Страница 38 из 83
Воспоминания потянулись цепочкой: бушующий огонь, растрепавшиеся в ходе сражения волосы цвета огня, руки Штороса сжимающие короткий острый кинжал, точное движение у горла жертвы, фонтан крови, и ва́ррэн отбрасывает от себя безвольно обмякший труп.
Она будто бы снова была не одна. Словно воочию она увидела перед собой презрительную ухмылку рыжего наглеца. Неужели, она и правда всего лишь коза, которая позволит сделать с собой все, что угодно? А еще радовалась своей свободе и самостоятельности! Чтобы стать свободной мало сбросить оковы, надо еще и уметь защитить себя. Страх начал отступать. Она сможет. Это не так уж и сложно. Если ва́ррэны могут, то и она сможет. Динка еще раз прокрутила в голове воспоминание о том, как Шторос перерезал горло своему противнику, и поняла, что она справится. Надо только решиться.
Динкины штаны были спущены уже до колен, и разбойник наклонил ее туловище вперед, пристраиваясь членом между ее ягодицами. Динка нащупала правой рукой спрятанный под рукавом нож. Это был тот самый нож, которым Шторос рассекал горло человека, словно это было расплавленное масло. Динка аккуратно вытянула нож из ножен, стараясь не издать ни звука. Сердце колотилось в груди, будто колокол, но рука с ножом была твердой и не дрожала. Она сможет.
Динка сделала шажок вперед, и резко развернувшись, точным движением глубоко полоснула по горлу разбойника, который был слишком поглощен ее телом, чтобы заметить перемену в ее настроении. Вот и все!
Разбойник издал короткий булькающий звук, и Динку окатило горячей кровавой струей, выплеснувшейся из глубокой раны, разверзшейся на его шее. Мужчина схватился рукой за горло и тихо осел на землю, заливая все вокруг своей кровью.
Динка подтянула штаны и обернулась на второго противника. Но он ее не видел, потрясенно перебирая в руках горсть золотых монет. Динка превратилась в хищника. Жестокого и безжалостного. Вся залитая чужой кровью, с оружием, зажатым в кулаке, она уже не думала ни о чем. Сердце билось ровно и мощно, кровь бурлила от возбуждения, зрение обострилось. Лес больше не казался пугающим. Еще одна жертва ждет ее, беспечно повернувшись к ней спиной.
Она стянула сапоги, наступив сначала на один запятник, затем на другой. И босиком шагнула вперед. Не издать ни звука. Ни одна веточка, ни один сухой листочек не должен привлечь его внимание. Шаг, еще шаг. Динка кралась, как зверь, мягко ступая босыми подушечками пальцев по лесному ковру, и сжимая в руке окровавленный кинжал. Расклад был предельно прост. Шанс на жизнь теперь был только один: или он или она. Но она не может погибнуть. Просто не имеет права. Если Динка погибнет, то никто больше не придет на помощь ва́ррэнам, запертым в клетке. Шаг, еще шаг. Динка подкралась совсем близко и задержала дыхание, чтобы не выдать себя случайным движением воздуха.
— Эй, что ты там притих? — разбойник вдруг оторвался от золота и вспомнил о напарнике.
Для Динки время словно остановилось. Мужчина ме-е-едленно-ме-е-едленно повернулся в ее сторону. Но она уже стояла прямо перед ним. В его глазах мелькнули изумление и непонимание. А в ее глазах снова был Шторос, точным движением рассекающий горло жертвы. Кинжал вспыхнул в свете ущербной луны, словно молния. Под лезвием разошлась мягкая податливая плоть. В нос ударил резкий запах крови, и на лицо брызнули горячие капли. Жертва, захлебываясь собственной кровью, осела наземь. А Динка опустила кинжал и остановилась в оцепенении, глядя на агонию убитого ею человека. Осознание накрыло ее мгновенно, придавливая к земле неподъемной плитой.
Она убила человека.
Глава 9
Она убила двух человек. Жестоко и хладнокровно перерезала им обоим глотки. Динка с воем упала на землю и покатилась по ней, не замечая впивающихся в тело острых веток. Она билась, будто в агонии, ощущая, как живот скручивает болью и сердце колотится так, что вот-вот разорвется. Динка встала на колени, и ее стошнило.
