Страница 78 из 83
Возражений со стороны варрэнов не последовало.
— Вчера, в деревне… — вдруг вспомнила Динка. Надо было сразу же рассказать о том, что она узнала, но из-за выходки Тирсвада важная информация вылетела у нее из головы.
Мужчины вопросительно посмотрели на нее. И она опять почувствовала себя неловко и опустила глаза.
— Старушка сказала, что «проклятое место» сожгли. Вместе с лесом и болотом. Она говорила, что там камня на камне не оставили, и проход в Тартар теперь там закрыт, — волнуясь, выпалила она. И робко посмотрела на Вожака.
— Да уж… — Дайм, забывшись, положил ладонь себе на лоб, чтобы взъерошить волосы. Но, обнаружив вместо привычной гривы лишь короткую щетину, неловко убрал руку. Некоторое время он задумчиво крутил в руках ложку, проводя пальцами по узорам. А потом поднял голову и посмотрел на Динку.
— Молодец, Динка. Это очень ценные сведения, — похвалил он ее, несмотря на то, что новость была неутешительная.
— И еще, надо убедиться, что гвардейцы не наступают нам на хвост, — встревоженно проговорила Динка, вспомнив вчерашнее происшествие.
Вожак кивнул.
— Сегодня мы по очереди сходим на разведку в разные стороны, чтобы убедиться, что нам ничего не угрожает, — согласился он. — А уходить отсюда в любом случае надо. Поэтому пока план остается тот же. А когда прибудем на «проклятое место» и сами оценим обстановку, тогда и будем решать, что делать дальше.
После завтрака все разбрелись по своим делам. Вожак ушел на разведку. Тирсвад чуть в стороне кружил по поляне, упражняясь в бою с ножами в обоих руках. Шторос растянулся у костра, закинув руки за голову и пожевывая травинку. Рядом с ним крутился Хоегард, укладывая заготовленную впрок еду и отчищая котелок. Динка отошла к реке и села на песок, глядя на покрытую непрерывной рябью воду. Ночью в объятиях варрэнов было так хорошо.
А сейчас она снова чувствовала себя потерянной и одинокой. И сама не могла понять причины своей грусти. Все было именно так, как она и хотела. Все варрэны были живы, здоровы и рядом с ней. Но что будет с ней дальше, когда они найдут дорогу домой? И как теперь к ним относиться? Как объяснить им, что каждый из них ей по-особенному дорог. Да и кто она такая, чтобы вклиниваться в их сложившуюся команду. Не выйдет ли так, что из-за нее между ними проляжет полоса отчуждения.
Ей было стыдно и страшно теперь смотреть на Дайма. Именно за то, что он о ней подумает, она почему-то переживала больше всего. И Шторос. Как сказать ему, что он не так ее понял. На самом деле она прекрасно чувствовала его особенное отношение, его нежность и заботу, прикрытые показной пошлостью и цинизмом. А Тирсвад… Как жадно он сжимал ее в объятиях всю ночь и не хотел отпускать утром. Словно в первый и последний раз. Динка тяжело вздохнула.
— Ты чего так тяжко вздыхаешь, словно все горести мира вдруг обрушились на тебя? — рядом неслышно образовался Хоегард и опустился на песок рядом с Динкой.
— Да так, — неохотно ответила Динка. Как разговаривать с ним она тоже не понимала. Неизменно вежливый и предупредительный, он старательно делал вид, будто его совершенно не касаются ее ночные похождения.
— Я кое-что хотел тебе показать, — проговорил он и замолчал, ожидая ее реакции. Расчет был верный. Любопытство у Динки было сильнее стыда, и она нетерпеливо вскинула на него взгляд. Но у него в руках ничего не было. Он с улыбкой смотрел на ее взволнованное лицо.
— Смотри сюда, — Хоегард взял в руки валяющуюся палочку и начертил на песке символ. — Это буква называется «Аз».
Динка перевела взгляд на песок, и сердечко ее в груди затрепетало. Он вспомнил о том, что обещал научить ее читать.
— Запомнила? — спросил Хоегард, вычерчивая «Аз» снова и снова. — Повтори.
— «Аз», — проговорила Динка, вычерчивая пальцем на песке похожую закорючку.
— Умница, — похвалил ее Хоегард, и Динка почувствовала, как ее душу переполняет восторг. Она испытала страстное желание поскорее запомнить все буквы и научиться читать из них слова. Чтобы Хоегард гордился ей. И чтобы утереть нос Шторосу, который тогда посмеялся над ней.
