Анкер

— Рейн, ты не хочешь ничего сказать?

— Отвали, — девчонка уперла палец в зеркало, надавила — и поверхность того пошла трещинами, — Я не буду извиняться.

— За сломанное зеркало вам не придётся бумаги заполнять? — вырвалось у меня.

— Ха! Алекс права! — Эдвард усмехнулся, — Рейн, какая муха тебя укусила?

— Я сама укусить могу, пусть она меня не поучает! — процедила девушка. — Кукла фарфоровая, с которой все носятся.

— Так и ты сама носишься, — вырвалось у меня прежде, чем я успела закрыть рот. Поздно.

— А ну-ка повтори! — Рейн угрожающе повернулась ко мне, но Эдвард сделал упреждающий шаг вперед и прижал её к стенке. Лифт дёрнулся и остановился между этажей.

— Ума лишилась? — Эдвард шептал, но шепот его напоминал океан перед бурей, сулящий появление смерчей, молний и даже, возможно, Ктулху.

Секунду они сверлили друг друга яростными взглядами.

Потом Рейн опустила взгляд и неохотно пробормотала:

— Я ничего плохого не имела в виду. Я лишь попросила повторить…

— Ещё раз услышу такой тон… — Эдвард помедлил. — Назови пять первых законов!

— При ней что ли? — оскалилась Рейн.

— Назови!

— Анкер не должен пострадать, даже ценой смерти протекторов, — неохотно сказала Рейн. — Анкер не должен знать, что является объектом защиты протекторов… между прочим, ты нарушил!

— Дальше, — велел Эдвард.

— Анкер не должен быть объектом насилия со стороны протекторов, — тихо сказала Рейн. — Я понимаю, я прошу простить меня…

Эдвард кивнул.

— Анкер не должен знать о Декаде и протекторах… Анкер не должен покидать свой слой без протекторов… Анкер должен…

— Хватит! — быстро сказал Эдвард. — Я же сказал — первые пять!

— Мы уже нарушили второе, — неохотно заметила Рейн. — И четвёртое. А ты предлагаешь нарушить пятое!

— Табу идут по старшинству, — отрезал Эдвард. — Ради сохранения жизни анкера их допустимо нарушить.

Рейн неожиданно ухмыльнулась.

— Ну, так может и третье тогда нарушим?

Эдвард что-то сдавленно прошипел. А вот я, как ни странно, от слов Рейн развеселилась. Мне вдруг показалось, что она не настолько злобная, как хочет казаться. Скорей уж притворяется, пытается соответствовать какому-то придуманному образу.

— Хочешь — нарушь! — сказала я. — Стукни! А я тебя в ответ. Только давай без железок?

Глаза у Рейн забегали, она смотрела то на меня, то на Эдварда. Неужели всерьёз? Мне доводилось драться, но давно, в младших классах, и не с таким смертоносным бойцом…

К счастью, Эдвард вздохнул:

— Шуточки у тебя…

И лифт, дёрнувшись, вновь пополз вверх. Почти сразу дважды пиликнул, и двери открылись.

— Подеремся, точно накажут, — Рейн шмыгнула из лифта, выскользнув из рук Эдварда с проворством и грацией кошки. Встав посреди площадки, заявила: — Отдадим девчонку второй смене, и я умываю руки. Подам прошение о смене слоя. И тебе хорошо, и мне. Договорились?

Эдвард, помедлив, кивнул.

Мы вышли на площадку, квартира моя была чуть дальше по коридору. Эдвард оттянул лацкан рубашки и посмотрел на приспособление, напоминающее наручные часы. Прозрачный циферблат был поделен на сектора, причём мне показалось, что их не двенадцать, а поменьше. Сектора были заполнены не то жидкостью, не то песком черного цвета, причём все в разной мере. Выглядело устройство совершенно непонятно.

— До следующей смены шесть лучей. Три часа, по-вашему, Алекс.

— Я домой обычно в пять возвращаюсь. Думаю, сейчас около шести.

— Елена Викторовна нас не выгонит? — спросил юноша, обращаясь ко мне. Мамино имя он произнёс так небрежно, словно был с ней давным-давно знаком. — Если скажешь, что мы вместе… ну, школьный проект готовить будем, она позволит остаться с тобой до вечера?

— Позволит, — я смутилась, — Мама всегда рада любым моим друзьям.

— Что не удивительно, — Рейн фыркнула. — Их ведь нет.

Я вспыхнула и бросила на нее обиженный взгляд. Меня оскорбило не то, что она так свободно говорила гадости, но то, что сказала чистую правду. Я с трудом заводила новые знакомства, а старые поддерживала с неохотой — не любила ни по театрам ходить, ни кино смотреть, ни в гостях бывать.

