Страница 9 из 15
Время приближалось к обеду и с жуткого осмотра вернулась оперативная группа; она посвятила фиксации доказательной базы едва ли не восемь часов. К их возвращению закончили расспрашивать сотрудников ДПС, которые и задержали ночного преступника, и доставили в районное отделение. Их несвязные показания мало чем отличались от редкой небывальщины, что поведал лихой уголовник. Ни тот ни другой никак не находили рационального объяснения: почему они не стреляли по удалявшемуся злодею?
Собирая воедино представленные улики, непривлекательно выходило, что либо завёлся некий маниакальный убийца, изобретательный и жестокий, либо какой-никакой Потусторонний Демон поднялся из Дьявольской Преисподней и забирает души бедовых грешников. Павел, получив настойчивое задание «представить от Кентюрина более-менее разумное объяснение», понял, что занимается им вплотную и с работы никуда не уходит. Возвращались забытые времена начала «двухтысячных». Застать их молодому оперативнику, в силу незрелого возраста, так и не посчастливилось, зато выдалась уникальная возможность испытать их невиданную нагрузку сейчас.
Витя в тот день, едва повстречав хороших друзей, моментально забыл о полуночном кошмаре и провёл свободное время в наивной беспечности, спортивных играх и всяческих детских забавах. Домой он вернулся, как было назначено, ровно в двадцать два вечера и очень удивился, застав, вместо рачительного отца, нелюбимую соседку Агрипину Евлампиевну. Она потребовала от бойкого мальчугана, чтобы он отправлялся спать; а тот, между прочим, собирался проделать всё то же самое, но без ненужных напоминаний. Понятное дело, он очень намаялся и, наигравшись с озорными товарищами, валился с ног от непомерной, хотя и приятной усталости. Как только детская голова коснулась мягкой подушки, Горячев-младший уснул крепким мальчишеским сном.
Глава IV. Нападение на полицейский участок
Весь день Павлу пришлось общаться с Кентю́риным, но ничего нового тот так и не сообщил. Кем жуткий ирод являлся, где именно проживал и откуда в провинциальном городе взялся, оставалось неразрешимой загадкой. Часовые стрелки давно перевалили ночную отметку «двенадцать», а добросовестный сыщик все ещё находился в рабочем пространстве, беседуя с несостоявшимся вымогателем. Он и сам уж не понимал, что бы дополнительно выведать у убеждённого человека, но вышестоящее руководство настаивало на продолжении проникновенной, вовсе не задушевной, беседы.
В то же время вернулась с ночного выезда очередная оперативная группа. В районном отделе, за исключением любознательного оперативника и подопечного выродка (он был совсем не против оказаться под защитой вооружённых людей) оставалось семь человек дежурившей смены. Если остановиться на конструктивных особенностях, кирпичное здание представлялось старенькой двухэтажной постройкой; оно имело железную крышу, сведённую под правильный конус. По зауженному фасаду справа, слева и далее, по окружности, примыкавшая территория огораживалась забором, частично металлическим, а частью дощатым. Входная дверь являла пуленепробива́емую защиту и обладала установленным на человеческом росте стеклянным глазком; на тёмное время суток она закрывалась на внутреннюю задвижку. Само строение продолговатое, включает подвальные помещения; в них содержаться административно-задержанные правонарушители и заключённые под стражу преступники.
Впустив выездную бригаду, оперативный дежурный вернулся в коронное кресло. Майор полиции Ве́рестов Сергей Александрович разменял сорок семь лет и мог уходить на целиком заслуженный отдых. Сотрудником он слыл ответственным, отзывчивым, вследствие чего и удостоился самостоятельной должности; на ней сверх твёрдой решимости, необходимо обладать и человеческим состраданием, и многолетним действительным опытом. Говоря о худощавом телосложении, выделяются следующие особенности: высокий рост, привлекательная наружность, чуть вытянутое лицо, всё время сосредоточенное, серо-карие очи, костлявый нос да впалые щёки.
