Продолжай

Ладно, пойдем другим путем. Кружным и затратным. Должна будешь потом Полина Алексеевна. О иных вариантах Слава себе думать запретил.  Но целый вечер провел на форуме  сайта «Лиза Алерт». Закрыть себя заставил усилием воли. Чтоб тебя, Чешко. Ох, что с тобой будет, когда я до тебя доберусь. Ты, главное, найдись. И желательно быстрее.

* * *

- Удовольствие не из дешевых.

- Я в курсе.

- На сколько устанавливаем наблюдение?

- Пока неделя. Я надеюсь, что человек появится в течение этого периода.

- А если нет?

- Там видно будет.

* * *

Человек в течение недели не появился. Квартира по-прежнему с темными окнами и неполитыми цветами – или не было в ее квартире цветов? Слава не помнил. Он вообще с каждым днем соображал все хуже. Тревога. Тревога нарастала. Был человек – и нет человека.

Может быть, все-таки подать заявление? Хотя нет – у него не примут, оснований нет. «Лиза Алерт»? Вот смеху будет, если день спустя, когда он поднимет на ноги добровольцев, Чешко приедет из отпуска, с Мальдив или Карибов, загорелая и отдохнувшая. А он тут…

…  он тут мрачный и невыспавшийся. И с опухшим от постоянного недосыпания лицом.

* * *

- Ах, лава-лава-лавочка… - гнусаво выводил Тихий. – Большой обманщик Славочка…

- Тин! – поморщился Ростислав.

- Он целовал мне па-а-альчики, - Тихон поплевал на пальцы, переворачивая лист контракта. – И врал, что будет мо-о-ой…

- Вот уйду от тебя! – пригрозил Ракета.

- Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, - Тихий долистал документ до конца. – Подписываю?

- Подписывай,  - вздохнул Рося.

- А что это мы такие смурные, Ростислав Игоревич? Перевелись доверчивые лохи?

- Иди ты на х*й! – с чувством ответствовал Ростислав Игоревич.

- В такую даль, - вздохнул Тихий. – И без кусочка хлеба…

- Тебе лишь пожрать!

- Как говорит мой батюшка, если ты держишь заведение,  где людей кормят,  - Тихон неторопливо убирал контракт в папку, а папку – в шкаф, -  по тебе должно быть видно,  что там кормят хорошо.

- По тебе видно, из-за чего полмиллиарда в Индии недоедают!

Тихий некоторое время молча разглядывал друга.

- А знаешь, я его вижу.

- Что ты видишь? – раздраженно.

- Хомут на твоей шее. Я даже вижу эту красивую надпись: «Ракитянский, ко мне!».

Слава открыл рот, ничего не сказал и закрыл.

- Чудны дела твои, господи, -  хмыкнул Тихий. – Я дожил до того дня, когда у Ракеты не нашлось  слов.

* * *

- Царь и бог! Сорок миллионов исковых отбил!

- Не стоит так. Это моя работа.

Кланяйся сильнее, жалкий раб.

Собственная желчность начинала пугать. Еще немного -  и грань, разделяющая здоровый цинизм и мизантропию, будет пройдена окончательно.

- Ростислав Игоревич, я вам по гроб жизни обязан…

Как же ты любишь свои деньги. По гроб жизни? Что, на тот свет их с собой возьмешь?

А лицом он улыбался, кивал, что-то говорил – приличествующее случаю. Пока не подал голос телефон.

«Объект вернулся в квартиру »

Сразу померк коридор, собеседник, все – пока Ростислав набирал ответное сообщение.

«Давно?»

«10 минут назад. Указания?»

- Я уверен, что после обеда мы так же удачно выступим! Могу я вас угостить, Ростислав Игоревич?

- Нет, спасибо, еще есть дела.

- Но как же…

- Через час буду здесь.

Нет, он за час не успеет съездить и вернуться. Не сейчас, в середине дня, когда скорость движения по столице черепашья. Но желание увидеть Чешко мутило голову. Увидеть. Встряхнуть. Наорать.

Но прежде всего – убедиться собственными глазами, что она жива-здорова. Увы, невозможно, придется поверить на слово профессионалу. Поэтому - полчаса посидеть в баре, в тишине, в компании кофе. По такому радостному случаю – с коньяком. Не каждый день ты отбиваешь сорок миллионов исковых. И первый раз в жизни испытываешь такое отупляющее облегчение от одного сообщения в телефоне.

