Женевьева

— Да, Женя. В этом я не сомневаюсь, и ты не сомневайся, кто бы что ни говорил, — отец посмотрел на меня. — Так бывает в жизни. Любить можно не раз и не два, — и пояснил свою мысль. — В принца Эжена влюбилась наивная девочка. Это была её первая любовь… Любовь ко мне — это уже чувство зрелой женщины. Оно тоже настоящее, только другое. Понимаешь? Это не значит, что первая любовь была ошибкой. Но иногда она проходит, потому что меняемся мы, меняются те, кого мы любим… Увы! Это жизнь!

— Ты ревновал маму… к нему?

— Сначала — да, потом — нет. Если бы Эжен Скема появился у нас на пороге и позвал твою маму с собой, она выбрала бы меня. В этом я уверен.

— Почему у вас не было своих детей?

— Мы хотели, но, к сожалению, Анжелика не смогла больше забеременеть. Боевики — слишком опасная профессия, — папа нахмурился, — слишком травматичная. Жёсткие тренировки, ранения, суровые условия работы не способствуют здоровью, особенно женскому.

— Да, ты предупреждал, когда я поступала в Академию, но я не думала, что всё так серьёзно и что мама тоже…

От волнения мой голос сорвался. Папа улыбнулся и погладил меня по голове.

— Нам хватало тебя, стрекоза.

Это милое детское прозвище сейчас растрогало ещё больше. Я обняла отца.

— Знаешь, я всегда гордилась, что мои родители так любят друг друга. Вы были моим примером… Но сейчас мне немного неловко. Приняв приглашение короля и тем самым признав его, имею ли я право называть тебя отцом?

Саин Маруани склонил голову набок.

— А как ты хочешь называть меня?

— Ты мой папа. И мне не нужен другой, будь он хоть трижды король!

— А ты моя дочь, Женя. Я тебя вырастил, ты родилась на моих глазах… И пошли они все в Бездну!

Уткнувшись отцу в плечо, я с трудом сдерживала слёзы.

— Я тебя люблю! Очень-очень! И слова короля ничего не изменили. Он чужой!.. Не знаю, что укусило Эжена Скему, и почему он вдруг вспомнил обо мне. Может, простое любопытство?.. Но отмахнуться от него не получится.

Саин Маруани нахмурился.

— Король импульсивен, Женя, но не глуп. Я боюсь не того, что ты купишься на его деньги и титул, в конце концов, мы с мамой тебя не так воспитывали!.. Я боюсь, что Эжен Скема втянет тебя в свои политические игры и причинит вред.

С тех пор я изредка навещала короля, который вдруг воспылал ко мне отцовскими чувствами. Во время каникул приходила на несколько дней в его загородную резиденцию, а потом летела домой к человеку, которого по-прежнему считала и называла своим папой. Я сразу сказала, что знаю одного отца и другого мне не надо. Я не продалась! Я не собиралась отказываться от фамилии Маруани. Но король — мой биологический отец, этого не отменишь. Он сам нашёл меня, сам захотел познакомиться! Зачем, я пока не поняла. Может, чувствовал за собой вину? Что ж, пусть искупает, если ему станет легче от этого! Лично я не испытывала к Эжену Скеме ничего. Ни любви, ни ненависти! Мне кажется, он понимал это, но не лез в душу, только подолгу смотрел на меня… Возможно, вспоминал маму и свою первую любовь.

Для королевы я по-прежнему оставалась предметом мебели. И редкие совместные обеды или ужины не отличались от тех, которые она проводила с другими придворными. А вот с принцесской у нас сложились довольно мирные отношения. Что бы я ни думала раньше, но Сисилия оказалась неплохой девчонкой. В учебное время мы пересекались в Академии, и она не игнорировала меня, не язвила. Всегда здоровалась и изредка звала погулять. Я помню, как удивилась в первый раз, получив такое приглашение.

— В клуб? Со мной?.. А как же твои пешки?

Сисилия сначала не поняла, о чём я. Но проследив за моим взглядом, хмыкнула: в нескольких шагах стояли её друзья и пронзали меня ревнивыми взглядами.

— Не они, так другие, — отмахнулась принцесса. — Кто-то всё равно будет рядом. А этих я хотя бы знаю и знаю, чего от них ожидать.

…

За прошедшие после знакомства полтора года мы с Сисилией, можно сказать, подружились. Нет, я не таскалась с ней по кабакам и барам… Или куда она там ходила? У каждой из нас была своя компания, свои интересы, но иногда мы встречались только вдвоём. Шли в какое-нибудь кафе или ресторан, где просто разговаривали. И мне это нравилось. С Силь было интересно и необременительно, она не навязывалась. Даже приглашения звучали так, что можно было легко отказаться, не чувствуя себя виноватой. Принцесса рассказывала о своих делах, делилась мыслями, иногда просила совета. А я плакалась ей в жилетку, когда рассталась с парнем, застукав его со своей соседкой по комнате. Самое удивительное — всё сказанное оставалось строго между нами. Я уверена в этом: если бы Силь разболтала мои секреты, то за такой большой срок хоть что-то, но просочилось бы и дошло до меня. Её доверие тоже подкупало. Иногда я действительно чувствовала себя старшей сестрой, которая опекает младшую. После взаимных откровений мы с принцессой расходились, делая вид, что едва знаем друг друга.

Тем неожиданнее стал её звонок во время зимних каникул.

— Женька, срочно гони ко мне!

— Что случилось? — я явно услышала в голосе Сисилии слёзы. От наступившей тишины стало не по себе. — Эй? Ты живая вообще?

— Да лучше бы меня убили! — истерично выкрикнула принцесса и отключилась.

Я перепугалась и с молчаливого согласия отца отправилась в столицу.

Сисилия металась по своей комнате, словно дикая кошка в клетке. Растрёпанная, с лихорадочно блестевшими глазами, она заламывала руки и то ли молилась, то ли проклинала кого-то.

— Эй, Силь? — позвала я, закрыв за собой дверь.

Принцесса обернулась, бросилась мне на шею и заплакала. Это было так не привычно, так не похоже на неё! Я гладила дрожащую спину и ждала, когда сестра хоть немного успокоится. Если она позвала меня да ещё в таком разобранном состоянии, значит, дело серьёзное. И я не ошиблась.

— Меня выдают замуж!