Ты меня поймал

Глава 17

Лара

Мы едем в полной тишине, наверное, минут пять, а потом граф длинно выдыхает и включает радио.

— Есть предпочтения в музыке? — уточняет у меня, на что отрицательно машу головой.

Я всё ещё нахожусь в водовороте собственных эмоций, и музыка в данный момент волнует меня меньше всего.

Сначала грустила из-за непонятного прощания с Третьяковым и каких-то странных речей Полуэктова, что забежал ещё раз поблагодарить за прекрасно выполненную работу, потом испугалась конвоя, не позволяющего покинуть территорию клиники до возвращения де Бомарше. Зато, когда большой босс объявился, я неожиданно засмущалась, мечтая стать феей-невидимкой и улететь от этой компании куда подальше.

И эта скала Захар, вселяющий одним своим видом первозданный ужас в каждую клетку моего тела. Под его взглядом, наверное, цветы вянут и младенцы плачут. Столько там жестокости и холода. Меня передёргивает от воспоминаний. Бррр!

— Замёрзла? — тут же спрашивает Лев, окидывая меня своим тягуче зелёным взглядом.

Залипаю на мужском лице и снова слышу в голове его «устал и поехали». Граф действительно устал, что отражается в мимике, взгляде, а тут ещё я и наше тайное свидание.

— Может, я домой? А вы спать? — тихо предлагаю ему, снова переходя на «вы».

У меня, скорее всего, раздвоение личности, ибо я никак не могу определиться с формой общения.

— Можем ко мне домой и спать. Ты со мной. Едем?

Его предложение как обух по черепу, что я на пару секунд забываю, как дышать. Хочется подумать, что Третьяков шутит, но он серьёзен как никогда.

— Нет, — и готова стукнуть саму себя за ту неуверенность, что сейчас прозвучала в ответе.

— Значит, едем ужинать, — снова сосредотачивается на вождении, так как время не совсем позднее, движение на дорогах очень оживлённое. — Хочу отдохнуть в твоей компании. Ты же не против?

— Нет, — сухо выдавливаю, отворачиваясь в сторону бокового окна.

Мы двигались достаточно резво и даже, наверное, сверх нормы, но скорости я не боялась. Бросила взгляд на графа, который расслабленно управлял машиной, не выказывая никакой неуверенности в собственных силах. Его руки спокойно лежали на руле, словно мы не мчали на повышенных оборотах, проскакивая местами практически на красный цвет светофоров.

Красивые пальцы периодически сжимали карбоновую оплётку руля, выказывая скрытое напряжение, особенно, когда приходилось подолгу стоять на перекрёстках. А мне снова чудились его прикосновения, и я видела будто со стороны, как эти руки ложатся на мою голую кожу, оставляя за собой огненный след вожделения. Дыхание тут же сбилось, а внизу живота приятно заныло. Знакомая реакция на мысли о графе в любой интерпретации.

— Лар, — напряжённо позвал меня, заставляя вспомнить, где я вообще нахожусь.

— Ммм… — промычала, боясь говорить вслух в силу пересохшего горла.

Снова буду хрипеть как сломанный патефон.

— Мотылёк, ты громко дышишь и ещё громче думаешь. Я, знаешь ли, как-то остро реагирую на тебя.

Щёки тут же опаляет жаром стыда. Стискиваю плотно колени, пальцы рук между собой и, закусив изнутри нижнюю губу, отворачиваюсь к окну, в которое барабанит косой дождь вперемешку со снегом.

Не думать! Не думать! Не думать!

Но выходит из рук вон плохо. Мне нечем дышать, ибо всё пространство салона заполнено кардамоном, и даже, не глядя в сторону Третьякова, я чувствовала его присутствие. Казалось, он вокруг меня. Он воздух, что касается моего лица, шеи, проникает под все слои одежды, заставляя гореть и желать.

Это помешательство чистой воды. Не зря отец говорил, что с ума люди сходят не постепенно, а в одночасье.

