Страница 38 из 45
— Таких, как сегодня?
— Именно. По рассказам господина Смокта, а он, к вашему сведению, еще и одаренный целитель… О чем это я?
— К шилоперам Смокта! Эти пятна опасны? А с аэростата вещали, что ничего не угрожает! Врали, как всегда. Как это лечить?
— Не перебивайте, юноша. По объяснениям господина заведующего, обычно ненаправленная магия стекает с людей как дождь, без особых последствий. Изредка она может зацепиться за неразвитые каналы и дать толчок их открытию, и это очень опасно для взрослых людей: они не обучены, имеют уже сложившийся баланс физических и психических сил, и его нарушение может их искалечить. Но это не ваш случай, полагаю. Так вот, встречаются стремительные аллергические реакции, и это особенно плохо: анафилактический шок может убить. Я бы рекомендовала вам немедленно обратиться за консультацией к господину Смокту, дорогу вы знаете…
Магомобиль рванул и унесся, едва я, сойдя на мостовую, захлопнула дверцу.
— Вот и славно, — улыбнулась я, пряча в карман безобидный двусторонний маркер-распылитель, каким санитарки в больнице ставят отметки на казенном белье. Незаменимая вещь в нашем криминальном районе.
Я не могла позволить, чтобы такой болтун узнал мою конечную цель. К тому же, нельзя, чтобы полицейские увидели меня в машине, принадлежавшей моему отцу. Пусть это нелепая случайность, но поди докажи это департаменту наказаний. Родственникам запрещена любая помощь осужденным, иначе самое малое — штраф, а могут и в соучастии заподозрить.
Но теперь моя догадка, по чьей просьбе следил за моим состоянием целитель Смокт, переросла в уверенность. Только Симон мог, пользуясь служебным положением Альеди-старшего, разнюхать о моей судьбе и новом имени. Только Симон мог подтолкнуть машину правосудия и поспособствовать, чтобы ходатайство целителя Смокта было рассмотрено и принято. У моего отца, как у гениального инженера и артефактора, раньше были связи, но если от него из-за меня отвернулись власть имущие фританцы, то он не смог бы добиться помилования.
Остается только узнать, откуда мой бывший жених узнал о том, что сегодня утром Смокт отправит меня курьером так срочно, что потребуется магомобиль? И тут вывод только один: Смокт и Симон знакомы настолько близко, что один может попросить другого об услуге в четыре часа утра. Все сходится.
Пресветлая, как же стыдно! Прошлое постучалось и крапивой жгло сердце.
Симон наверняка тайком видел, во что я превратилась. Да что там думать, его отец обязательно потащил бы сына полюбоваться на изуродованную меня, пока я валялась в тюрьме без сознания, чтобы он и думать обо мне забыл. Потому и женился быстро, уже через полгода, хотя клялся, что никогда не посмотрит ни на одну женщину. Собственно, эти слова и стали поводом для его родителей обвинить меня в применении черной магии, ментального приворота… в дополнение к другим чудовищным преступлениям.
Занятая воспоминаниями, я и не заметила, как дошла до Департамента наказаний.
Предъявила метку, дежурный маг внес в журнал запись и неожиданно поинтересовался:
— Как там погода после взрыва? Уже всё стихло? — И в ответ на мой недоуменный взгляд заметил: — Ваш зонт сухой, даже не фонит, а добирались вы с Рожна, другого конца города.
Все они тут следователи! Все мы подозреваемые. Хотя в чем я опять провинилась?
— Да, меня не задело. Повезло, подвезли.
Хотя задело, и еще как. Все тело странно зудит, как обгорелое.
— Да вам и не грозит, ваше счастье.
— Тебе бы такое счастье, сынок. Не хочешь? — не удержалась я от язвительной вспышки.
— Извините, гражданка Леман, — дежурный сегодня был на редкость благодушен. — Я к тому, что вам-то, с вашими мертвыми каналами, полная проверка не потребуется. Все подозрительные вспышки в городе сейчас проверяют. Даже мне прибор дали. — Он повертел в руках диск с вплавленными в металл камнями, чем-то похожий на тот, что показывал мне целитель Смокт, только крупнее. — Вот он мне и показал, что от вас ни малейшего всплеска, даже от зонта не фонит подарочками. Кстати, о подарках. Вам подписано помилование, поздравляю. Дайте вашу руку, метку снимем.
