Анкер

— Я физику на экзамене не сдаю! — потеряв остатки терпения, я перешла на крик, — И не знаю о вашем секретном «ничего»… ничего! И не узнала бы никогда, не вздумай кучка психов меня прикончить!

Отряхнувшись от земли, я отошла от своего спутника к детской площадке. Сев на качели, машинально потянулась за наушниками, но спохватилась, что они остались глубоко под землей. Вместе с телефоном и сумкой. Запоздала подумала, как же сделаю домашнюю работу и, что ужаснее, как в конце года сдам учебники, если они потеряны.

Так прошло несколько минут. Потом сзади послышался странный звук, напоминающий лопанье жевательной резинки или воздушного шарика — я обернулась и увидела рядом с Эдвардом ту противную девчонку, что намеревалась меня вырубить железякой. Нашлась защитница!

Они о чем-то возбуждённо заспорили, но расслышать слов я не могла. Наконец, они закончили, придя, по-видимому, к соглашению. Я поспешно отвернулась и придала своему лицу вид уязвленной гордости — универсальный вариант для любых ситуаций.

— Алекс, — юноша подошел и тронул меня за плечо, — Прости, пожалуйста, что сорвался. Сам очень испугался, потому и был как на иголках.

Я молча слушала.

— Если думаешь, что мне не страшно, то ошибаешься, — продолжил он. — Пока можно уклониться от схватки, страх полезен. Но в бою он ведёт к смерти. Из-за этого в моменты опасности я могу становиться бесчувственным и расчетливым… рациональным, если хочешь. Иначе погибну сам и потеряю объект защиты.

Конечно, я уже понимала, что меня охраняют. И всё-таки слышать про себя «объект защиты» было странно…

— А что касается лимфы, то фокусы, ею вытворяемые, наполовину психологические. Даже холод там невзаправдашний, с опытом его перестаешь замечать, — он перевел дух. — Но боль-то гнездится не в теле, а в голове, я этого не учел. Извини, пожалуйста.

Я встала с качелей и, потупившись, пнула случайный камушек.

— Сама виновата. Запаниковала, как… как девчонка. Нет у меня привычки к приключениям и всяким… подпространствам.

— Это часть лимфы вокруг твоего мира называется «карман», — уточнил юноша, — Хотя называй, как хочешь.

Я улыбнулась. Оглядываясь назад, я никак не могла поверить, что все это по-настоящему произошло — и происходит — со мной. Самым обычным человеком. Однако невзирая на пережитые ужасы, в окружившем меня хаосе было нечто захватывающее, нечто почти книжное, а оттого пьянящее, просящее о продолжении сюжета.

— Что с ней нянчиться? — девчонка скрестила руки на груди, — Она большая шишка, ей лишние знания ни к чему. Отведем ее домой и дождемся пересменка.

— Как сказал философ: «знание — орудие, а не цель», — процитировал юноша. — Раньше у неё не было нужды в этой информации. Мне нравится открывать ей новые горизонты.

— Открывать новые горизонты? — усмехнулась девочка, — Ты серьезно? Наша работа — защищать, и мы ее успешно выполнили. Просвещать анкера не положено.

— Может, и так, — пожал плечами юноша, — Но просить элиорцев стереть ей память я не буду. Приобретенные сегодня знания помогут ей выжить, а это наша задача.

— Стереть память? — я обомлела, — Вы хотели стереть мне память?

— Тебе не сказали? — девчонку эту явно забавляло, — Понимаешь ли, Алекс, ради всеобщей безопасности тебе сотрут воспоминания. Меньше знаешь — крепче спишь!

— Постой, — Эдвард положил руку ей на плечо, — Мы лишь обсуждали поднятие данного вопроса в Фокусе.

— Мы тут не в выживание играем, — девчонка смахнула руку юноши, — Это был просчет, который неминуемо скажется на наших карьерах. Я не собираюсь получать выговор за глупую инициативу! Ей сотрут память, и она будет жить в счастливом неведении.

— Вернись ты на пять лет назад, — произнес юноша медленно, — Сказала бы самой себе то же самое?

— При чем тут я? — девчонка скрипнула зубами, голос её стал жёстким, — Я не родилась с серебряной ложкой во рту, как она! У меня не было выбора между спокойной жизнью и службой протектора!

— Вообще-то, у нас всех был выбор, — Эдвард окинул ее холодным взглядом, — Если ты признаёшь лишь спокойную жизнь, или устала нести службу, то всегда можешь попросить об этом, — он легонько толкнул девушку в грудь открытой ладонью. — Они освободят тебя от непосильного бремени.

