалось на мне. Я за пару дней сумел преодолеть стадию отрицания, перестал изумленно охать и задушил рефлексию, а потом перешёл к жадному познанию нового мира. Мой рот принялся фонтанировать вопросами, на которые отвечал Иван Макарович и его немногочисленные домочадцы. На бытовые темы я мигом получал развёрнутые ответы, а вот что касалось путешествий между мирами, обмена телами, странных церквей… тут возникли проблемы. И пусть в лоб я ни у кого ничего не спрашивал, однако даже ответы, полученные на завуалированные вопросы, позволили понять, что во всём мне придётся разбираться самому, как Алисе, угодившей в кроличью нору. Никто ничего не знал о том, что случилось со мной, а я страстно хотел разобраться в этом и выяснить существует ли путь домой.

И ещё моя душа до боли жаждала познать магию, раз уж подвернулся такой грандиозный шанс. Кто не мечтал стать магом?! Поэтому я с огромным азартом принялся изучать магию. Зарылся в книги и внимательно выслушал все наставления Ивана Макаровича, дивящегося тому с какой лёгкостью мне удаётся овладевать магией. В этом теле вместе с даром мага смерти будто бы проснулся и какой-то магический гений.

А когда я смог встать с кровати, то сразу же отправился с Лаврентием на поиски той полянки. Ведь жгущие меня калёным железом вопросы требовали ответов.

Мы с пареньком покинули особняк Ивана Макаровича, перешли по мосту чуть не убившую меня реку и принялись искать поляну. Однако та не торопилась показываться. Наш дуэт час за часом бродил среди деревьев и активно отмахивался от назойливых комаров, чей противный писк весьма органично вплетался в музыку густого хвойного леса, одуряюще пахнущего шишками, чернозёмом и древесной смолой.