«Продолжать наблюдение. Обо всех перемещениях сообщать»

* * *

«Объект покинул квартиру. С сумкой. По внешним признакам – собирается уезжать из города».

ЧТО?! И трех часов не прошло! Куда опять, бл*дь?!

- Слово предоставляется адвокату ответчика.

Да идите вы! Так, сейчас, я отвечу.

- Ростислав Игоревич, вас вызывают… - шепчут ему растерянно.

Ай, подождет судья!

«Продолжать наблюдение. Соберется ехать - звоните»

С места Ракитянский поднялся с ощущением, что от статьи 297 Уголовного кодекса Российской федерации его отделяет один шаг. Или один телефонный звонок.

Который раздался все-таки после окончания заседания. Спустя ровно минуту. Ракета отмахнулся от слов благодарности и еще каких-то других словесных излияний и стремительно вышел из зала, по дороге шваркнув кого-то ногам портфелем. С дороги, черт бы вас подрал!

- Слушаю!

- Она на Казанском. Собирается сесть на поезд «Москва-Саранск».

- Саранск?! Где это?

- Административный центр республики Мордовия.

 Мордовская школа адвокатуры. Вот оно значит как.  Ладно. Саранск – так Саранск. Это проще. Саранск – не весь земной шар. Найдем. Надо будет – и всю республику… как там ее бишь… Мордовию перевернем.

- Вас понял. Пусть едет. Мне скиньте номер поезда.

* * *

Даша? Маша? Черт, и почему он не был чуть внимательнее в предыдущие посещения? Маша или Даша? Орел или решка?

А давайте доверимся алфавиту.

- Дашенька, это вам!

Девушка оторвала курносый нос от экрана и уставилась на коробку с пирожными.

- Ото как… - произнесла задумчиво. Ее немосковский говор слышался сейчас особенно отчетливо. – Припекло, значит?

- Что припекло? – прикинулся непонимающим Ракитянский.

- И пирожные дорогущие купил, - она отработанным движением убрала коробку в ящик стола. – И имя вспомнил.

Угадал!

- Да как забыть такое красивое имя? – Рося устроил себя с портфелем и плащем на стуле для посетителей. Неудобный, надо будет Польке потом сказать. – На пирожные не претендую, а кофе испрошу.

- Кофу?

Ростислав пару раз моргнул, а потом расхохотался.

- Ее, родимую, кофу.

- Вы же допрос удумали мне учинить, адвокат Ракитянский.

Смена интонации и обращение по фамилии отрезвили мгновенно, он даже сел ровнее, хотя до того вальяжно развалился.

- Положим. И что? Не пойдете на сотрудничество со следствием?

- Ну так и пригласите девушку… ой, простите, свидетеля… в ресторан. Коньяком угостите. Когда мне еще шанс выпадет с таким красивым дяденькой погулять?

Окает она. Очень ярко и явно окает. И как Слава раньше не замечал? Где так говорят? Где же? Он же знает…

Вместо ответа он встал с места и образцовым галантным жестом протянул руку. Ресторан – так ресторан. Все мне там выложишь, окающая ты моя. В том числе, и откуда сама.

* * *

Спустя час, удовлетворив свидетеля Дашу – Дарью Дмитриевну, как не без гордости она сообщила Ракете – с помощью стейка и бокала коньяка, Слава был удостоен рассказа. В процессе которого некстати вспомнил вдруг, что выговор у девушки  – вологодский. От волнения и спиртного он стал превалировать в речи, и название всплыло само. Это было единственное ясное суждение, что настигло его. Остальное, что услышал – требовало… осмысления.

- Я не хотела подслушивать, правда! Привычки такой не имею, - так мы и поверили, угу. – Но они так ругались, что не слышали, как я зашла-то в приемную. Полина Алексеевна плачет, Багринский орет.

 - Что орет-то? – эта манера добавлять «то» к месту и не к месту заразна!

- Ты, говорит, как специалист мне нужнее, чем как женщина. Но если будешь дурить – обойдусь и без того, и без другого.