Я протянула левую руку. Метка выглядела как вживленный под кожу предплечья бронзовый жук. Маг приложил прибор, руку обожгло, как кипятком, но я бы вытерпела и большую боль, лишь бы избавиться от позорного клейма. Закончив, маг бросил «жука» в коробку и зажал небольшую ранку марлевой салфеткой, наверняка не стерильной.
— Вот и всё, гражданка Леман. Не беспокойтесь, остаточная магия амулета не даст ранке загноиться. Поболит несколько дней. Останется небольшой шрам, но бывалые люди его маскируют татуировками, могу посоветовать мастера…
— Вряд ли он мне понадобится, — фыркнула я, баюкая ноющую руку. Вопреки словам мага, боль уходила стремительно.
— Как пожелаете. И еще я должен выдать вам документы и пособие. Распишитесь в получении.
Я расписалась, разорвала конверт, развернула бумаги. Копия помилования, оригинал метрики с моим посмертным, скажем так, именем; в отдельном конверте — подарочный сертификат от лавки дешевого готового платья на пятьсот фритов. А главный сюрприз — я изумленно вздернула бровь — пятитысячный чек на имя Мар Леман в Первом городском банке Фритана. Сумасшедшие деньги для неимущих. Если экономить и спать на скамейке в парке, то и на месяц можно растянуть.
— Что это? Как это понимать?
Дежурный широко заулыбался, встал из-за стола, одернул мундир и торжественно произнес:
— Гражданка Леман, позвольте поздравить вас с полным искуплением вины и обретением свободы. Что до денег, то это «БлаФПОМ», благотворительный фонд помощи осужденным магам, выделил вам пособие для начала новой честной жизни. Фонд уже десять лет работает, многим помог, его основатель — магистр Симон Альеди, сделал на этом неплохую политическую карьеру, и его прочат в мэры. Голосуйте за Симона Альеди.
Я стиснула зубы и не смогла даже улыбнуться. Хотелось разорвать подачку и швырнуть клочки в лицо благодетеля. БлаФПОМ, подумать только! Совесть замучила? Взятку мне решил дать? Искупить свое бездействие в те давние дни, когда его помощь была действительно нужна? Он даже на заседание суда не явился как свидетель, ни слова не сказал в мою защиту!
— Спасибо… И прощайте! — Сложив чек и метрику в карман, а остальные бумаги в надорванный конверт, я направилась к выходу.
— Надеюсь вас больше никогда не увидеть в этих стенах! — крикнул вслед дежурный.
Да услышит тебя Предивная!
Говорят, свобода — это счастье. О да. Свобода — это ликование, эйфория, ощущение божественной легкости, словно тебя поцеловал ангел. Но эти состояния не могут длиться вечно, иначе поцелуй ангела превратится в смертельный. Так вот, теперь я точно знаю: счастье — это распоряжаться своей свободой.
Как оглушенная, я брела по Деловому кварталу в сторону Торговых рядов и под косыми взглядами респектабельной публики, спешившей на службу или по насущным вопросам, чувствовала себя воробьем, сдуру залетевшим в элитную голубятню. Полицейские провожали подозрительными взглядами, но не останавливали. Возможно, их обманывал мой решительно-радостный вид, полная достоинства походка и курьерская магическая папка в руках. Я должна вернуть ее в больницу, как и маркер, но не сегодня. Пожалуйста, не сегодня. Надеюсь, господин заведующий не обвинит меня в воровстве больничного имущества.
Я то и дело трогала предплечье левой руки, чтобы убедиться, что я не сплю и метки там нет. А дойдя до Торговых рядов, как назывался целый квартал мелких лавочек, ярмарок и рынков от Блошиного, где продавалось все на свете, до узкоспециализированных Рыбного, Лошадного, Скорняжного и прочих, я не выдержала и закатала рукав. Увиденное поразило: рваная рана исчезла, а на ее месте розовела свежая кожица. И никакой «остаточный магический фон» не мог ее так быстро заживить, или я ничего не понимаю в целительстве и напрасно закончила магическую академию! С отличием, между прочим!
Как ни странно, несмотря на все потрясения и бессонную ночь я чувствовала себя великолепно, словно у меня выросли два крыла, и я даже знала их имена: свобода и воля. Но, увы, к крыльям прилагался хвост, и назывался он голод.