Страница 50 из 61
Бьет прямо в подгнившую сердцевину, заново разворачивая то, что успело успокоиться. Именно так он говорил и говорит. Практически теми же словами.
— Ну так вот. Никаких ошибок нет, дорогая, нелюбимая жена. Он день пометался, потому что ты его вздрючила своим появлением, а потом успокоился и снова пришел ко мне. Мы сорвались с ним прямо на работе, на его рабочем столе. И это было, ммм, — блаженно закатывает глаза, — прекрасно! Так сладко, что я потом едва на ногах могла стоять. Он был так нежен и в то же время нетерпелив…
— Довольно, — жестом прерываю ее томные вздохи, — мне не интересно об этом слушать.
Меня, наверное, сейчас даже стошнит. Прямо на нее.
— Зря. Я бы могла рассказать столько интересного, последние дни были очень насыщены событиями. Твой…пока еще… муж, просто идеален. Я как увидела его — влюбилась, словно девчонка. И сразу, с самого первого мгновения знала, что он будет моим. И то, что сейчас он пошел на поводу у тебя — так это просто отмазка, чтобы ты отвалила и не мешалась под ногами.
Молча смотрю на нее. Внутри трепыхаются обрубки прежних чувств, приправленные смятением. Я не верю ей — потому что бьет слишком топорно, но и Березину тоже не верю. Вообще никому не верю.
— И кстати, работу новую я запросто найду. Леша уже написал мне такие рекомендации, что любая фирма меня с руками и ногами оторвет. Молиться будет, лишь бы я пришла.
Вот после этих слов становится по-настоящему хреново. Я чувствую себя так же, как тогда возле машины у нее во дворе. То же ощущение предательства, которое доламывает остатки доверия.
Неужели Березин, гад такой, действительно сделал это? Для отвода глаз упросил Михалыча уволить Мариночку, а сам уже подсуетился и помог ей с новой работой?
***
Давлю в себе желание устроить скандал. Просто силой воли на минимум скручиваю порывы, не позволяя грубо высказаться в ответ. И дело не в том, что я берегу тонкую душевную организацию Мариночки. Срать мне на нее!
Я вспоминаю Алису и ее наставления о том, что громче всех тявкают беспородные Жучки, а королевы все делают красиво. А я — королева, мать вашу. Пусть немного потрепанная, но не побежденная.
— Это хорошая новость, поздравляю, — сдержано киваю в ответ на ее пламенную хвастливую тираду, — работа в наше время очень важна, а хорошая работа - так и вовсе подарок небес.
Прокина теряется. Она явно ждала другой реакции, грезила увидеть потерянную, несчастную обманутую жену и насладиться моими мучениями.
Пожалуй, нет.
— Я так и не поняла, зачем ты пришла?
— Узнать, как у тебя дела, — она уже берет себя в руки и нагло ухмыляется, — и сказать, что как бы ты ни дергалась, Леша с тобой не останется. Мой тебе совет, отойди в сторону и не позорься. Твой поезд уже ушел. Березин души во мне не чает, а ты — привычка из прошлого, от которой пока жалко избавляться. Ностальгия и все такое.
М-да, как раз вчера был вечер ностальгии. Надо же как совпало. Смешно.
— Спасибо за совет. Обязательно подумаю об этом, если будет свободное время. Если это все, то до свидания. Мне некогда.
— Ух-ты, какие мы занятые, — она обводит взглядом наполовину разгромленный кабинет. Кругом пыль, в углу свалены какие-то вещи, неуютно: — Я смотрю, ты ремонт в этой дыре затеяла.
Улыбается дрянь, не догадываясь о том, что я в курсе ее причастности к поджогу. Не подозревает, что заявление уже написано, и совсем скоро сладкой жизни придет конец, и никакой Леша больше не поможет. Хочется бросить ей эти слова в лицо, и посмотреть, как она задергается, но отказываю себе в таком удовольствии. Нельзя предупреждать врага о планах и давать шанс выкрутится, пусть это будет сюрприз.
— Да, пришлось. Старую проводку замкнуло и случился пожар.
Она сочувственно цокает языком:
— Бедняжка. Наверное, больно было смотреть, как полыхает эта забегаловка.
Жму плечами:
— Я рассматриваю это исключительно как повод двигаться дальше и сделать все еще лучше. Нет предела совершенству.
Ее бесит мой настрой. Очень сильно бесит. Она даже зубами раздраженно щелкает:
— Смотри, снова закоротит, и все. Плакало твое совершенство. Раз, — щелкает пальцами, — и нет ничего.
Кажется, она мне угрожает.
Подходит ближе:
— Я с тобой пока по-хорошему говорю. Отвали от Березина. Ты ему не нужна.
— Пусть он мне об этом лично скажет. В глаза. Пока я от него слышала только то, что не нужна именно ты.
Прокина злится. Склоняется ко мне и шипит:
— Я ведь и по-плохому могу.
Ан нет, не кажется. В ход пошла тяжелая артиллерия.
— Это как? Будешь еще активнее лезть в трусы моему мужу? — пытаюсь спровоцировать, чтобы дрянь сказала что-нибудь лишнее.
Она сочувственно улыбается:
— Расслабься, милая. Это он без моих трусов жить не может. А на твоем месте, я бы по ночам одна не ходила. Мало ли что может приключиться...
— Угрожаешь?
— Ну что ты, как можно?! Просто беспокоюсь о тебе, все-таки не чужие друг другу. Ты баба красивая, жалко будет, если что-то случится. Например, споткнёшься в темноте и мордой об камень…кому потом будет нужна уродливая одноглазая тетка?
У меня аж липкий мороз по коже ползет. Если эта сука подговорила своего братца поджечь кафе, то что ей помешает точно так же натравить его на меня саму?
В этот момент раздается напряженный голос прораба:
— Хозяйка, — он не заходит в кабинет, стоит на пороге, вытирая чумазым полотенцем грязные руки.
— Иди отсюда, — Марина тут же окатывает его пренебрежением, — не видишь, мы разговариваем?
Он ее будто не замечает, только желваки на скулах дергаются.
— Да, Руслан, — скованно улыбаюсь, — что-то случилось?
— Извините, что отвлекаю, — закидывает полотенце себе на плечо, — но…
Как я ненавижу эти «но»!
— Но, может, к черту таких гостей? Говно какое-то.
Боже, кажется, я влюбилась. Вроде такая мелочь, но становится тепло, и страх отступает. В этот момент я понимаю, что не одна, что вокруг много хороших людей, готовых прийти на помощь. Все будет хорошо.
Прокина возмущенно фыркает:
— Ты ничего не попутал? Занимаешься там унитазами, вот и иди занимайся.
Он все так же смотрит только на меня:
— Выпроводить?
Перевожу оценивающий взгляд на Прокину и задумчиво хмыкаю:
— А, давай!
В два шага он оказывается рядом. Хватает ее под локоть и грубо дергает к выходу.
— Эй! — она бьет его сумкой по плечу, — убери от меня свои вонючие лапы, бомжара! Слышишь? Отвали! Эй!
Руслан никак не реагирует, даже не смотрит на нее, просто вытаскивает из кабинета, словно какой-то хлам. Я из окна наблюдаю, как он вышвыривает ее на улицу и захлопывает дверь, а Прокина путается в своих каблучищах, спотыкается и, не удержав равновесие, неуклюже приземляется на одно колено.
Кто-то из прохожих пытается ей помочь, но она орет, грубо отталкивает от себя чужие руки и, вскочив, поспешно хромает прочь.