Продолжай

- Ой, здра-а-авствуйте! – пропела женщина-дирижабль, благоразумно останавливаясь за метр до столика. – И вы тут тоже да?

Слава с Полиной переглянулись и дружно констатировали очевидное.

- Да, мы тут.

- А мы УЗИ  сделали! – радостно оповестил Коровкин. – Мальчик у нас!

Мадам Коровкина  смещено зарделась. Адвокаты переглянулись, дружно вздохнули и поздравили пару с пополнением. Что еще оставалось делать? Для убийства четы Коровкиных вокруг было слишком много свидетелей.

- А вы что же, после этого дела тоже вместе? – сияя благодушной улыбкой, вопросил Коровкин. – Вас можно поздравить?

А может, не так уж и много свидетелей? Полина с шумом выдохнула.

- Деловой ужин, - резиновыми щеками улыбнулся Слава.

Ситуацию спас метрдотель, оповестивший чету Коровкиных, что их столик готов. Но вечер испортить они успели. Что взять с этих жвачных?

- По-моему, они чокнутые! – Ракитянский раздраженным движением расправил салфетку. – Четвертый ребенок! У меня складывается ощущение, что господин Коровкин не в курсе существования в мире латексных изделий.

- Это их дело, - ровно ответила Полина, медленно потягивая коктейль.

- Нормальные люди не заводят четверых детей, - сегодня он настроен не соглашаться и спорить. Со всеми и во всем.

- Ты не любишь детей? – все так же подозрительно ровно.

- При чем тут я? – он взял вилку и тут же бросил обратно на стол. – Одного ребенка вполне достаточно, чтобы удовлетворить эти якобы существующие инстинкты.  И испортить себе всю оставшуюся жизнь заодно. Четверо-то зачем? Попахивает мазохизмом.

- Значит, они мазохисты, - равнодушно пожала плечами Чешко.

Что за женщина! Нет чтобы поспорить. А она кивает и соглашается. Когда он в настроении для словесной перепалки. Когда надо спасать вечер.

Но, похоже, он испорчен окончательно. Чехов, Коровкины, со всем согласная Чешко.

Черте что.

* * *

- Ты не отвезешь меня домой? – Полина проводила взглядом очередную промелькнувшую за окном высотку.

- Отвезу. К себе домой, - Ростиславом овладела какая-то мрачная решимость – не понятно только, к чему.

- Зачем?

- Затем.

Затем, что у меня сводит скулы от желания вытрясти из тебя правду. Информацию. Хоть что-нибудь. Чем тебя так зацепили сегодня Коровкины – до бледности и пустого взгляда? Правда ли про Багринского? Про федерального судью Терентьева? Зачем ты пришла ко мне тогда? И что между нами сейчас? И о чем ты думаешь, глядя в окно?!

- Слава, у меня нам будет удобнее.

Нам?

Он вдруг осознал, что ему и в самом деле  удобно у нее. Оставаться на ночь, завтракать, принимать душ. В ее квартире ему… да, удобно.

Опять все по-твоему, да, Поличка?

- Я позабочусь о твоем комфорте, - о, да мы, наконец-то спорим? Аллилуйя!

- Слава, мне нужно средство для снятия макияжа, крем на ночь. И я не уверена, что смогу изобразить приемлемый завтрак на твоей кухне.

Косим под идеальную, да? Кажется, он начал что-то понимать. Или нет? Одно знал точно – привезет ее сегодня к себе, даже если придется тащить на плече.

- Давай заедем в гипермаркет и купим все необходимое.

Она повернула голову и несколько секунд смотрела на его сосредоточенный профиль.

- Думаю, один раз обойдусь подручными средствами.

* * *

Желание вытрясти информацию трансформировалось в потребность подчинить себе. Наконец-то подчинить, сделать все по собственным правилам. Хватит играть, Поля.

Догги-стайл, говорите? Извольте получить. Он был агрессивен почти до грубости, резок, быстр. И не смог выдержать этой фактуры.

Это ее протяжное  «л-л-л», распластанные по постели руки, изгиб спины. Вышел. Опрокинул на спину и снова взял – уже медленно и нежно. Она всхлипнула ему в шею.

Все, ты видишь? Все. Там, внутри, я поднял руки. Я сдался. Я не могу тебя разгадать, не могу тебя наказать. Могу только…

Да, именно так, как ты любишь.

