Страница 17 из 69
— Эй, Мышь! — окликнул я его. — Ты чего надулся?
Вокруг послышался хохот. Гриф, ехавший недалеко от меня закричал:
— Вот, видите! Не зря кличка дана! Я ж говорил, дуется, как мышь!
Мышь теперь еще и покраснел. Пришпорил коня, вырвал шлем у меня из рук и снова отстал. Со мной поравнялся Карман. В отличии от меня, он своих оруженосцев не сильно нагружал. Шлем он держал при себе, прижимая локтем к туловищу. В руке держал копье. Это очень извращенный способ усложнить себе жизнь — рыцарское копье местами в толщину как икра у бодибилдера. И это бревнышко, вдобавок, очень длинное. Если вес копья еще можно нивелировать, уперев пятку древка в ногу на стремени, то ездить с ним долго все равно будет очень тяжело. Копье так и мотыляет из стороны в сторону, через полчаса рука, которая его держит, будет как будто деревянная. А потом и просто болеть. Моя, по крайней мере. Это я знал по опыту Магна. Поэтому и нужны оруженосцы и пажи — чтобы таскали инструмент за специалистами. Карман был не просто седым, он явно был ветераном, поседевшим в походах. И носил копье не из-за отсутствия опыта, а строго наоборот — не выпускал его из рук, благодаря наличию огромного опыта. Иронично. Карман был даже в кольчуге — тонкого плетения, какую обычно надевают под латы. Но все же.
— Вы, сеньор Магн, не сердитесь на вашего пажа, — сказал Карман, наклонившись в седле поближе ко мне. — Он ведь раньше был пажом сеньора Фредерика. А теперь, когда сеньор Фредерик взял себе… — Карман тяжело и неодобрительно вздохнул. — Взял себе другого, Мышь расстроен. Ничего, он молод и быстро отойдет. Просто дайте ему время.
Я с интересом взглянул на пажа Фредерика. Вопреки всем правилам, он ехал рядом с капо наемников. И они оживленно о чем-то болтали. Даже оруженосец Фредерика отстал шагов на десять, будто стараясь не мешать. Я глянул на затянутую в непрактичную, но красивую одежду фигурку и только сейчас до меня дошло.
— Это ж девка! — изумился я.
— Да. Та самая, которую сеньор Фредерик выиграл в кости. Её зовут Гвена. Сеньор Фредерик побоялся её оставлять одну. Ведь…
И тут из-за небольшой рощи вишневых деревьев, примыкающей прямо к дороге, выехал нам на встречу десяток всадников. Одним из них был Лучано, мой оруженосец.
— Сука, — расстроенно прокомментировал я его долгожданное появление. И добавил еще пару разгружающих сердце проклятий на великом и могучем. Ругался я не потому, что до Холма Синего Камня было еще пара сотен метров, а Лучано встретил меня не там. Нет, проблема была в том, что вместе с ним был мой брат-Гонорат и его свита.
— У них нет копий. Их меньше. И они не ждут нападения, — громко сказал Карман, уловив что-то в моем голосе. Я двинул своего коня вперед и нагнал капо наемников.
— Сеньор Фредерик, — сказал я. — Пришло время доказать свою честность. И отработать свои дукаты!
Глава 8. Золотые цепи
— Там, впереди, это ведь ваш брат? — учтивым голосом спросил капо наемников. Несмотря на учтивый тон, он сделал паузу перед “ваш брат”, в которую так и напрашивалось вставить что-то вроде “с особо мерзкой рожей”.
— Брат-Гонорат, — буркнул я. Фредерик счел это за согласие. И продолжил:
— А ваш отец глава собрания Великих Семей. И без его одобрения у городского совета не хватит духу даже пернуть. А мой контракт кончается через три дня. Но даже тогда я бы не стал марать свою честь и вмешиваться в семейные дрязги, — сказал Фредерик. Причем на последней фразе он резко повысил голос. Она прозвучала достаточно громко, чтобы капо услышали не только я и Карман, но и остальные его люди.