Девушка отскочила, и её рука легла на рукоять меча.

— Заткнись! — выкрикнула она. — Я лишилась прошлого, потеряла настоящее, но у меня ещё есть будущее! Я не собираюсь от него отказываться, я строю его из своей и чужой крови! А вот она… — девушка глянула на меня, — Она может ничего не делать, Фокус позаботится!

— Ты мне угрожаешь? — Эдвард тоже опустил руку на меч.

— Остановитесь! — я не знала, что еще сказать, — Пожалуйста, не ругайтесь! Эдвард…

— Ты сказал ей свое имя? — девушка картинно схватилась за голову. Но, хотя бы, убрала руку с оружия.

Глава 2. Часть 2

— Алекс заслуживает знать все. Она анкер, — юноша расслабился, тоже отпустил рукоять меча. — Вспомни, что нам следует довести ее в целости и сохранности до дома, а мы стоим во дворе, у всех на виду, и спорим. Тебе стоит успокоиться, Рейн, и прислушаться к голосу своей половинки.

— Ты и моё имя растрепал, придурок?

— Ты потеряла гармонию, Рейн, — сказал Эдвард медленно, — Я куда старше тебя и дольше хожу в протекторах. Соберись сама и возьми свои чувства в кулак. Повторяю: чрезвычайная ситуация требует нестандартных действий. Это наше решение, Рейн, и Фокус примет его.

Сказав это, Эдвард зашагал к моему подъезду. Я, мгновение поколебавшись, последовала за ним. Оглянувшись, я увидела, что Рейн неохотно поплелась следом, слегка покачиваясь. Она приложила руку к голове, словно у нее была головная боль, и что-то бормотала.

— Не обижайся, — шепнул мне парень, — Ее перевели на твой слой, Землю, полгода назад.

— Из-за чего? — я даже не стала спрашивать, какие еще «слои» есть. Была уверена, что он не ответит.

— Да так. Разное говорят, — он хмыкнул. — В знак отличия за мужество и мастерство в бою… говорят.

— Я не понимаю.

— Для меня это такая же тайна, как для тебя, — пожал плечами Эдвард, — Рейн — самая странная личность, с которой я когда-либо встречался. Она хороший воин, но плохой протектор. Протектор должен хорошо сражаться, с этим у неё всё в порядке, но ещё он должен быть верным, а ее верность — как у дикой кошки. Протектор — это олицетворение преданности и отваги, но она так стремится выслужиться, что искажает саму суть служения. Извини, не люблю говорить о людях за глаза, но она эгоист и манипулятор.

— Вау, — вырвалось у меня, — Ты прирожденный оратор!

— Извини. Я раньше был начинающим актером, сыграл множество ролей, и теперь порой веду себя как на сцене.

Я улыбнулась. Эдвард впервые сказал о себе что-то личное.

Мы втроем подошли к подъезду. Рейн плелась сзади, ни на кого не глядя. По-видимому, все еще варилась в своей обиде. Приложив чудом уцелевшую таблетку ключа, я открыла дверь и кивнула, приглашая обоих в подъезд. Рейн, проходя, нарочно толкнула меня плечом, а вместо того, чтобы извиниться, прошептала:

— Дылда неуклюжая…

Как я ни крепилась, нервной дрожи подавить не смогла. Что-то в ее голосе пробрало меня от макушки до пяток, словно каждое слово она не произносила, а выплюнула.

— Вы к кому? — насторожилась старушка-консьерж, выходя нам навстречу. Тут она увидела меня и изменившимся тоном спросила, — Саша, это к тебе?

— Д-да, ко мне, — я представила себе, как мы выглядим. Грязные, в рваной одежде, а у Эдварда и Рейн ещё и мечи. — В школе спектакль репетируем. Трех мушкетеров ставим.

— Трех мушкетеров? — удивилась женщина, поглядывая на перевязи с ножнами, — Мне казалось, все мушкетеры были мужчинами. И их было четыре.

— Современный мир меняется, Галина Ивановна!

Лифт пиликнул, и я шагнула в кабину. Нажала на кнопку седьмого этажа, встала в угол и, заложив ногу за ногу, придала лицу скучающее выражение. Признаться, меня потихоньку начинала пробирать усталость (или как модно говорить: эмоциональное выгорание, но какая разница). Рейн встала у дальней стенки, мельком оглядела себя в настенном зеркале, особенное внимание уделив курносому носу, и с невозмутимым видом стала поправлять растрепавшиеся волосы. Эдвард переводил взгляд с меня на Рейн, с нее на меня, пока, наконец, не откашлялся: