Грех

— Тереза не шлюха!

Неизвестно, чем бы закончился этот совсем не мирный разговор двух сильных, упрямых мужчин, если б на поднявшийся шум не прибежала королева. Она решительно вошла в кабинет и направилась к побелевшему от злости сыну, невзирая на неодобрительный взгляд разъяренного мужа — да и пусть, зато извечный спор отцов и детей сегодня не перерастет в войну!

— Ренард, оставьте нас с отцом, — женщина коснулась руки сына, мягко выталкивая его из кабинета. — Рен, иди же, я сама поговорю с ним, — добавила она совсем тихо — так, что услышал ее только Ренард.

Ренард сдался, ушел. Выпроводив сына, женщина подошла к супругу.

— Генри, Вы невыносимы! Ну что Вы делаете?

— Айлин, я запрещаю Вам вмешиваться в мои отношения с сыном! — раздраженно выкрикнул король, возмущенный столь бестактным, вопиющим поступком супруги.

— А я запрещаю Вам ругаться с моим сыном, — улыбнулась женщина, подошла к разгневанному мужу и мягко, по-кошачьи, устроилась в его объятиях — какой бы гнев ни овладевал им, оттолкнуть ее он не смел, а потому еще немного поершился (больше для видимости!) да и обнял супругу.

— Да что ж такое-то! Вы невыносимы, Айлин, — вздохнул король, чувствуя, как гнев отступает. — И все-таки Вам действительно не следовало вмешиваться.

— Прошу простить меня, Ваше Величество, но Вашу бедную супругу оправдывает печаль от того, что двое дорогих ей мужчин готовы возненавидеть друг друга, — покорно опустила она глаза и мягко улыбнулась.

— Мы просто разговаривали. И нет никакой ненависти — мне просто больно смотреть на него! А Вы сейчас рушите мой авторитет своим вмешательством.

— Хотите окончательно стать для него врагом? Генри, Вы с Вашим авторитетом добились бы только того, что он через пять минут хлопнул бы дверью и назло Вам ушел бы к своей девушке. Оставьте его в покое.

— В покое?! Айлин, он готов шляться с какой-то крестьянкой, но воротит нос от Эмелин! А теперь с видом святоши возмущается, что ему подсунули шлюху!

— А я Вас предупреждала, это была плохая затея. Вы до сих пор не изучили своего сына?

— А чем эта шлюха отличается от его девки? Нет, я все понимаю, мальчик вырос, ему хочется познавать женщин, но… Это… Этого я не понимаю! — возмущался король, не выпуская из рук жену.

— Допустим, отличается тем, что та девочка не шлюха и выбрана им самим.

— И что теперь? Будем потакать всем его глупостям? Так, может, пусть женится на этой крестьянке? А что? Такого позора в нашем роду еще не было!

— Да успокойтесь же, Генри! И вообще, по-моему, Вы преувеличиваете. Пусть погуляет, успокоится… Уверена, эта связь не более чем протест против навязанной свадьбы. Пожалейте мальчика — ему предстоят нелегкие времена, Вам ли не знать! Пусть нагуляется напоследок. Он достаточно взрослый человек, чтобы не наделать глупостей.

— Не защищайте его, Айлин! Мой сын — потаскун! Да еще и с дурным вкусом!

— И это говорит человек, который сразу после свадьбы променял свою законную супругу на каких-то сомнительных девиц… — улыбнулась Айлин.

— При чем здесь это? И вообще, нашли что вспомнить, — фыркнул Генри. — Что мне делать оставалось? Вы ненавидели меня, боялись… Я абсолютно не знал, как вести себя с Вами.

— Думаете, мне было легче от мысли, что мой законный муж изменяет мне? От этих сочувствующих взглядов, от этих сплетен…

— Айлин, я был молод и глуп. Но я не хочу, чтобы наш сын совершал те же ошибки. Этот поганец слишком похож на меня, — улыбнулся, наконец, Генри. — Но я же как лучше хочу для него… Я же проходил через все это, я помочь ему хочу! Я ведь пытался по-хорошему — мы разговаривали, не как король с преемником, а как отец с единственным, любимым сыном! И мне казалось, что он меня услышал, что мы поняли друг друга… А он, вместо того, чтоб хоть как-то попытаться улучшить свое отношение к Эмелин, подготовиться к встрече с ней, стал волочиться за этой пигалицей деревенской. Ей-то понятно, какой интерес — но ему? Ну вот что могло его привлечь в деревенской девке?! У меня в голове не укладывается! Экзотики захотелось?

— Во-первых, девочка не знает, кто он.

