Боярин Осетровский

Глава 14

Мы уже больше недели готовимся к званому пиру. Составлены списки, разосланы приглашения, составлен план рассадки, а это, знаете ли, не такое уж и простое дело. На местничестве и всяком таком «ни за что не сяду ниже Петьки Грязного, его предки гусей пасли, когда мои в Думе сидели!» здешние бояре не так сильно сдвинуты, но «не так сильно» не означает «совсем не». Плюс есть еще старые терки между родами, отчего некоторых и вправду лучше не сажать рядом друг с другом — того и гляди за ножи схватятся. Составлено меню… кстати о меню.

Помните, я как-то упоминал, что есть всякие там суши и роллы бояре не будут? Чем их тогда удивлять? Так вот — до меня, как до той утки, дошло, что главное для боярина — что? Правильно — понты! То есть, суть блюд на пиру не в том, чтобы они были как-то божественно вкусны, а в том, что они должны круто выглядеть. Какие-нибудь невнятные кусочки мяса в соусе, с точки зрения бояр, курят невзатяг в сравнении с жареным лебедем, целиком поставленным на блюдо и украшенного перьями. Они того лебедя, может, и есть-то не будут, но на столе он быть обязан! Видимо, наша традиция наготавливать кучу всего на Новый год и потом страдать «Ешь, а то испортиться!» идет аж с боярских времен. Когда я все это осознал — стало проще. Потому что, может, я ничего не понимаю в кулинарии, но уж некоторое представление о том, как презентовать банальную котлету так, чтобы она воспринималась как чудо-блюдо, все же имею. А с учетом того, что по истории у меня все же была четверка — я могу припомнить пару-тройку фишечек, чтобы приколоть моих гостей.

Итак, подготовка шла целую неделю, все просчитано, все предусмотрено. Что может пойти не так в последние часы перед приходом гостей? Правильно — ВСЁ!

— Викентий Георгиевич, смотри, кого я привел!

Да вот мне, блин, сейчас самое время смотреть, кого там притащил мой неугомонный поручик! Тут с шапкой не знаешь, что делать!

До сего момента я, хоть и будучи боярином, продолжал рассекать в обычном русском колпаке, пусть и отороченным не какой-то там белкой или лисой, а самым настоящим соболем. Но сейчас, когда на мой пир придут самые знатные люди Руси — мне нужно соответствовать! А для этого мне нужна высокая меховая шапка, без которой боярину — как лондонскому денди без цилиндра. А у меня ее нет! Вернее — есть, от Сисеевых осталась, шапка просто отличная, из шкурок с соболиных горл, бояре, несомненно, бы ее оценили. Но, к сожалению, моль оценила ее раньше и выжрала здоровенную проплешину прямо в центре. Теперь и надеть стремно и выкинуть жалко.

— Представляешь, — Ржевский воспринял мое молчание, как согласие выслушать его историю, — иду я по улице. Подходит ко мне девочка, маленькая, глазки печальные и говорит мне: «Дяденька, дяденька…».

В этом месте я поперхнулся и уронил свою несчастную шапку. Уж очень этот зачин напоминал начало ОЧЕНЬ пошлого анекдота про того самого поручика Ржевского.

—…вот я и привел ее к вам, — Ржевский наклонился и подал мне откатившуюся шапку.

— Ага, понятно… А зачем?

— Так я же сказал!

Блин. Что-то я пропустил в этом рассказе…

Я посмотрел на ту самую девочку, робко прятавшуюся за спиной поручика. Действительно — маленькая, лет десяти от силы, худенькая, до такой степени, что не то что за удочкой — за леской не увидишь. Ручки тоненькие, ножки тоненькие, из большого у приблуды только глаза на пол-лица и уши, торчащие из волос. Ха, да она же Любаву из мультика напоминает, только та побойчее будет.

— Ну и зачем ты мне? — наклонился я к ней.

Девчоночка опустила глаза и что-то прошептала.

— Что? — у меня начало закрадываться нехорошее подозрение, что поручик, от широты души, решил подарить мне этакую лоли-любовницу.

— Я Слово знаю… — прошептала «лоли».

Фух. Ржевский все же оказался вменяемым.

— Какое… как тебя зовут вообще?

— Ав… Ав… Авдошка.

— И какое слово ты знаешь, Ав-ав-авдошка?

— Золотое…

Я поднял взгляд на Ржевского. Который сиял так, как будто принес мне мешок золота, а не эту Ав-ав.

— Золотое Слово! — восторженно произнес тот.

— Что за Слово-то⁈

— Оно позволяет золото искать. Если ты, к примеру, монетку потерял или там кольцо — она Слово произнесет и сразу покажет, где пропажа.

Мда? Никогда о таком не слышал. Ну ладно, давай попробуем…

— Где здесь золото есть?

Девчонка тихонечко пробормотала что-то, потом подняла пальчик и робко указала… Прямо на мой карман. Про который в здешней бескарманной Москве никто и не знает. И в котором и вправду лежали монеты. Правда, серебряные.

— Я, когда Слово произношу, золото да серебро вижу, — прошептала Ав-ав, — Вот тут у вас серебро лежит. И вот это — она указала на крышку от чего-то, давно валяющуюся у меня на столе, — тоже серебро. Только золотом покрытое. А вон там…

Девчушка развернулась и указала на стену моего кабинета:

— Там золото лежит.

— Ну вот, — меланхолично произнесла Голос, которую никто, кроме меня, не слышал, — Я думала, никто не найдет. Кстати, она гостья?

— Гостья!

— Жаль…

— Значит, берем ее? — азартно потер ладони Ржевский.

— Что значит «берем»⁈ Это ж не котенок с улицы, ее, может, родственники ждут…

— Не ждут, — пискнула Ав-ав, — нет у меня никого. Кроме тетки. А она сказала «Иди, куда хочешь».

— Так она, может, не всерьез сказала?

— А потом кобеля спустила, чтобы я назад не вернулась, — девчонка поддернула рукав выгоревшего и драненького сарафанчика и показала здоровенный синяк, явный след от укуса.

Так. Возвращать девочку туда, где ее собаками травят, мы точно не будем. И вообще — чего это ее с таким редким и ценным талантом, из дома выгнали? Блин, что я вообще делаю! Мне на пир собраться нужно!

— Ржевский! Отведи ее… там, к кому-нибудь… к тете Анфии. Накорми, напои и спать ее уложи.

— Понял. А с девочкой что делать?

Я показал кулак и широко улыбающийся поручик свалил в туман. Нет, кулак — это несерьезно. Надо какой-нибудь посох завести, как у Ивана Грозного. Боярин без посоха — как английский джентльмен без трости… и без цилиндра. Блин, что мне с этой недоеденной молью шапкой делать⁈

Так. А если…