Страница 7 из 90
— Стандартная международная практика, основанная на двусторонних договоренностях, ваше сиятельство, — ответил мне боец. — Мы, когда это нужно, помогаем им, а они в свою очередь нам. К тому же германцам выгодно не афишировать перед своим населением «Сирин». Сам факт наличия подобных машин у Российской империи может наделать уйму шума.
— Кажется, господа бюргеры не шибко-то горят желанием выполнять распоряжения солдат, — хмыкнула Нина, глядя на обзорный экран. — Вон как толстяк разоряется.
— Больше похоже, что он пытается прогнать спецоповцев, — пробормотала Инна, так же с интересом рассматривая происходящее внизу. — А мы не можем услышать, что они там говорят?
— Аппаратура дистанционной просушки, как и некоторые другие системы, заблокированf по требованию принимающей стороны, — покачал головой главный осназовец.
— Весьма жаль. Чую, узнали бы много нового и интересного.
Действительно, что-то у моего эскорта не задалось. Пузан, видимо главный среди приехавших из замка немцев, буквально грудью напирал на давешнего сержанта и отчаянно размахивал руками. Даже отсюда было заметно, как покраснело его мясистое лицо, а абсолютно лысая голова с оттопыренными, похожими на пельмени ушами влажно поблескивала от выступившего пота.
В отличие от него, стоявший рядом и иногда кивающий чему-то, худощавый и довольно высокий немец аристократического вида выглядел абсолютно спокойным. Презрительно улыбаясь, он слушал разгорающиеся препирательства, слегка склонив голову набок, и словно бы наслаждался происходящим.
Наконец, ему, видимо, надоело оставаться безмолвным участником переговоров, и он что-то сказал. Причем сразу же после этого спорщики замолчали, но если толстяк, глубоко поклонившись, тут же отошел немного в сторону, шустро семеня коротенькими ножками, то сержант только немного подобрался, но тут же отрицательно покачал головой.
Через непрямые обзорные экраны невозможно было сказать, что представляет собой сансарно-энергетическая структура этого человека, но по его поведению складывалось впечатление, что он абсолютно уверен в себе и, в отличие от толстяка, совершенно не боится вооруженных бойцов Штази. Причем, похоже, что уверенность эта зиждилась не только и не столько на высоком титуле, сколько на собственных силах, которых, как он, похоже, считал, с лихвой хватило бы, чтоб справиться со всем моим немецким эскортом и их боевой техникой.
— Кто это? — спросил я, кивнув на аристократа.
— Наверное, кто-то из Гогенцоллернов, — передернула плечиками Ленка и, словно бы повторяя мои мысли, добавила: — Уж больно уверенно он себя ведет.
— Принц Карл-Фердинанд. Признанный незаконнорожденный сын принца Кристиана-Сигизмунда Прусского, брат принца Кристиана-Людвига, — ответила Нина. — Один из бывших кандидатов на главенство в доме Гогенцоллерна.
— Что-то не слышала о таком, — слегка покраснев от досады, пробормотала Инна.
Я уже заметил, что моей «супруге в магии» очень не нравились ситуации, в которой хоть как-то проявлялась ее недостаточная информированность.
— Ничего удивительного, — передернула плечиками ее сестра. — Во время Первой Магической войны дом Гогенцоллернов лишился почти всех своих представителей, так или иначе ведших в двадцатом веке публичную жизнь. А потом резко вскрылись многочисленные застарелые гнойники древних родов, и ошарашенной публике были представлены новые лица. Мне ли тебе рассказывать! Вспомни того же Максимку! Род Каролингов считался вообще вымершим еще в двенадцатом веке. А тут, только Германия затеяла реставрацию — хлоп! Оказывается, Священный Римский престол втайне от всего мира долгие века не давал угаснуть немецкой, еще католической ветви рода Каролингов. А болезнь и смерть Людвига Четвертого Дитя оказалась всего лишь инсценировкой Конрадинов, недовольных недорослем на троне и ежегодной данью, которое государство вынуждено было платить венграм. Даже Гогенцоллернам, уже пускавшим слюни на престол, пришлось тихо утереться.
— Да, тогда тот еще скандал разразился, — кивнула Инна. — Кто бы знал, что святоши смогли провернуть такую подмену. Дальновидные, сволочи. И все же… ладно у нас дома фактически имперский ренессанс смыл все старое и вывел наверх новые лица. Но меня всегда поражало то, с каким ожесточением резали друг друга старые аристократы в Европе, после чего тут же всплывали те же самые имена, но под другими масками.
— Сестра, — развела руками Нина, — нам ли с тобой не знать, как это происходит.
И все, кто был в салоне «Сирина», даже Аська, дружно посмотрели на меня. Мне даже как-то неудобно стало. Словно бы украл что-то…
— Так! — произнес я, пересаживая дочку на колени к Зайке и поднимаясь со своего кресла. — Лингва вроде загрузилась, так что пойду-ка я подышу воздухом.
— Стой, ты куда это? — воскликнула девушка, ухватив меня за локоть.
— Пойду, пообщаюсь с «родственничком», — улыбнувшись, произнес я, высвобождая руку из цепких пальчиков. — Узнаю, чего это немчура на моих временных гвардейцев бочку катит.
— Я с тобой! — тут же заявила Нина.
— Ну уж нет! — произнес я, улыбнувшись, и поцеловал нахмурившуюся Зайку. — Посиди-ка здесь пока, а то не дай бог чего, мне потом твой папанька голову открутит.
— Но… — она хотела было еще что-то сказать, но только вздохнула и, покачав головой, буркнула: — Главное, сильно не попорть нам отношения с этой страной.
— Нин, ну я ж вроде теперь еще и новонемец, и напомню, что хочу я этого или нет — никто не спрашивал. Так что сами виноваты, — я подмигнул девушке. — А родина, понимаешь ли — никаким тут боком.
— Как будто это кого-то волнует, — Инна звонко хлопнула меня по спине. — Это ж Европа — родина двойных стандартов!
Подойдя к перегородке в пилотскую кабину, я активировал переговорное устройство и попросил опустить аппарель. Из десантного отсека, в котором ютились бойцы осназа, тут же потянуло холодным ветерком. Не утруждая себя необходимостью спускаться по-человечески, я просто перемахнул через ограждение, а затем, окунувшись в потоки свежего, чистого воздуха, спрыгнул со ступенек на землю. Всего-то какие-то жалкие двадцать пять метров.
Появление меня любимого, фактически выпрыгнувшего из ниоткуда, произвело на немцев двоякое впечатление. С одной стороны, приписанные ко мне канцлером вояки заметно расслабились. Все-таки я, хоть и временно, но был их сюзереном и насчет моей персоны у них имелись четкие указания, так что мое личное присутствие, судя по всему, немного развязывало им руки и придавало их действиям легальности.