— Вам-то откуда знать?

— Я разговаривала с Ренардом.

— Вы все знали?!

— Да, знала, Генри. И не обижайтесь, что Вам не сказала — я не сказала как раз потому, что предвидела от Вас именно такую реакцию. Теперь успокойтесь и перестаньте нагнетать — эта проблема исчезнет сама собой после свадьбы. Ренард и сам прекрасно понимает, что эти отношения обречены, так что глупостей не наделает.

— Если понимает, то зачем полез тогда во все это? Мне назло?

— Нет, конечно. Думаю, эта девочка для него — просто глоток свободы от своей королевской ноши. Он не настолько глуп, чтобы всерьез привязываться к простолюдинке. Да им же даже поговорить не о чем! Ну не о коровах же! Генри, да поймите же, Вам за него жизнь не прожить. Оставьте его сейчас в покое, не мучайте ни его, ни себя, пусть гуляет с кем хочет! В конце концов, он же не отказывается от Эмелин и не собирается жениться на этой девочке.

— Еще б он жениться на ней собрался! Да я эту паршивку вообще прикажу выпороть, как следует, и выслать куда подальше!

— Опять Вы за свое? Не вздумайте ее трогать. Он не простит Вам, — строго возразила Айлин, но тут же смягчилась. — Ну перестаньте же ворчать, все хорошо будет! Он уже давно не ребенок и не нуждается в нашей опеке. Разберутся сами. А вот Вы своими нападками рискуете окончательно потерять его доверие.

— Айлин, ну вот откуда в Вас столько терпения? Ему бы Вашу рассудительность… А он только спорить горазд! Нашел, что взять от меня…

— Прекращайте ворчать, Генри, — смеялась Айлин, умиляясь этими искренними проблесками заботы на лице сильного, хмурого мужчины. — Вот увидите, он окажется гораздо мудрее, чем мы думаем. Только не давите на него.

Пока Генри возмущался поведением сына, Айлин со всей свойственной ей мягкостью улыбнулась и вдруг стала откровенно ластиться к мужу, рассеивая его мрачные мысли, — обняла за шею, прильнув к мужчине своим все еще красивым, гибким телом под тонким шелковым халатом; привстала на цыпочки и легонько коснулась губами щетинистой кожи.

— Перестаньте бурчать, Ваше Величество, — еле слышно проговорила она, все так же улыбаясь.

— Ну что Вы делаете?

Он попытался увернуться от губ супруги, но руки уже сами скользили по ее спине. Айлин, чувствуя, как сдается его неприступная крепость, прижалась еще крепче, поймала бурчащие уста мужа и тут же завладела ими.

— Уже поздно, Ваше Величество, хватит возмущений на сегодня. И вообще, не пора ли нам переместиться в… хм, другое место? — на миг оторвавшись от его губ, проговорила она.

— Нет, Айлин, ложитесь без меня. Я еще поработаю.

— Хватит на сегодня, — властно заключила Айлин, просовывая свои аристократически тонкие пальцы под рубашку мужа, и стайка мурашек бросились врассыпную, вконец туманя разум, отгоняя все заботы прочь.

— Айлин, прекращайте. Вы ведете себя непристойно…

— К черту пристойности, Генри! Мы здесь одни, и Вы сейчас не король, и я не королева. Есть просто женщина и просто мужчина. И что непристойного в том, что жена хочет ласки своего мужа? Вам нужно отдохнуть, Генри, и успокоиться. Пойдемте же, мой милый, верните мне моего нежного, любимого Генри, — мягко улыбнулась Айлин.

Ему осталось только улыбнуться и покориться женщине, волею судьбы обрученной с ним. Строгая, выдержанная, скромная, мудрая… Истинная аристократка, не только по происхождению — по сути, она не переносила фривольности и пошлости. Такой она была в день их первой встречи, такой она осталась до сих пор — она Жена, Мать, Королева. Такой она была при свете дня, такой ее знают все. Но когда ночь вступала в свои права, когда закрывались двери спальни, мудрая и скромная Айлин превращалась в нежную, страстную любовницу и даже хищницу; своими мягкими, кошачьими повадками смягчала она суровость венценосного супруга, обнимала, отогревала… Вот и сейчас, позабыв свой гнев на сына, он завороженно идет следом за ней, манимый загадочным смеющимся взглядом, и жаждет лишь одного — чтобы закрылись за ними двери, чтобы можно было, наконец, забыть о своей королевской ноше и до рассвета стать просто Мужчиной в объятиях просто Женщины. Просто любить. Просто жить.