Страница 64 из 83
Затем она рассказала о том, как Костик украл у нее сумку с золотом, а добрый старик остановил от самоубийства, как познакомилась с Мутным Ряхом и уговорилась с ним отдать аванс натурой вместо золота, как искала и нашла снотворное зелье и платье, как встретилась с ним у эшафота.
— Дальше вы все знаете, — вздохнула она, заканчивая свой рассказ.
— Этот сукин сын тебя насиловал! — озверился вновь Шторос, как будто снова переживал этот момент.
Динка равнодушно пожала плечами.
— Зелье подействовало не так быстро, как я рассчитывала. Но теперь мы на свободе и вместе, поэтому мне уже все равно. К тому же, ты отплатил ему сполна. Если он выживет, то никогда уже не забудет того, что он сделал, — горько усмехнулась Динка.
Дальше уже Шторос и Хоегард, перебивая друг друга, рассказывали, как Динка явилась в тюремную камеру, словно волшебное видение. Как освободила их от кандалов. И как они бежали из города и очутились на отмели.
Как Динка два дня щедро «кормила» их силой, напитывая ослабевшие тела, согревая и помогая в заживлении ран. Как подняла на ноги Тирсвада, с самого пленения, валявшегося без сознания, на которого они сами уже махнули рукой. И не отходила от самого Дайма, питая его силой даже тогда, когда спала сама. Динка смущенно слушала, чувствуя, как горят уши. Кажется, ва́ррэны сильно преувеличивали ее вклад. Но Дайм и Тирсвад напряженно слушали, не перебивая.
— Варрэн-Лин, — выдохнул Хоегард, усиливая объятия и прижимая Динку к себе.
— Наша Варрэн-Лин, — подтвердил Шторос, серьезно глядя в глаза Дайму.
Вожак глубоко вздохнул, проводя рукой по поделке, начавшей приобретать округлые очертания. Динка впервые видела его таким озадаченным. На этом обсуждение Динкиных заслуг закончилось, и Динка вздохнула с облегчением.
Тема совета перекинулась на более насущные проблемы. Ва́ррэны излагали Вожаку свои аргументы за и против того, чтобы задержаться на отмели.
— Ясно, — проговорил он, наконец, откладывая в сторону нож. — Мы сделаем так.
Все подобрались, ожидая решения Вожака. Что бы там не трепался Тирсвад, а Дайма им всем очень не хватало. Не хватало его спокойствия, рассудительности и способности объединить все мнения и вынести единственно верное решение.
— Сегодня ночью мы будем выбираться отсюда вниз по течению реки. Будем перемещаться вплавь всю ночь, а днем прятаться на берегу или на такой же отмели, если найдем. Есть возражения?
Возражений не последовало. Все вздохнули с облегчением от того, что Вожак разрешил все противоречия и предложил самый приемлемый вариант. И только Динка содрогнулась от мысли провести всю ночь в ледяной воде. В отличие от ва́ррэнов, она не ощущала внутри огня, который грел бы ее. Но вслух она ничего не сказала.
Вожак критически оценив кучку обгоревших рыбин, отправил троих ва́ррэнов снова на рыбалку. А сам повернулся к Динке и поманил ее к себе, снова взявшись за обстругивание деревяшки.
Все разбрелись по краям отмели, и Динка словно бы осталась наедине с Вожаком. И она вдруг почувствовала робость и неловкость. И чего это она недавно на него взъелась? Даже ушла в объятия к Хоегарду. И что теперь будет?
Динка неохотно подползла к Вождю, уселась на колени, подогнув ноги, на расстоянии вытянутой руки от него и настороженно исподлобья посмотрела на его серьезное, даже несколько строгое лицо. Некоторое время он молча изучал выражение ее лица, а затем вдруг неловко опустил взгляд на свои руки, продолжающие что-то вырезать из куска дерева. И Динка шумно вдохнула, обнаружив, что все это время не дышала. Ее сердце безумно колотилось у самого горла и его пульсация ощущалась даже в ушах.
— Я не хотел тебя обидеть, — примирительно проговорил Вожак своим низким глубоким голосом, от которого Динку бросило в жар. Как же она скучала по его голосу! И не только… Зачем он все это? Больше всего на свете Динка сейчас мечтала оказаться в его объятиях, снова ощущать его шершавые ладони, стягивающие с нее одежду, тяжесть его тела и жесткие пряди его волос под пальцами. Но он не пытался прикоснуться к ней, лишь снова испытующе смотрел прямо в глаза.