Ее выворачивало снова и снова до боли в сведенных внутренностях. На поляне стоял острый запах крови, и это сводило ее с ума. Она слышала, как испуганно ржали лошади и дергали свою привязь, но отойти не могли. Даже лошади боялись находится рядом с таким чудовищем, как она.
Под утро, вконец обессиленная, Динка потеряла сознание. Беспамятство пришло спасением для ее измученного тела и разума, накрывая тяжелым одеялом.
Динка очнулась от ржания коня и треска ломаемых веток. Он лежала, зарывшись в кучу листьев, которую приготовила себе с вечера. Вся ее одежда была залита кровью и рвотными массами. А неподалеку от нее лежали трупы двух мужчин. Конь был всего один, он беспокойно ржал и топал ногами, пытаясь освободиться от привязи. Вторая лошадь, видимо, сбежала еще ночью, испугавшись запаха крови и разорвав путы. Солнце стояло в зените, заливая поле боя ярким светом. Все это отпечаталось в сознании Динки одной картинкой.
Она лежала на ворохе листьев и бессмысленно смотрела на качающиеся над головой ветки, в прорехах между которыми проплывали по небу седые облака. Время шло, а она все не находила в себе сил подняться. Все, во что она верила, рассыпалось карточным домиком. Еще несколько дней назад она с возмущением убеждала Штороса в том, что людей убивать нельзя. А вчера сама… Шторос, как он там? А Вожак? Ведь они ранены, да и вода в бурдюках должна была уже закончиться. Динка подскочила с земли, как будто ее окатило холодной водой. Ей нельзя здесь долго прохлаждаться. Она поставила себе цель — освободить ва́ррэнов, и должна догнать их.
Динка сунула в рот сухарь и, рассасывая его, стала стягивать с тела испачканную одежду. Солнце уже высоко, значит караван успел уйти достаточно далеко. Ей надо спешить, иначе она потеряет их. А убийство людей… Что ж, об этом можно будет подумать позже. А сейчас, пока у нее есть дела поважнее. Пожалуй, лучше вообще на время забыть о ночном происшествии. К тому же, как только она уйдет отсюда, сделать это будет не сложно. И так все эти воспоминания мутные, будто это все произошло не на самом деле, а приснилось.
Застирав испачканную одежду в протекающем поблизости ручье, Динка натянула ее прямо мокрую на тело. Сунула в рот еще один сухарь, пока кормила, поила, чистила и седлала лошадь. А затем, собрав все свои пожитки в мешок, взяла лошадь под уздцы и спустилась к дороге. Она торопилась догнать кортеж с ва́ррэнами.
Динка вскочила в седло, ударила лошадь шпорами и помчалась во весь опор нагонять караван с пленниками. Не чувствуя усталости и голода, она скакала по дороге, словно за ней гнались черти. Мокрая одежда вскоре высохла на встречном ветру и, набитая дорожной пылью, облепила тело жестким панцирем. Но Динка этого не чувствовала. У нее после ночного происшествия, как будто отрезало все чувства. Остался лишь холодный рассудок, да кристально ясная цель, которую она сама себе поклялась достигнуть.
Караван с преступниками она догнала снова к вечеру, когда солнце уже скрылось за горизонтом и повеяло ночной прохладой. Они двигались по прямой ровным темпом и дальнейший их путь не вызывал сомнений. Караул гвардейцев снова сменился, оставив часть из них на ночлег в придорожной гостинице, а остальные продолжили путь.
Динка решила было тоже не останавливаться на ночлег. Ее конь шагал иноходью по пыльной дороге. Караван видно не было. Но дорога была усеяна следами и лошадиным пометом. Динка вспомнила, как Дайм определял расстояние до засады по медленно оседавшей пыли, следам подков, да по еще парящим в прохладном осеннем воздухе лошадиным испражнениям, и сделала точно также, как и он тогда. Слезла с лошади, присела на корточки посреди утоптанной дороги и потрогала одной рукой землю, а другой лошадиную кучку. Помет еще не сравнялся по температуре с землей и Динка, помня наставления Вожака, определила, что кортеж опережает ее меньше, чем на час езды.
Усталость постепенно брала свое, и Динка, прикрыв глаза и придерживаясь за луку, дремала в седле. Неясные сны-видения сонмом кружили вокруг нее.