Староверов остров

– Ну, ты тоже загнул, Колян. Чтобы пять килограмм отдать, надо сначала пятнадцать взять. Сечешь? И хоть я ни на миг не сомневаюсь в своих суперспособностях, но, все же, не люблю загадывать наперед. Надеюсь, кстати, что мы о дневном улове речь ведем, а никак не о недельном?

– Хлопцы, – встрял мимоходом в разговор Жорик, по-хозяйски перетаскивая вещи из автомобиля в рыбацкий домик, – не забегайте поперед самого батьки-паровоза. Сейчас устроимся, сядем за стол, да и все спокойненько обсудим. Угощу вас одной наливочкой, пальчики оближите. Кстати, телефоны не забыли выключить? Оставьте их лучше в машине. Все равно пользоваться ими здесь нельзя.

Сама база располагалась в плавнях и находилась буквально в нескольких десятках метров от гирла, как именовался канал, по которому тарань из Азовского моря, миновав залив, заходила в плавни на нерест. Она была поделена на три небольших сегмента, относящихся, судя по всему, к различной ведомственной принадлежности. В одном из таких сегментов и расположились наши приятели. Он состоял из пары жилых домиков, нескольких сооружений хозназначения и имел автономный причальный мостик.

Пока Жорик хлопотал по хозяйству, гости сходили в «разведку боем» на гирло и вернулись в удивительнейшем расположении духа, ибо о такой рыбалке даже и  мечтать не приходилось. После чего на свежем воздухе прямо у самой воды был организован импровизированный стол. Выпили. Закусили. И потекла непринужденная дружеская беседа.

Интересной и даже несколько неожиданной показалась бы тройка друзей стороннему наблюдателю. Внешне все выглядело так, будто встретились два туриста-иностранца и туземец. Приезжие – в нарядной  и дорогостоящей рыбацкой  амуниции, с белыми, кажущимися прямо-таки бледными лицами, ухоженными руками, со своим московским говорком. Ну, чем вам не бледнолицые? И местный – в простом поношенном камуфляже, с  обветренным  красным лицом и такими же руками, густо провонявший на фоне некурящих гостей табаком, ну и, конечно же, с характерным, имеющим украинские корни кубанским диалектом. Краснокожий абориген, да и только.

Был абориген этот невысоким, но довольно сбитым крепышом с открытым лицом и маленькими, юркими серыми глазками. И являлся он никем иным, как капитаном полиции в должности участкового инспектора того самого  участка, на котором и располагалась рыбнадзорная база. А назначили его на эту должность относительно еще совсем недавно. Потому-то раньше он и не имел возможности пригласить сюда друзей.

– Знаете, хлопцы, когда меня перевели на новый участок, я поначалу головы не мог поднять. Так загружен был работой, не поверите: территория большая, народ тяжелый, заезжих уйма, плюс еще этот Староверов остров. Но потом освоился потихоньку, человек – цэ ж скотина ще та, ко всему привыкает.

– Да-да-да, Жорик, – поддержал товарища Николай, – ты, как всегда, в самую, что ни на есть, дырочку. Привыкает. Еще как привыкает! Особенно к хорошему. Вот наливочка твоя, например, очень даже хороша.  Ты может все-таки махнешь рюмашку-другую с приятелями, прибывшими из-за далеких Кудыкиных гор.

– Мужики, да я же вам объяснял, операция сегодня ночью будет проводиться. Кстати, скажу вам по великому секрету, под  кодовым названием «Анаконда». Понавыдумывают, мать бы их, бездельники штабные названий, как будто мы не в России, а где-нибудь в Бразилии жулье ловим. Так что мне нельзя. Служба. Ну, чего вы? Завтра приеду, и все будет по высшему классу. Вы ж, чай, ни на один день прибыли. Успеем еще, – выражение его лица  казалось каким-то совершенно безрадостным. Гости сочувственно понимали и даже в глубине души  разделяли озабоченность приятеля.

– Ну, эт  и мы вроде не торопимся.  Так, по чуть-чуть, как полагается, за встречу,  – в свою очередь, пояснил Тимоха, наполняя напитком питейные емкости, – Жор, а ты вот про какой-то там остров, староверовский что ли, обмолвился. Это что староверы, выходит, на нем живут? Старообрядцы? Настоящие да?

– Да, фиг их знает. Староверы, баптисты  или кто они там есть. Мужики по большей части с длинными бородами, бабы  в длинных юбках, да в платках. Они как у нас появились, так их поселение и стали «Староверовым островом» называть.

– Ты это дело брось, – улыбался Колян, будучи уж в заметно приподнятом настроении, – Участок твой? Твой. Стало быть, должен знать, кто такие. Иначе  какой  же ты, скажите, пожалуйста, участковый? А откуда же они, кстати, явились?

– Вроде вообще-то из Казахстана. Но русские. Союз когда развалился, поперли ж ото всюду нашего брата. Вот они  общиной и маханули к нам. Причем не сразу все, а по частям. У нас тут недалеко, за плавнями, лиман имеется, Кислым называется. А в этом лимане есть остров. Вернее он то остров, то полуостров, в зависимости от времени года. В распутицу, как сейчас, туда только по воде добраться можно. А когда вода уходит, можно и по суше. На нем раньше, давно уж было, стояла рыббригада. У них  там и рыбцех свой имелся, и прочие необходимые, в том числе, и жилые постройки. Но еще при Союзе бригаду  к чертям собачьим разогнали, а остров к едреней фене забросили. Рыбы-то заметно поубавилось. Так вот, в девяностых годах их староверовский староста,  уже ныне покойный, умудрился оформить долгосрочную аренду острова и прилегающих к нему водоемов. И постепенно начал перетаскивать людей, да восстанавливать хозяйство.

– И что, они живут прямо там, на этом самом острове? –  искренне удивился Тимофей.

– Ну, да, а чего не жить? Там и электрическая подстанция, и артезианская скважина, все чин по чину. Свой мирок, можно сказать. Рыбу выращивают. Птицу, овец разводят. Что-то сами перерабатывают, что-то сырьем сдают. Трудятся общиной.

– Слушай, Жорик, ты тут  так славно распеваешь, будто там у твоих староверов коммунизм состоялся на отдельно взятом клочке земли. Да и вообще чуть ли не рай божий явился наяву.  А чего же ты, дружище, тогда жалуешься,  что, мол, еще этот Староверов остров на твою голову? Что-то ты, брат, темнишь. Криминалом там, вероятно, попахивает. Цеховички-то твои, видать, наркотой промышляют, али органами приторговывают. А ну, выкладывай, – не унимался повеселевший  Николай.

Здесь необходимо заметить, что в процессе беседы,  как  бы между делом, гости наши не забывали поднимать тосты, отмечая тот или иной положительный аспект жизни. Что вселяло в их души все большее и большее количество тепла,  непременно, как обычно и происходит в подобных ситуациях, качественно укрепляющего чувство искренней человеческой любви к ближнему и вместе с тем контрастно обостряющего жуткую, прямо-таки зверскую неприязнь к дальнему.

– В том-то и дело, что люди живут себе, спокойно работают, зарабатывают на жизнь. При этом, никого не обременяя, никому не мешая и никого абсолютно не трогая. Но наш кубаноид разве может спокойно спать, когда кому-то рядом лучше, чем ему? Вот и появляются всякие прощелыги-доброжелатели, любители легкой наживы и прочие ублюдки. То рыбу лезут к ним ловить, то кляузы несусветные на них строчат, то к девкам их подбиваются. А у них бабы, как на подбор, все стройные, при формах, лица, ни чета вашим столичным размалеванным красоткам. Здесь настоящая, природная красота.

– Хорош уже, Жорик, заливать. Точно у вас там и взаправду райский островок какой-то обзавелся, – улыбался во весь рот Николай. Причем, на лице-то его читалось, что рассказ нашего Колю на самом-то деле увлек, и произнесенная фраза была в первую очередь адресована ни сколь Жорику, а сколько самому себе, мол, чего сам-то уши развесил.

– А что, вполне может быть, – неожиданно вступился за островитян  Тимоха, – Коли они живут в своем анклаве. Это ж как у собак. Если красивая порода, то уж никуда не деться, все суки, как на подбор, красавицы. А как только появляется какая помесь, так и пошло веселье гулять по лицам. А то бывает  даже и испуг проскакивает.

– Тут уж ты точно прав, Тимоха, – продолжал повествование Жорик, – Только вот вера у них какая-то непонятная. Бабы все время ходят, полы до пят, прямо монашенки какие. А-то бывают у них какие-то свои праздники что ли, они ночью разводят огромный костер и все бабы – ну, за исключением старушек да детей малых – голышом вокруг этого костра хороводы водят.