Страница 15 из 18
— Мы рады приветствовать вас, — добавила я и отступила в сторону, чтобы пропустить гостя.
Зайдя за стойку, вывела в журнале регистрации цифру 79, на этот раз более уверенно владея пером, и передала «гроссбух» новому постояльцу.
— Заполните, пожалуйста, графы, — произнесла я, ставя перед ним еще один прибор с чернильницей и ручкой.
— Я почему–то не захватил с собой документы, — похлопывая себя по карманам, промямлил «серый» человек. Я видела его именно таким, серым. То ли мышиный цвет волос настроил так мое восприятие, то ли мятый кургузый пиджачок.
— Мы поверим вам на слово, — с улыбкой успокоила я. — Только, пожалуйста, пишите о себе правду.
Мужчина осторожно обмакнул перо в чернильницу и, снова поправив очки, склонился над книгой.
— Что значит «причина смерти»? — он поднял на меня глаза.
Я оглянулась на лестницу. Ну почему Ви оставил меня одну именно сейчас?
— Каким образом вы покинули этот свет? — мягко спросила я, видя, как дрожит ручка в его пальцах.
— Что значит, я его покинул?
Через мгновение мужчина некрасиво сморщился. Он понял смысл слов и собрался плакать.
— Вы не помните?
— Нет, — он бросил ручку и торопливо снял запотевшие очки. Достав из кармана такой же мятый платок, начал нервно натирать стекла. — Я увидел яркий свет и пошел к нему. Не мог не пойти. Оказалось, что светили автобусные фары. Я сел, и он привез сюда. Водитель сказал, что меня здесь ждут.
— Все верно, мы вас ждали, — я не знала, что делать. Как регистрировать душу, которая не помнит факт смерти? — Вы только, пожалуйста, не волнуйтесь. Можете сесть на диван и выпить воды, — я заметила, что на одном из столиков стоит графин и пара стаканов. — Мы позже все запишем, когда… вы придете в себя.
— Да–да, — он огляделся и направился туда, куда я указала рукой.
Ви, где же ты?
Мне ничего не оставалось делать, как наблюдать за новым постояльцем. Он глотнул воды и, продолжая держать в руках стакан, опустился в кресло. Обвел растерянным взглядом помещение.
— Это отель?
— Да, гостиница «Последний приют».
— Хорошо, — произнес человек и потянулся к столу, чтобы поставить стакан.
Его внимание привлекли разбросанные печатные издания. Мужчина выбрал газету и углубился в чтение.
— Тут обо мне, — он поднял на меня растерянный взгляд. — И фото есть. Вот. «Гражданин Самарцев С. похитил дневную выручку мебельного кооператива и скрылся в неизвестном направлении». А что мне было делать, если Лилечке срочно требовались лекарства?
— Лилечка ваша дочь? — я подошла ближе и взглянула на фото мужчины в разделе «Разыскивается». А потом и на дату выпуска газеты. Девяностые.
— Нет, младшая сестра. Денег нет, а лекарство дорогое. И в аптеке не купишь. Надобно с рук.
Рот мужчины неожиданно раскрылся в изумлении.
— Я вспомнил, — прошептал он. — Меня столкнули с лестничного проема какого–то заброшенного дома, куда завели, якобы, за лекарством.
Самарцев потрогал затылок и посмотрел на пальцы. Крови не было. Но я уже и без него знала, что ничего колотого, резанного или рубленного не увижу. Дом бережет психику своего администратора.
Гость опять потянулся за стаканом. Пил неаккуратно, вода стекала по подбородку на воротник и съехавший набок галстук.
— Вы готовы зарегистрироваться? — напомнила я через некоторое время, когда мужчина вышел из оцепенения.
— Да–да, — сказал он и направился к стойке. Обмакнул перо в чернильницу. — Вы не знаете, что стало с моей Лилечкой? Она выздоровела? О ней позаботились?
— Нет, простите, — я покачала головой.
— А кто может мне ответить? — Степан недоуменно посмотрел на меня. Я прочла его имя — «воробышек» успел его вписать в журнал. Как и дату своей смерти.
— Мы все выясним и позаботимся о вас, — Ви вырос за спиной Самарцева. Его ладони легли на плечи новенького. Я выдохнула с облегчением.
— А о сестре? — Степан уже не выглядел таким потерянным. — Мне обязательно нужно объяснить ей, почему я не пришел. Как вы думаете, она… жива?
— Жива, — глаза байкера лучились добром.
— А можно мне увидеть ее? — Степан положил ручку и вытер вспотевшие ладони о брюки. — Перед тем, как… покину этот мир? Я ведь знаю уже, что умер. Но я не могу уйти, пока не поговорю с Лилечкой. Душа не на месте, понимаете?
— Понимаем, — кивнула я.
— Ох уж эти грани любви, — шепнул мне Ви, обнимая воробышка.
После того, как лупа подтвердила правдивость слов Степана, Ви увел его к лестнице.
«Я простодыра, — было написано в графе «Причина смерти». — Меня всегда было легко обмануть. И на этот раз я доверился не тем. Я неудачник и вор. Я не только совершил преступление, но и не помог сестре. Мне нет прощения».
Я захлопнула журнал, вышла из–за стойки и в изнеможении опустилась на один из диванов. На сердце лежал камень. Мне самой сейчас срочно требовался Ви. Если я буду так близко принимать беды постояльцев, то не доживу и до конца временной подработки.
Голос Марии я услышала еще до того, как она появилась на пороге. Она пела. Что–то похожее на деревенские страдания, когда как–то по–особенному тянутся гласные.
— Мой миленок не прише–о–о–о–л…
Растрепавшиеся косы, в руках красивый венок из крупных розовых цветов, похожих на розы. «Пионы», — догадалась я.
Увидев меня, повариха поменяла песню на задорную. Подошла ко мне, разведя руки и притопывая ногами.
— У ха–ха, у ха–ха,
Чем я девочка плоха,
На мне юбка новая,
Сама я чернобровая!
Венок оказался на моей голове. Запахло летом и свежестью.
— Ох, до чего ж ты красивая, Шапочка! — Мария наклонилась и крепко обняла меня. — Кому же ты такая достанешься? Ви, я вижу, глаз на тебя положил…
— Да что вы все время меня кому–то сватаете? — возмутилась я, выбираясь из кольца ее рук.
— Так срок любви пришел, — пропела она. И понизив голос, добавила. — От нее не уйти.
— Как на кладбище? — попыталась я увести разговор в сторону. — Все спокойненько?
— Благостно, — Мария вздохнула и села рядом. — Там, дальше, есть грот. Местами совсем разрушенный. Но я хожу в него. Трогаю скульптуры, рассматриваю их. Чудные! И все печальные. Сходим как–нибудь вместе?
— Обязательно, — я потрогала венок на голове, но Маша остановила меня, не разрешила снять.
— Брошка Лидии, — она ткнула пальцем в приколотую к свитеру вещицу.
— Теперь моя, — я мягко улыбнулась поварихе. Здесь, вне кухни, без фартука и косынки, она казалась такой молодой. Живой. — Вы случайно не знаете, почему администратор должен носить ее?