История Золотой империи

А. Г. Малявкин предпринял специальное исследование, посвященное сравнению двух версий хроник — китайской и маньчжурской[14]. Его заключения сводятся к следующему: маньчжурский вариант летописи не есть пересказ, как порой утверждается, но и не полный перевод китайского текста или компилятивная переработка ряда исторических сочинений. Маньчжурский вариант представляет собой выборки из "Бэнь цзи", дополненные, в основном, извлечениями из раздела "Биографии" "Цзинь ши" с минимальным привлечением сведений из других источников. В результате получилось оригинальное историческое сочинение, компактное, "удобочитаемое", четко нацеленное на восхваление деяний предков — чжурчжэней, а также их вождей и на "утверждение величия маньчжурского народа".

Перевод исторических хроник государства Аньчунь Гурунь, выполненный Георгием Михайловичем Розовым, представляется теперь вниманию россиян. Надеюсь она вызовет у них значительный интерес уже потому, что в создании Золотой империи чжурчжэней и формировании их блестящей культуры самое активное участие принимали племена, которые заселяли в средние века дальневосточные территории России — Приамурье и Приморье. Мне кажется, что ознакомление с этой удивительно живой документальной прозой давних времен, повествующей о драматических событиях прошлого, доставит наслаждение каждому, кто возьмет в руки перевод Г. М. Розова и приступит к чтению его страница за страницей.

Рукопись издания подготовлена к публикации сотрудниками сектора истории и археологии стран зарубежного Востока Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской Академии наук. Значительный вклад при работе над книгой внесли: заведующий Санкт-Петербургским отделением Института востоковедения, доктор исторических наук Е. И. Кычанов, заведующий отделом Института Дальнего Востока, академик РАН B. C. Мясников, доцент кафедры всеобщей истории гуманитарного факультета Новосибирского государственного университета, кандидат исторических наук Г. Г. Пиков. Много сил и труда отдал книге недавно умерший историк-востоковед, доктор исторических наук А. Г. Малявкин — знаток источников по средневековой истории народов Центральной и Восточной Азии. Его перу принадлежат обширные комментарии, поясняющие текст летописи. Очерк, посвященный ранним этапам истории чжурчжэней, призван ввести читателей в курс событий, предшествовавших образованию Золотой империи. Я глубоко благодарен И.П. Ларичевой, Ван Дэхоу и Кан Ин Уку за перевод предисловия на английский, китайский и корейский языки, что позволит зарубежным читателям составить представление о русском востоковеде Г. М. Розове, о его русском переводе "Аньчунь Гурунь", о значимости публикации этой работы для отечественной истории. Мне особо приятно выразить признательность редактору издательства Института археологии и этнографии СО РАН М. А. Коровушкиной за работу над всеми текстами, составляющими книгу, а также терпеливую сверку машинописной копии с рукописным подлинником перевода Г. М. Розова.

В заключение замечу, что сектор истории и археологии стран зарубежного Востока Института археологии и этнографии СО РАН начал подготовку к публикации маньчжурской версии "Ляо ши". Этот том, как и перевод Г. М. Розова, предполагается выпустить в свет в серии "История и культура востока Азии". В него будет включен также текст первого в российском востоковедении сочинения по истории киданей, написанный в XIX в.

В. Ларичев

В.С. Мясников

РУССКИЙ МАНЬЧЖУРОВЕД Г. М. РОЗОВ

Имя Григория Михайловича Розова (1808-1853) относится ныне к числу полузабытых имен русских востоковедов первой половины XIX в. Это объясняется тем, что его практическая деятельность ограничивалась кругом обязанностей переводчика с маньчжурского в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел и была известна лишь сравнительно узкому кругу лиц. Научные же труды его не опубликованы и остались достоянием архивов, хотя их издание принесло бы автору заслуженную известность. Даже в специальной литературе о Г. М. Розове практически нет сведений. Лишь Э. Бретшнейдер в своей обстоятельной "Истории европейских ботанических открытий в Китае" упоминает о Григории Розове как о "молодом человеке, который отправился в Пекин с 11-й Русской духовной миссией, чтобы изучить там китайский, маньчжурский и монгольский языки. В 1830 г. он был спутником Бунге[15] при проезде через Монголию в Пекин, и когда Розов десять лет спустя вернулся из Китая, он передал Бунге небольшую коллекцию растений, собранную им близ Пекина и в Монголии во время путешествия домой в 1841 г. Профессор В. П. Васильев (бывший с миссией в Пекине в 1840-1850 гг.) говорил мне, что он был не миссионером, а студентом, прикомандированным к миссии"[16].

Полвека спустя Б. К. Пашков посвятил несколько строк Г. М. Розову — автору одной из первых в отечественном востоковедении грамматик маньчжурского языка[17]. Этим, собственно, и ограничиваются литературные известия о Григории Розове — маньчжуроведе, первоклассном знатоке маньчжурского, китайского и монгольского языков, посвятившем свои ученые занятия маньчжурской и китайской филологии, а также средневековой истории Китая и сопредельных государств.

Он родился в 1808 г., вероятно, в Новгороде или в Новгородской губернии, получил образование в Новгородской семинарии. Как указывал Розов, родители его были "из духовного звания". Никаких сведений о том, владели ли они или он сам каким-либо имуществом, не имеется. Всю жизнь источником его существования был казенный кошт — от семинарских харчей до чиновничьего жалования.

Двадцати одного года от роду он окончил семинарию и дал согласие отправиться в далекий Пекин с очередной сменой состава духовной миссии. Новгородский митрополит Серафим докладывал в Синод, что "к поступлению в звание псаломщика в Пекинской духовной миссии изъявил согласие Новгородской семинарии ученик 2-го разряда Григорий Розов, кончивший ныне курс семинарского учения с хорошею нравственностью и успехами"[18].

Выбор жизненного пути, очевидно, в равной мере был определен и любознательностью молодого ума, и безысходностью материального положения[19]. Будущий псаломщик миссии немедленно был отправлен в Петербург, получив от правления семинарии 225 руб. на экипировку и дорожные расходы. По приезде в Петербург Григорий Розов был приставлен "к переводчику при Азиатском департаменте монаху Иакинфу для обучения китайскому языку"[20].

Занятия с Н. Я. Бичуриным не могли не оставить глубокого следа в душе молодого семинариста. Известная общность их судеб — происхождение из бедной семьи, семинарские годы, отправление в Пекинскую миссию — сближали учителя и ученика. Вместе с тем хорошо известно, каким энтузиастом научного изучения Китая был "первый русский китаевед", как он многих своих современников, в том числе А.С. Пушкина, увлекал своей страстью к народу и культуре "Срединного государства". Это горячее отношение к предмету научных знаний Н. Я. Бичурин прививал и своим ученикам, которые могли получить у него поистине энциклопедические знания о Китае. Занятия языком по созданной Н. Я. Бичуриным "Грамматике", сотни книг из его личной библиотеки, которые могли служить пособиями при изучении любых текстов, альбомы со сделанными в Пекине зарисовками, китайские вещи и т. п. — все это создавало такую атмосферу, благодаря которой китаеведение сразу же переставало быть надоедливой зубрежкой трудной иероглифики и превращалась в средство познания огромного и удивительного мира.

14

Малявкин А. Г. Указ. соч. — С. 96-100.

15

Бунге А. А. (1803-1890) — русский флорист-систематик. В 1825 г. окончил Дерптский университет. Был профессором Казанского (1833-1836) и Дерптского (1836-1867) университетов (см.: Библиографический словарь деятелей естествознания и техники. — М., 1958. — Т. I. — С. 118). При отправлении в Пекин 11-й духовной миссии, Бунге по поручению Академии Наук сопровождал ее вместе с астрономом Фуксом и монголоведом О. М. Ковалевским.

16

History of European Botanical Discoveries in China, by E. Bretschneider. — London — St. Petersburg, 1898. — Vol. 1. — P. 346.

17

Пашков Б. К. Вклад русских ученых в изучение маньчжурского языка и письменности // Кр. сообщ. Ин-та востоковедения АН СССР. — 1956. — Т. XVIII. — С. 3-18.

18

АВПР, ф. СПб. гл. архив, IV-I, 1829-1863, д. 11, л. 2.

19

Как указывает известный историограф миссии Адоратский, члены миссии "большей частью недобровольно, из послушания шли в неведомую страну, потому что в отечестве им не удавалось пристроиться. Такая подневольная жизнь была для многих пыткой" (см.: Адоратский. Отец Иакинф Бичурин // Православный собеседник. — 1886. — С. 1, 167).

20

АВПР, ф. СПб. гл. архив, IV-I, 1829-1863, д. И, л. 2.