В конце все же не удержался и прикусил за шею, как кровопийца. А она в отместку снова расцарапала кровопийце плечо.  Сил потом даже отодвинуться друг от друга не было – так и заснули, обнявшись. Голубки прямо, она с нарождающимся синяком у основания шеи, он со вспухшей четверкой багровых полос на плече. Мгновенно и не расплетаясь провалиться в сон это голубкам нисколько не помешало.

Сквозь дремоту еще почувствовал, как ее пальцы ерошат волосы на его затылке. Еще смог удивиться, что эта ласка его почему-то тревожит. Еще успел подумать, что завтрак он утром непременно сделает сам. Вредный и сытный. Яичница и кофе. И никакого кефира. На мыслях о кефире вырубился окончательно.

Утром Чешко ни в постели, ни вообще в квартире не обнаружилось. Лишь алый отпечаток женских губ на зеркале, и помадой нарисованное сердечко рядом.

Зараза. Какая же ты зараза, Чешко. Все-таки надо тебя наказать. Вот неделю тебе не буду звонить. Или две! Посмотрим, как ты запоешь.

Однако уже через три дня Ростислав Игоревич Ракитянский узнал, что наказан он сам.

Заседание пятое. Слово предоставляется адвокату ответчика.

- Так где, вы говорите, Полина Алексеевна? – Ростислав адресовал помощнице Чешко вопрос, который задали ему вчера. Тот самый коллега, что так живо интересовался их отношениями с Полиной, спросил вчера, куда подевалась Чешко. У них совместный процесс, а она спешно передала дела и  - фьють! И на звонки не отвечает. Слава проверил. Не отвечает. Опять ваши чертовы игры, Полина Чешко?

- Так в отпуску-то Полина Алексеевна.

- Так внезапно, в апреле?

- Ну да, а чего? Чем апрель плох-то?

Этот непонятный выговор ее, веснушки на курносом носу и предельная открытость во взгляде Славу раздражали. Более всего тем, что это все казалось игрой. Ему теперь все казалось игрой.  Правила которой ему неизвестны. А такое положение дел Ростислава Игоревича категорически не устраивало.

- А вы не в курсе, Багринский на месте?

- А это уж я не знаю, - пожала плечами то ли Даша, то ли Маша.  – У него своя секретарша имеется. С ногами, грудью и дипломом МГИМО, все как полагается.

Точно, издевается. А под деревенскую дурочку косит. Помощница Чешко смотрела на него честными и чистыми  глазами, и это более всего подтверждало опасения Ракеты. Играете со мной? Доиграетесь.

* * *

Про секретаршу Багринского Маша-Даша не соврала. Ноги, грудь были на месте. Диплом, скорее всего, тоже имелся. Продержали в приемной Славу милосердно – всего десять минут.

- Лично не встречались, по-моему, - начал Ракитянский, протягивая руку хозяину кабинета.

- … но наслышан, - закончил за него Багринский, отвечая на рукопожатие. – Прошу. Чем обязан?

- Тут такое дело… - Ракета наморщил лоб, вспоминая имя-отчество. Инициалы у него «М.Т.». Михаил, Максим? И «Т»… что там на «Т»? Не вспомнил.  – Я ищу Чешко.

- У меня? – Багринский изогнул бровь.

- Ну, она же работает под вашим патронажем. Неофициально. То есть, так говорят и…

Багринский подождал, пока гость подберет слова, не дождался, хмыкнул.

- Предположим. Но почему вы ищете Полину Алексеевну у меня?

- Потому что никто не знает где она.

- А мне сказали, что она уехала в отпуск.

- Выключив телефон?! Имея незавершенные процессы?!

- Там нет ничего из ряда вон срочного, - пожал плечами Багринский. – Ничего, что нельзя было бы подменить. Если это все, то прошу меня простить – очень много дел.

И ты тоже играешь. А М.Т. – это Мудак Трусович.

* * *

Два дня Слава обмозговывал ситуацию, используя всю мощь своего адвокатского интеллекта. Картина не становилась менее подозрительной. Успешный столичный адвокат не уезжает в никуда, оставив незавершенными текущие процессы и выключив телефон. Человек просто исчез, никто не знает, где он. И никого это, мать их, не волнует. Ракитянский дошел даже до варианта подать заявление о пропаже без вести, но быстро сообразил, что подобное заявление у него не примут. В лучшем случае. А могут и на смех поднять.