— Рейн, — Эдвард взял девушку за запястье, и та не смогла вырваться, — Да что с тобой не так?

— Со мной не так?! — та вновь с радостью воспламенилась. — Может быть с тобой? Что ты с ней носишься? Зачем открыл имя? Какое тебе до нее дело, а?

— Я ее протектор, — ответил Эдвард. — Как, пока что, и ты!

— Пф-ф! Я ее протектор всего полгода, а в слое увидела впервые!

— И чем она тебе так не понравилась, что ты готова нарушить священный долг?

— Такой ли он священный? — вызывающе спросила Рейн. — Это всего лишь работа и я делаю её хорошо! Но охотнее защищала бы кого другого!

Парень какое-то время пристально смотрел на собеседницу, точно пытался не только прочесть ее настроение.

— Точно так же, как защитила Роя?

После этого они с минуту стояли молча, не двигаясь и не произнося ни слова. Я не могла не заметить, что плечи Рейн заметно опустились, словно девушка смертельно устала или чем-то серьезно расстроена. Я благоразумно решила не вмешиваться в их разборки, оставаясь в стороне.

— Не моя вина, — сказала Рейн наконец. — Рой слишком привязался к объекту, оттого и погиб. Нельзя протектору оставаться в одном слое слишком долго, есть риск… влюбиться в объект охраны.

Эдвард хмыкнул. Поднял руку, размахнулся и отвесил Рейн звонкую пощечину. Не сильную, но наверняка болезненную и обидную.

Девушка не шелохнувшись. Эдвард снова занес ладонь.

— Постой! — я перехватила его руку, — Что ты делаешь?

— Забудь всё, что я сказал о ней, — мрачно заметил Эдвард, — Она неисправима. Рейн бросила напарника умирать, а сама спасла анкера… выслужилась! Ума не приложу, как ее не вышвырнули из Фокуса. Я согласился с ней служить, потому что хотел своими глазами увидеть предательницу.

— Я не предавала, — проговорила Рейн. — Рой совершил ошибку, анкер был в опасности…

— Ты не достойна своего эола, — Эдвард с отвращением отвернулся. — Хочешь высокого поста и поменьше неприятностей — иди в негоцианты. Но хорошим протектором ты не станешь никогда. Я позабочусь.

Рейн молчала.

— Видеть тебя не желаю, — Эдвард сунул перчатку в карман и свободной рукой оттолкнул девочку в сторону, — Пойдем, Алекс. Рейн, можешь возвращаться в Фокус. В Сердце не заявляйся, я сам расскажу регентам о случившемся.

Выслушав отповедь, девушка покорно направилась на лифтовую площадку. Мельком взглянула в мою сторону: с первого взгляда я не поняла, что блестело в ее глазах, однако, когда она прошла мимо меня, я поняла, что это был не гнев. Рейн отвернулась. Вызывать лифт она не стала, присела на подоконник, стала смотреть в окно, обхватила себя руками. Ее будто лихорадило.

— Эдвард, с ней все хорошо?

— Лучше, чем с Роем, — парень задумчиво посмотрел на меня, — Пойдем.

Я постучала в дверь и приготовилась к худшему: что посыплются вопросы о потерянных вещах, грязной одежде и двухчасовому опозданию. Я еще не придумала, как отвечу на это. Выдумать, что потеряла портфель и телефон в школе и долго их искала? Или что кто-то взял по ошибке, а завтра вернет? Черт, а можно ли завтра быть прежней? Я имею в виду, не опасно ли мне будет вновь куда-нибудь идти? А вдруг вновь появится тот, твидовый? При воспоминаниях о твидовом джентльмене на меня накатила тревога. Отчаянно захотелось быть дома, но дверь, к моему удивлению, никто открывать не спешил.

Мама задержалась на работе? Глупости! У нее сегодня работа до трёх! И не могла мама никуда пойти, не дождавшись меня.

Я подергала дверную ручку, ощущая нарастающую тревогу. И вдруг ощутила, что к моей ладони пристала свернутая в несколько раз бумажка. Видно, она была прилеплена к обратной стороне ручки, так что ее не было видно издалека. Я развернула листок. Чувствуя, как сердце отбивает бешеный ритм, поднесла к глазам желтый квадратик с рисунком плюшевого медвежонка в уголке. Самая обычная напоминалка, на которой записывают список покупок, номера телефонов и прочую ерунду, у нас точно такие на холодильнике висят… Листок был исписан с двух сторон очень мелким каллиграфическим почерком.