Хоегард передвинулся ближе к Динке, поджав под себя одну ногу и вытянув другую вперед.
— Это «Буки». А если сложить «Буки» и «Аз» вместе получится «БА», — продолжил урок Хоегард.
— А если два раза вместе, то «БАБА», — обрадовалась Динка, вычерчивая свое первое слово пальцем.
— Ты схватываешь на лету, — улыбнулся Хоегард, ухватив ее за талию и притягивая к себе на колено. — Это буква «Веди», а это «Глаголь».
Динка послушно повторяла на песке незнакомые символы, высунув от старания кончик языка. Увлекшись, она не заметила, как Хоегард притянул ее к своему телу и ласково уткнулся лицом в ее шею, касаясь кожи губами.
— А какая следующая буква? — спросила она, замирая от его осторожной ласки.
— Следующая «Добро», — проговорил он, отнимая правую руку от ее талии и рисуя на земле подобие домика на сваях с двускатной крышей.
— Красивая буква и красивое слово, — проговорила Динка, чувствуя у своего уха его горячее дыхание.
— Да, самая красивая на свете, — прошептал Хоегард. — С этой буквы начинается твое имя, Динка.
Урок зашел в тупик. Это был такой необычный способ похвалить ее, что Динка даже рассмеялась, повернувшись, чтобы посмотреть на варрэна. Его лицо было серьезным, но от глаз разбегались смешливые морщинки. Хоегард нежно накрыл ладонью ее щеку, не отводя взгляда от ее глаз.
Динка, улыбаясь, развернулась и села верхом на его бедра, оказавшись с ним лицом к лицу. Некоторое время она просто с удовольствием смотрела в его серые глаза, которые, отражая речную воду, приобрели чуть голубоватый оттенок. А потом потянулась губами к его губам. Его губы были восхитительно мягкими и теплыми. Он отвечал на ее поцелуй неторопливо, нежно, без напора лаская ее губы. Одна его рука придерживала ее, лежа на спине между лопатками, а другая скользнула на затылок, зарываясь в волосы. Динка расслабилась в его руках, отдаваясь ощущениям, и долго с наслаждением целовала его.
Поцелуи углублялись, вовлекая в чувственный танец язык и зубы, но не переходили границу, оставаясь всего лишь поцелуями. И в этом была своя особенная прелесть. Ощущать поцелуй не как подготовку к чему-то большему, а как самодостаточное удовольствие. Наслаждаться им, как изысканным лакомством. Дарить его, как высшее выражение своей привязанности и любви...
Динка обвила руками шею своего мужчины, прижимаясь к нему всем телом и замирая от его близости. А Хоегард продолжал невесомо придерживать ее спину и голову. А его язык у нее во рту творил чудеса, лаская так сладко, что Динка задыхалась от приятных ощущений.
После того, как оба утомились целовать друг друга, Хоегард слегка отстранился и провел пальцем по ее припухшим от поцелуев губам.
— Расскажи мне, что тебя тревожит? — спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо.
— Все так сложно, — Динка вздохнула, опустив глаза.
Но Хоегард терпеливо ждал, пока она поделится с ним.
Динка сползла с его колен и принялась рисовать витиеватые узоры на песке, перечеркивая нарисованные ранее буквы.
— Когда вы все считали меня просто вещью, источником силы, мне достаточно было вести себя тихо и выполнять все приказы, чтобы вы относились ко мне хорошо, — начала она. — Но сейчас вы решили, что я не просто человек, а словно некое высшее существо, имеющее право отдавать приказы, решать с кем и когда я хочу быть.
Хоегард понимающе кивнул, соглашаясь с тем, что она сказала.
— Но я совсем запуталась между вами четырьмя. Я не понимаю, как общаться с каждым из вас. Шторос ревнует меня и бесится. Тирсвад требует к себе внимания опасным поведением. Дайм избегает меня. А ты… Ты просто ждешь… — Динка снова тяжело вздохнула.
— И что же из всего этого тебя расстраивает? — с интересом спросил Хоегард, не сводя с нее внимательных глаз.
— Вчера Тирсвад со Шторосом чуть не разодрались из-за меня. Я боюсь посеять раздор, боюсь, что ваша сплоченная команда из-за меня распадется. И больше всего боюсь того, что мне придется выбирать кого-то одного. Когда вы все мне так дороги! — Динка посмотрела на него, взволнованно прижав руки к груди.