Ты меня поймал

У меня шок, так что молчу.

— Зачем? — вырывается у Льва. — Она же была до встречи со мной… это … — красноречие моего мужа неожиданно заканчивается, и кажется, он смущается.

Редкий кадр.

— Да, по старым медицинским картам подтверждается девственность вашей супруги, как и отсутствие каких-либо болезней. Клара Вениаминовна, вы, как я понимаю, гинекологическое обследование проходили только у отца?

Киваю.

— Вот. Я первый другой врач, поэтому тайна профессора Илларионова, можно сказать, ушла вместе с ним.

В кабинете наступает тишина, а меня мучает только один вопрос, уже озвученный Лео. Зачем?

Недолго думая, вытаскиваю мобильный и набираю номер Семёна Дмитриевича — университетского друга моего отца и фармаколога по специальности. Ставлю разговор на громкую связь.

— Ларочка, доброе утро. Ты, наверное, насчёт лекарства, но пока не могу тебя порадовать.

— Доброе, Семён Дмитриевич. Зато я вас могу порадовать — беременна я. Может, хотите немного пояснить или рассказать подробно, как так оказалось, что я вместо заменителя женского гормона столько лет кушала пачками обычный гормональный контрацептив?!

В трубке несколько секунд тишины, что я всерьез задумалась о поездке к фармакологу домой.

— Девочка моя, поздравляю. Жаль, Веня не дожил. Эх… — в его голосе столько печали, что у меня в горле тоже начинает расти комок слёз.

— Дядя Сёма, за что отец так со мной?

— Прости его, Ларочка. Он так любил тебя и боялся, что однажды твоя юность сыграет в судьбу злодейку и … Вениамин ненавидел аборты всей душой и не хотел, чтобы с его единственной дочерью случилось подобное.

— То есть объявить меня недоженщиной вам показалось гуманнее? А если бы я наоборот пустилась во все тяжкие?

— Нет. Твои родители воспитали в тебе истинную пуританку.

Прикрываю глаза рукой, так как вся эта история отказывалась укладываться в моей голове. На плечах почувствовала тёплую руку мужа и нежный поцелуй в висок — как успокоительное.

— Да и почему аборт? Ведь я могла бы и родить.

— Вениамин переживал и решил на время подстраховаться. Прости его. Если позволишь поверить, то я был против, уверяя, что они и так вырастили отличную девочку.

— Значит, если бы не эта накладка с лекарством, я бы так и продолжала пить эту гадость?

— Накладки никакой нет. Ты вышла замуж, и я решил это прекратить. Веня умолял меня в случае чего проследить за тобой, и когда придёт время открыть правду. Но я… струсил. Прости. Твой муж, узнав о таком, меня в порошок сотрёт.

— А я уже тут, Семён Дмитриевич, и всё знаю. Ой, какая накладочка вышла.

Граф Дракула скоро точно пустит кому-нибудь кровь.

— Спасибо за правду, дядя Сёма. Я вам перезвоню.

— Ну что ты, дорогая! Я ещё не поделился с мужчиной, куда именно вставлю эти его таблетки!

Муж подскочил с кресла, начиная метаться по кабинету, вгоняя бедную женщину в панику. Она словно пыталась сродниться со спинкой кресла.

— Лев, а ты кого хочешь? Девочку или мальчика?

Третьяков спотыкается на идеально ровном полу и сосредотачивается только на мне. Его буйство тут же сходит на нет.

— Это неважно, дорогая. Вот абсолютно.

— Поддерживаю, давай обойдёмся без кровопускания у отдельных личностей.

Несколько секунд граф изучающе смотрит на меня, но в итоге кивает.

Решаю остальное осмысление нашей ситуации оставить до родных стен дома. Прихватываю рекомендации из дрожащих пальцев врача и своего задумчивого мужа, прежде чем торопливо выйти на улицу.

Здесь весеннее небо и лёгкий свежий воздух врываются в меня, заполняя каким-то новым чувством. Оказывается, всю неделю я не позволяла себе радоваться в полной мере сказке, в которой живу.

— Граф Дракула, позвольте пригласить вас на прогулку?

Мужчина выразительно смотрит на мои ноги, обутые в короткие сапожки на тонкой шпильке.

— А вы мне потом массаж стоп сделаете, и в этот раз я не буду сдерживать свои стоны наслаждения.

Черты любимого лица смягчаются, а в изумрудных глазах загорается знакомый огонёк.

— Значит, тогда на балконе сдерживала?

— Ну не могла же я позорно стонать в руках незнакомого мне мужчины, пока его божественные пальцы превращали меня в подобие желе.

Третьяков не заставил себя ждать и лишней секунды, запечатывая мой рот властным и несдержанным поцелуем. Его руки впечатали моё «потекшее» тельце в твердую мужскую грудь.

— А это то, что я хотел сделать, пока, изображая придурка, трогал твои маленькие ножки.

Мы замерли где-то посередине тротуара, наверное, мешая редким пешеходам и, возможно, уже попадая в объектив какой-нибудь камеры журналиста, но сейчас даже мне было всё равно.

— Не знаю, о ком ты, но и тогда, и сейчас я вижу только самого потрясающего мужчину на свете, отца наших детей.

Лев громко сглатывает и сжимает челюсти, стараясь подавить кучу эмоций, которые я легко читаю в его глазах. Скольжу ладонями по воротнику его тёплого пиджака и с наслаждением прикасаюсь своими прохладными пальцами к теплой шее. Слегка прикрываю глаза, чтобы ещё больше ощутить быстрое биение мужского сердца и почувствовать подушечками пальцев мягкость его шевелюры.

— Я так рад, Лев, что тогда ты меня поймал, — шепчу ему.

— О да, моя лунная бабочка, я с первого взгляда понял, что только моя, а всё остальное — это были лишь жалкие попытки мужского снобизма.

И снова короткие поцелуи, ослепляющие своей нежностью.

— Ты и наши малыши — это моё всё, Мотылёк. И больше не проси милости для тех, кто вас хоть как-то недобро задевает.

— Хорошо, граф Дракула, я постараюсь, — немного игриво отвечаю, разбивая серьёзность момента.

— Вы уж, графиня де Бомарше, постарайтесь, пожалуйста, а то закую в наручники и буду медленно пить вашу сладкую кровь.

— Пейте, изверг, я всё равно вся ваша, — уже едва сдерживаю улыбку на всё лицо, но всё ещё пытаюсь доиграть свою роль.

— Боже, Мотылёк, нельзя говорить своему мужчине такие признания посредине улицы, это зверство.

— А где можно?

— Как минимум в спальне, ну или хотя бы там, где есть хоть крохотный тёмный уголок для растления твоего прекрасного тела. Кстати, а врач не запретил? Где эти грёбанные рекомендации?! Лара!?

Закатываю глаза и хохочу во всё горло. Теперь, наверное, придётся самой растлить своего перестраховщика- мужа.

Мне так хорошо, как никогда. Расправляю руки, словно крылья, и лечу без страха упасть.

Он там внизу всегда поймает, я знаю. Люблю тебя, мой Дракула.