— Но я все равно хотел бы вернуться к вопросу, который задал ранее, — продолжал Вожак.
Динка покорно кивнула. Видимо все-таки отповеди, а то и наказания не избежать. Она не подчинилась, сделала по-своему. И пусть все обернулось к лучшему. Вожак не прощает нарушения приказов.
— Почему ты пошла за нами, когда тебе ясно было приказано, чтобы ты уходила? — повторил он свой вопрос.
— Потому что… — в горле встал ком, но Динка упрямо сглотнула. Она не будет плакать из-за таких пустяков. И пусть наказывает как ему вздумается. Она не прольет ни слезинки.
Вожак терпеливо ждал продолжения.
— Потому что я выбрала вас, всех четверых, — проговорила Динка, не зная, как объяснить свой поступок.
В этот раз шумно вздохнул Вожак и нервно сжал поделку в руке.
— Что значит для тебя эта фраза? — продолжил он расспрашивать.
— Хоегард, когда уходил… Я просила, чтобы он не оставлял меня одну. Чтобы остался со мной или взял меня с собой. Мне не хотелось быть одной, — вопреки своей решимости, Динка всхлипнула, вздернув подбородок, чтобы слезы не текли по щекам. — Я спросила его, что мне делать, если он не вернется. И он сказал, что тогда мне нужно будет сделать выбор. Понимаешь?
Динка с волнением посмотрела на Дайма. Но он понимающе кивнул.
— Похоже, Хоегард разглядел тебя лучше, чем мы все, — сказал он непонятно к чему, возвращаясь к своему занятию. — Продолжай.
— И когда я увидела вас всех в клетках… Израненных, связанных, беспомощных… Я никогда не делала выбор. Понимаешь?
Вожак снова ободряюще кивнул.
— Я проплакала весь день. Из чего мне выбирать? Идти куда глаза глядят? Остаться одной? Найти себе мужчину среди людей и жить с ним всю жизнь? Остаться в той деревне, в надежде, что вы как-нибудь выкарабкаетесь и вернетесь за мной? И я выбрала вас, — сбивчиво объясняла она.
— Почему? — тихо спросил Вожак, и Динка увидела, как дрогнули его губы.
— Потому что не могла быть без вас четверых. Я как будто до встречи с вами жила неполная. Ущербная, как надкушенное яблоко. А когда я оказалась среди вас, каждый из четверых словно дополнил то, чего мне не хватало. И я ощутила себя целой, — Динка глубоко вздохнула, не зная как объяснить свои чувства суровому мужчине напротив. Разве он сможет понять?
— Не пожалела с тех пор, как сделала выбор? — задал он новый вопрос.
— Ни разу, — вздохнула Динка. — Даже когда я была одна, и мне было трудно. Каждый из вас давал мне то, чего мне самой не хватало. Я вспоминала Хоегарда и могла трезво мыслить, искать решения, изучать новое. Я вспоминала Тирсвада и могла стать безжалостной и жесткой, когда дело касалось угрозы моей жизни. Я вспоминала Штороса и отдавалась своей цели безрассудно, со всей страстью и напором. Я вспоминала тебя и чувствовала решимость и бесстрашие перед будущим, стремление двигаться вперед и не сдаваться.
После этой длинной тирады, Динка сглотнула, смочив пересохшее горло, и снова с волнением посмотрела на Вожака. Но он смотрел на нее с настолько незнакомым ей выражением на лице, что она даже растерялась, не зная что и думать.
— Варрэн-Лин, — тихо произнес он, глядя на нее, словно впервые увидел.
— Что это значит? — спросила Динка, гадая о том, что происходит в его голове.
— Варрэн-Лин – это женщина варрэнов, — пояснил Вожак. — Та, про которую тебе как-то рассказывал Хоегард.
Динка кивнула. Этот рассказ она прекрасно помнила: дикие, страстные, необузданные. Женщины варрэнов представлялись ей этакими прекрасными воительницами, которые сами выбирают свою судьбу и своего мужчину. Она им немного завидовала.
— Но в нашем мире нет таких, Хоегард сам сказал… — проговорила она сокрушенно. В душе она очень хотела бы хоть одним глазком взглянуть на такую женщину.
— Есть одна, — проговорил Вожак. — И это ты, Динка.
Динка выпучила глаза и недоверчиво посмотрела на Вожака.