На грани фола

Разбегаемся мы с ним в разные стороны, когда зал почти пустеет. Встречаемся внизу через четверть часа — Арсений торчащими в беспорядке волосами вышагивает по парковке навстречу мне, так спешил. Я тоже бежала к нему после короткого разговора с Настей. И вот мы вдвоем. Едем. В машине. Молча поглядывая друг на друга, хихикая, провокационно трогая друг друга на остановках и… боже, как я не взрываюсь, пока мы поднимаемся в лифте к нему, даже не представляю.

Входная дверь с громким стуком врезается в стену. Мы, перевалившись через порог, сносим Громовский алтарь с фирменными кроссовками, но ему, кажется, сейчас на это плевать. Он впечатывает меня в стену, спешит стянуть куртку, не отрывая губ и зубов от моей шеи, а я даже не могу возмутиться, чтобы он снова не наставил на ней синяков. Сейчас, кажется, мне на это плевать.

Арсений прыгает на одной ноге, стягивая с себя брюки, чтобы ни на миг не отрывать от меня рук. Я пытаюсь помочь ему с моими джинсами, и едва те оказываются на полу, он сжимает своими длинными пальцами мои бедра и подкидывает вверх, чтобы утащить к себе в пещеру. Правда, до спальни мы так и не доходим, потому что по пути врезаемся в комод.

— Блять, хочу тебя… не могу больше… — шепчет гулко и с надрывом Громов, едва ли не срывая с меня белье.

— Не рви… я… тоже… да.

Одно движение по ногам вниз, бросок и… трехочковый. Мои трусики с укором смотрят на меня, повиснув на напольной вешалке. Еще одно — и его боксеры спущены к щиколоткам. Толчок, и я не сдерживаю крик.

— Аккуратнее… ты без…

— Да, малыш… охуенно…

Головы отключаются у обоих. Еще никогда Арсений не был таким немногословным. Еще никогда я не теряла над собой контроль настолько, чтобы быть не в силах говорить даже по слогам. Никогда, но сейчас я жадно глотаю воздух после каждого его проникновения — острого, заполняющего, возбуждающего, волнующего. Сцепив ноги у него спиной, я подгибаю от удовольствия пальцы и выдаю серию междометий, на которые Арсений скалится и только увеличивает темп. Я забываюсь.

Коридор заполняют пошлые звуки шлепков и запах секса. Не думала никогда, что это может так возбуждать. Не мешая Громову, я быстро сбрасываю свитер, остаюсь в одном лифчике и тяну его джемпер вместе с футболкой вверх. Трогаю, щупаю, щипаю, пока он наклоняется, чтобы прикусить грудь через плотную ткань, пока он проникает, вбивается в меня под совершенно новым углом, и каждый его рывок отдается импульсом во все тело.

— Боже, это так… так…

— Кончишь, Вик? — он наращивает скорость так быстро, что по ощущениям мы вот-вот взлетим. Или, к чертям собачьим, разломаем всю мебель. — Кончи... для меня… Давай.

Я не могу ослушаться его приказного тона. Да даже не пытаюсь. Не контролирую себя больше. При желании бы не смогла. Сжимаю мышцы внизу, предвкушая этот подступающий жар — он уже почти обжигает. Рвано дышу, прошу Арсения о чем-то — сама не знаю. Зависаю где-то, скоро упаду и…

— Булочка, как же, ты, сука, красиво кончаешь.

Когда я открываю глаза, то несколько раз моргаю, чтобы избавиться от цветных мушек, и, опустив взгляд вниз, вижу, как Громов сжимает в кулаке член. Он только что был во мне, и я его с таким удовольствием принимала, а теперь смущаюсь от одного лишь вида. Глупо, да?

— Краснеешь, как юная девственница, а прячешь такую развратницу, а? Кто бы знал, как мне повезло.

Я улыбаюсь и, спрыгнув с комода, чтобы подобрать одежду, которой тут же прикрываюсь, смущенно киваю в сторону двери.

— Ну, видимо, теперь все соседи знают, судя по тому, что мы не заперли за собой.

Глава 46

Арсений

Сложно сказать, что такого особенного я нашел в Вике. Если кто спросит, я даже не сразу смогу объяснить — это на каком-то другом уровне, выше слов. Она красивая, но, будем честны, я видел красивее. Умная, но девчонок-ботаников я тоже пару-тройку раз трахал. У нее классное чувство юмора, но и этим меня не удивишь — однажды я переспал с двумя артистками юмористического жанра сразу после их стендап-концерта в клубе. Ну, то есть, нет в Огневой вроде бы ничего для меня принципиально нового, но вот когда смотрю на нее, прикасаюсь к ней, вдыхаю ее запах, то в груди распаляется искра, которая заполняет все мое тело, каждую клетку.

И секс с ней — это не просто секс. Это эмоциональный фейерверк, который затрагивает не только пах, но и пространство за ребрами, плавит мозги, горячит кровь. Несмотря на весь мой опыт и абсолютную неопытность Огневой, с ней, я это точно знаю, у нас лучший секс из всех возможных. Идеальная совместимость, тотальный экстаз. Но, наверное, еще важнее то, что происходит после физической близости — я курить, бля, не курю, потому что не хочу ее отпускать, а это кое-что да значит.

Мое правило не задерживаться возле девчонок после секса с Булочкой с самого начала летит к чертям. Я хочу с ней спать, хочу прижиматься к ней, обнимать ее, зарываться носом в ее волосы. И хочу, чтобы она делала то же самое. Вот как сейчас лежала на мне, согревая шею своим дыханием, и водила тонким пальчиком по моей груди, рисуя одной ей известные символы. Приворотные, наверное. Ведьма меня точно околдовала.

— Не знаю, говорил тебе или нет, но грудь — это моя эрогенная зона, — насмешливо тяну я, накрывая ее ладонь своей рукой и прижимая к ребрам. — Продолжай, если готова пойти на новый круг. У меня уже почти встал.

— У тебя всегда стоит, — сдавленно смеется Булочка. — Это вообще нормально?

— У меня не всегда стоит, — возражаю я, сжимая свободной рукой ее ягодицу. — Но встает на тебя — всегда. Улавливаешь разницу? С тех пор как ты в своей шлюшьей юбке ноги задирала на матче и два пальца в рот тянула, делая вид, что тебя от меня тошнит, у меня на тебя стоял, и я страшно хотел тебя.

— Почему делала вид? — Огнева приподнимается надо мной и посылает одну из дерзких улыбочек. — Меня и тошнило.

Сучка. Подхватываю ее под задницу и одним рывком подминаю под себя. Теперь я сверху, а она возится подо мной, от неожиданности растеряв все красноречие.

— Ну расскажи мне, как тебя тошнило, — предлагаю я, втиснув колено между ее ног. — А пока будешь свое вранье выдавать, я буду тебя трахать.

Дерзкий блеск в глазах Огневой за мгновение сменяется паникой. Она пытается возразить, но я в этот момент проникаю в нее сразу двумя пальцами, так что с ее губ срывается лишь нечто отдаленно напоминающее писк котенка.

— Так что там с тошнотой, Булочка, м? — мычу я, прикусывая зубами ее нижнюю губу и слегка оттягивая. — Жду подробный рассказ.

— Прекрати, — сипит она, жадно хватая ртом воздух, потому что я мягко и ритмично начинаю насаживать ее на свои пальцы. — Арсений… Пожалуйста...

— Не могу, — хрипло смеюсь я, посасывая мочку ее уха. — Ты сама напросилась. Всякий раз, как будешь мне врать, буду тебя иметь. Договорились?

— Из… Извращ-щен-нец, — выдает Огнева, подрагивая от каждого движения моих пальцев внутри.

— Признай, Булочка, что ты уже тогда хотела меня, — подначиваю я, продолжая в том же ритме.

Глядя на ее раскрасневшиеся щеки и дрожащие губы, сам еле сохраняю спокойствие, но тут уже дело принципа. Гром я или нет, в конце концов?

— Ненавииижу тебя, — хнычет она, приподнимая бедра мне навстречу, но я быстро убираю пальцы, не позволяя ей получить желаемое. — Арсен-ний…

— Не так просто, — осаждаю ее ласково, касаясь губами ее губ, пробегаясь кончиками пальцев по ее клитору. — Давай, Булочка. Одно твое слово, и я дам тебе кончить. Так тошнило тебя или ты меня хотела?

— Хотела, — выдыхает она и тут же вскрикивает, потому что вместо пальцев я загоняю в нее член.

С чувством триумфа я накрываю ее тело своим и начинаю в ней двигаться. Ее-то я помучил и желаемое признание вырвал, но и сам себя до предела довел. Хочу ее так, будто до этого мы не прошли с ней два полных круга сексуального безумия. Пиздец, короче.

Покорно принимая меня в себя, Булочка поднимает руки. Одну ладонь привычно запускает в волосы на моем затылке, массируя мне череп, вторую неожиданно кладет на грудь и зажимает под ней мой кулон. И смотрит в глаза — так пронзительно, так честно, словно хочет заглянуть куда-то в самую глубину, за фасад, туда, куда я вообще никого не пускаю.