Пока мы живы

Врач мрачно усмехнулся. Насмешливые глаза смотрели на меня не моргая. Голос звучал так, будто мы вели обычную светскую беседу.

— Что с Димой? — спросила я, указывая пальцем на друга, который продолжал лежать неподвижно и смотреть вверх.

— Он становится воином.

— Что вы несете? — спросил Илья.

— Разговаривай полегче с создателем нового оружия.

Горелов явно больной. И агрессивный. Не следовало его раздражать.

— Про какое оружие вы говорите? — осторожно спросила я.

— Ах ты, любопытная Варвара. О, тебя, кажется, зовут Варей. Забавный получился каламбур.

Горелов засмеялся собственной шутке громко и нервозно. Смех доктора резко смолк, взгляд стал серьезным, пронизывающим.

— Раз вы зашли на огонек, предлагаю вам остаться. Советую, не делать резких движений.

Врач достал из кармана небольшой черный пульт и показал нам:

— Одной кнопкой я могу заставить вашего друга перестать дышать. И тогда он превратится в нежить. Вы же не хотите этого?

Горелов многозначительно на нас посмотрел.

— Вижу, не хотите. Положите ножи на стол и продолжим беседу.

Пришлось подчиниться. Мы стояли безоружные, растерянные, не понимая, что происходит и как выбраться из этого ада. Горелов же выглядел абсолютно спокойным. Он откинул полы халата и опустился на круглый крутящийся стул.

— Вижу вопросы в ваших глазах. Пожалуй, расскажу, чем я тут занимаюсь. Слушателей у меня, как видите, немного, а поделиться открытием века хочется.

Я судорожно сглотнула. Что еще за открытие века? Может, мы поймем, что с Димой, когда Горелов все расскажет? Илья стоял рядом нахмурившись. Мы осознавали, что вряд ли нас оставят в живых, когда рассказ закончится.

— Вы, наверное, слышали об опытах над людьми во время Второй мировой войны? Несомненно, все это делалось великими людьми во благо науки.

Я не удержалась и хмыкнула. Великими, как же. Больные ублюдки безнаказанно издевались над людьми. Вслух я этого, конечно, не сказала, но Горелову не понравилась моя реакция. Он грозно посмотрел на меня и прорычал:

— Зря ты смеешься, Варвара.

Я вздрогнула от ненависти, прозвучавшей в голосе. Доктор тут же взял себя в руки и продолжил:

— Ученые проводили различные эксперименты, в том числе и по трансплантации: ампутировали конечности или органы у одних людей, пришивали другим. И все это без анестезии, конечно. Да, многие умирали в муках, — при этих словах Горелов отмахнулся, как от надоедливой мухи, — но это во благо науки. А про эксперименты со стерилизацией слышали? Это потрясающе! Вы знали, что рентгеновские лучи способны «очистить» организм человека, и он перестанет вырабатывать сперму? Или яйцеклетки, если говорить о женщинах. Великолепно, правда?

Я не разделяла восторга главного врача, но продолжала молчать. Ничего не сказал и Илья.

— Людям даже не говорили об эксперименте. Они несколько минут под разными предлогами находились в комнате, где облучались радиацией, и даже не подозревали об этом. Это же гениально! Конечно, были и побочные эффекты — радиационные ожоги, например, — но это неважно. Важна наука. И только она. Ведь благодаря опытам над людьми, врачам удавалось изобрести различные вакцины и проводить исследования СПИДа, рака и многих других болезней. Что значит жизнь одного человека, если можно спасти тысячи других?

Да он фанатик! И нас угораздило попасть в его сети. Пришли добровольно, в надежде спасти друга, а оказались в лапах психа. К тому же, остались без оружия. Страшнее ничего не придумаешь.

— Я могу бесконечно перечислять чудо-эксперименты, но, боюсь, у нас нет на это времени. Я с вами и так заболтался. Приступлю к сути. Я всегда мечтал стать врачом. Но лечить людей неинтересно. Они ноют, стонут, что-то вечно требуют. Думал над карьерой патологоанатома. Но это очень скучно. В итоге, стал хирургом. О, какое удовольствие резать людей! И вот однажды меня заметили, предложили должность главного врача в этой части.

— Тут интереснее? — спросила я, пытаясь вовлечь Горелова в разговор. Нужно продлить общение и придумать, как выпутаться из беды.

–Здесь мне дали возможность действовать самостоятельно. И проводить свои опыты. Не совсем легально, но это замечательный шанс, и я не мог его упустить. Во благо науки, естественно.

Я лихорадочно соображала. То есть невидимое начальство, о котором раньше говорил Женя, знало о том, что здесь происходит, и покрывало деятельность врача? Немыслимо. Оставалось неясным, что именно делал Горелов, поэтому я решила уточнить:

— О каких опытах вы говорите?

— Вижу тебе интересно, девочка моя. — Меня передернуло от такого фривольного обращения, но я продолжала слушать. — Я с удовольствием расскажу в двух словах. В военном деле важно превосходить противника. Не только в численности и в стратегии, еще и в оружии. Автоматы и патроны есть у всех — это не ново. Биологическое оружие — вот над чем я работаю.

— Не может быть, — прошептала я.

— Может, девочка моя. Может! Впрочем, что тебя так удивляет?

— Оно же запрещено согласно Женевскому протоколу, — присоединился к разговору побледневший Илья. Взгляд Горелова переметнулся к нему.

— Похоже, ты не слушал, когда я говорил, что моя работа тут не совсем легальна.

Он встал, сложил руки за спиной и подошел к окну, за которым все еще бушевала непогода.

— Вы же видели, что происходит? Идет самая настоящая война. Люди против нежити. Мы не можем проиграть. Наша задача — истребить всю нечисть. И я здесь для того, чтобы помочь. Любой ценой.

— Даже ценой жизни людей? — мой голос дрогнул, слезы непроизвольно потекли по щекам.

— Ты тоже не слушаешь меня? — раздраженно спросил Горелов. — Несколько десятков, а то и сотен людей могут спасти всю планету от чумы, постигнувшей нас!

Все это не укладывалось в голове, казалось кошмарным сном. Как может один человек решать, кому жить, а кому нет? Как может лишать людей будущего ради призрачной надежды изобрести идеальное оружие?

— Это бесчеловечно, — пробормотала я.

— А быть съеденным — это, по-твоему, нормально, девочка моя?

Мне хотелось заорать, чтобы он не называл меня так. Хотелось убежать как можно дальше, забыть о том, что я видела и слышала. Только это никогда не сотрется из памяти. До самой смерти все, что здесь происходило, будет приходить ко мне во снах.

— Что вы делаете с этими людьми? — спросил Илья о тех, кто лежал на операционных столах.

— О, это не совсем люди. Только те, у которых нет шансов на выживание.

— У Димы был шанс, — сказала я, вытирая непрекращающиеся слезы. — Вы убили его.