Люди живут в паутине социальных связей, нити которых сплетены из обязательств и условностей. Нельзя выйти на улицу одетым не так, как принято — соседи подумают о тебе плохо. Или, что еще хуже, они подумают, что ты думаешь о них плохо. В отличии от нашего мира тут это критично — все, от обработки полей, до починки крыши и тушения пожаров, делается тут сообща. Соседи и родственники тут выполняют большую часть работы государства в моем мире. Они берут на тебя заботу за тобой в старости, и встают вместе на защиту от бандитов и захватчиков. На первый взгляд может показаться, что аристократия выше этого. Обязанности Магна, находящегося если не на вершине социальной пирамиды, то где-то совсем рядом с ней, со стороны сводятся к приятному времяпрепровождению.
Ходить в дорогой одежде, присутствовать на праздниках. При этом есть праздничные блюда, сидя в специально отведенных для семьи Итвис почетных местах, жениться пораньше и настрогать наследников.
Казалось бы, живи да радуйся!
Но только оказавшись на самом верху, можно с удивлением обнаружить, как же оказывается тесно на верхушке социальной пирамиды. И в отличии от потной толкотни внизу, Магна могли не просто толкнуть локтем в бок или срезать кошелек…
Почти у всех благородных дам были любимицы — мелкие собачки. На первый взгляд ничем не отличающиеся от мелких и вечно гавкающих на всех зверьков моего мира. Вот только тут эти собачки были не просто аксессуаром. Тут они были живой сигнализацией, начинающей лаять, едва в покои их хозяек войдет кто-то малознакомый. Особенно ночью. А манера знатных дам баловать своих псинок кусочками с праздничного стола объяснялась не женским капризом, но жестокой целесообразностью. Если в еде яд, то мелкая псинка с повышенным обменом веществ обнаружит признаки отравления всего через пару десятков минут. Я видел, что даже мой отец на торжественных приемах ел только то, что до него “продегустировала” собачка моей мачехи.
Родившись в аристократической семье Магн не просто влип в паутину связей и обязанностей, которую можно и разорвать с помощью имени и золота. Только когда я попытался пойти своим путем, я обнаружил, что прикован к городу и своей семье настоящими цепями. И эти ласковые, золотые цепи сковывали меня ничуть не хуже ржавых железных.
И ведь ничего еще не сделал, просто хотел из дома сбежать.
— Сзади нас ещё четверо, — каркнул подъехавший ближе Карман Он близоруко щурился, глядя в сторону Караэна. — И я заново обрату волосами, если они не хотели отрезать мальчишке путь в город. Но их ведет самоуверенный идиот, слишком рано вылезли.
И действительно. Из неприметной маленькой рощицы, которую мы уже миновали, появились еще четверо всадников. Видимо, больше там было не спрятать. Выехали на дорогу, явно отрезая нам пути отступления. Последняя догадка принадлежала Карману, но я склонен доверять мнению специалиста.
Впереди этих четверых ехал Боркум. Наследство моего деда. Тогда семья Итвис пыталась дружить с Железной Империей, чьи владения придвинулись к самому Караэну. Среди прочего, отец согласился принять “на воспитание” сыновей Железной знати. Фенотипически они сильно отличались от местных — светлые, соломенные волосы, голубые глаза, вытянутые лица, крупные зубы. За глаза в Караэне их звали “лошадиномордые”, или “Ржавые”. Последнее прозвище бытовало среди аристократов. Оно намекало на раздоры в Железной Империи, длящиеся не первое десятилетие, из-за которых некогда грозная держава утратила и земли, и влияние.
После смерти моего деда прошло уже столько лет, что о его политических играх уже все забыли. Но, похоже, дела у семьи Боркума шли так плохо, что они не нашли для сына места поближе и сплавили его аж в Караэн. Напомнив в сопроводительном письме о старом обещании семьи Итвис.
Будучи старше Гонората на пять лет, Боркум быстро стал его лучшим другом. Эти двое так редко расставались, что я машинально пробежался глазами по лицам тех, кто ехал рядом с ним, ища брата. Нет, Гонорат не раздвоился и по прежнему вел основной отряд нам наперерез.
В руках у Боркума было вытянувшееся, заиндевевшее тело кошки. Похоже, хвостатой бедняжке не повезло наткнуться на Боркума, когда он прятался в роще. Боркум владел магией льда, распространенной у знати Железной Империи. В его случае — Хладное касание. Его магия была слишком слаба, чтобы убить человека. Пока. Но Боркум настойчиво пытался — даже у Магна от детских “игр” остались темные пятна на руках, так и не сошедшедшие после ледяных ожогов. Но зато Боркум легко превращал в заиндевевшие трупики всякую мелкую живность.