— Чёрт! — ругается Лев и резко перестраивается вправо на объездную дорогу вокруг моста.

Мы уже практически за городом, движение тут спокойное, так что мужчине ничего не мешает припарковаться прямо на обочине.

Не успеваю спросить, что случилось, как граф пулей и не глядя на меня вылетает из машины.

Теперь уже и мне не по себе. Может, ему нехорошо. Вдруг сердце … или ещё чего. А мы далеко от города, скорую полжизни придётся ждать.

Походив перед машиной туда-сюда, запрокидывая голову в небо, Леонардо упирается кулаками в капот и внимательно смотрит на меня через мокрое лобовое стекло.

Выражение его лица плохо видно из-за потеков воды, в душе становится совсем неспокойно. Сбрасываю ремень и рюкзак на сиденье, тоже тороплюсь на выход.

— Лев, что случилось? — захлопываю дверцу и быстро шагаю к нему.

— Всё нормально. Лар, вернись в машину. Промокнешь, причем снова по моей вине.

Снова. Вспоминаю тот проклятый пятничный вечер.

— Я люблю прогулки, — вроде как успокаиваю его.

— Под дождем? Полураздетая? И в холод собачий? — чуть ли не рычит мужчина, но меня его рык вообще не трогает.

— Бывает. Зато сегодня я тепло одетая, — и, хлопая себя по бокам, привлекаю внимание к пальто.

Третьяков прикрывает глаза, будто ему невыносимо тяжело меня видеть. Или больно.

— Лев, тебе не здоровится? Сердце? Или ещё что-то?

Он ухмыляется, но глаза открывает.

— Сердце и ещё что-то.

Меня прошибает насквозь страх за его жизнь. Глупо, я едва знаю этого человека, но чувствую как саму себя.

— Надо хорошо обследоваться. Я могу чем-то помочь? — кладу свою ладонь на ближайший ко мне кулак, пытаясь передать свою поддержку.

Теперь его глаза буквально впиваются в моё лицо, заставляя меня нервно поежиться.

— Хочешь помочь? Очень? — так вкрадчиво интересуется мужчина, будто душу мне дьяволу предлагает продать.

Киваю в знак согласия и сжимаю ещё крепче свои пальцы на его руке.

— Мне нужен карт-бланш в отношения тебя на сегодняшний вечер.

Не особо понимаю, что Третьяков от меня просит, но я согласилась помочь, поэтому снова киваю.

Его улыбка одновременно радует и пугает своей многозначительностью.

— Отлично, Мотылёк, — шепчет мне и второй рукой накрывает мои пальцы на его кулаке. — Иди ко мне.

Я не успеваю переварить смысл его просьбы, как уже оказываюсь в мужских объятиях, а мой рот запечатан поцелуем.

Сверху холодный дождь, сбоку ледяной ветер, а мне так жарко, как будто я в пустыне и совсем забыла раздеться.

Его поцелуи какие-то новые: быстрые, острые, лихорадящие, но неизменно сводящие меня с ума.

— Лев, — выдыхаю я, когда чувствую, что ноги становятся совсем ватными, а капли с мокрых волос стекают по лицу за ворот одежды.

— Да, Мотылёк. Ты права. Пошли в машину, — и, не выпуская меня из объятий, приподнимает слегка за талию и переносит к дверце.

Быстро усаживает на сиденье, сам пристёгивает мой ремень безопасности. Быстро обегает авто и шумно усаживается за руль.

— Вот ещё говорил сам себе, что с тобой надо только с водителем ездить. Нет же, снова сам за руль сел, — сетует Третьяков, пока заводит машину и выезжает с обочины.

— Мне нравится, как ты водишь, — зачем-то комментирую, вновь залипая на его руках, быстро перехватывающих руль, чтобы развернуться практически на месте.

Лев молчит, и я резко поднимаю глаза на его лицо. Совсем зелёный взгляд прошибает меня насквозь, и кажется, я теперь понимаю, что он означает. Граф Дракула хочет … меня.