Основным помощником ему при́дан совсем молодой сержант, едва достигший двадцатилетнего возраста. Буре́ев Дмитрий Иванович начал служебную деятельность патрульно-постовым полицейским; он был зачислен сразу после срочной военной службы. За быструю сообразительность, природную смекалку и неуёмную тягу к практическим знаниям его перевели на участок нелёгкий, требовавший немалой внимательности; вместе с основным дежурным он держал под контролем оперативную районную обстановку. Не выделяясь высоким ростом, коренастый парень имел подтянутую фигуру и приятное, овальной формы, лицо; оно отличалось неестественно бледной кожей, голубыми глазами, задорными и игривыми, ястребиным носом, улыбчивыми губами. В настоящее время он заканчивал высшее юридическое образование и готовился стать кадровым офицером.
Недолгое уединение нарушил придирчивый следователь, прибывший с очередного деятельного осмотра. Тридцатисемилетний Ма́ркин Игорь Сергеевич достигнул звание майора юстиции, являлся опытным крючкотвором и заканчивал второй десятилетний период. Представлял он мужчину среднего роста, казался излишне полным, непривлекательно несуразным; круглая физиономия выделялось пухлыми щеками, румяными и масляными, да аккуратно подстриженными усами; серые глаза светились практичным разумом, пытливыми мыслительными процессами и немаленьким жизненным опытом. Вошедший сотрудник стал разъяснять, какие основные мероприятия посчастливилось провести.
– Приехали мы на место, – говорил он, слегка подбочениваясь, – заходим в тот злачный дом, а там всё залито свежей кровью. Проворные медики прибыли немногим пораньше и стояли поблизости: по понятным причинам внутрь зайти они не решались. Я их спрашиваю, что, мол, случилось, а они, типа, сам отправляйся и посмотри. На однозначный ответ возразить оказалось нечего, и я – ну, ты же меня знаешь, я парень не промах – не выясняя особых подробностей – но не забыв оголить заряженный пистолет – направился напрямую в убогие помещения. Захожу в жилую избу, а там все внутренние предметы – стены, мебель и бытовая техника – запачканы багряной кровищей, как будто происходила ужасная бойня. С участием, как минимум, десяти человек! На самом деле случилось совсем по-иному. Я сразу же понял несостоятельную ошибочность, как только увидел полупьяного, дико обезумевшего, хозяина. Сжимая кухонный нож, он ухватил несчастную супругу за дранные космы и, безумно орущую, таскал по липкому, кровавому полу. Прокля́тый ублюдок успел уже нанести несколько колото-резаных ран, непроникающих, неглубоких, но всё же кровоточи́вших. Зрелище представлялось словами неописуемое.
– И как вы его усмирили? – поинтересовался Сергей Александрович. – Как я понимаю, он находился в глубоком «неадеквате» и в любую секунду мог просто-напросто кого-то зарезать?
– Так же подумал и я, – продолжал предусмотрительный следователь, – поэтому не замедлил направить на него взведённую «пушку» и взять его на ствольный прицел.
– И он, естественно, испугался и сразу же подчинился? – ухмыльнулся недоверчивый Верестов.
– Напротив, – не согласился прямой очевидец, – он закрылся окровавленным телом и наставил острое лезвие прямо ей в глаз. «Только попробуй двинуться с места! – заорал он как бешенный, относя последнюю реплику лично ко мне. – И ты увидишь, как позорная шлюха умрёт. Она, блудливая «сучка», мне отвратительно изменила – и это наше семейное дело. Если вы все сейчас спокойно уйдёте, я её чуть-чуть проучу – да в общем и только. Убивать покамест не собираюсь». Нетрудно понять, положение дел, предложенное зловредным пропойцем, меня не устроило, и я решился на кардинально другие условия. Дескать, если отпустишь несчастную девушку, то – возмо-о-ожно! – останешься на свободе. В противном случае я ничегошеньки не сумею поделать. Так что, пожалуйста, не очень усугубляй, а отпусти бедовую жёнушку да начинай-ка по-быстрому успокаиваться. «Несчастную девушку?! – заорал тот словно бы резанный. – Значит, шалава паскудная таскается по всем мужикам, и она же несчастная?! За изменнические проделки убить её мало!» Я вроде бы согласился, продолжая оттягивать критичное время, и заверил его – сказал, дескать, преступление её столь великое, что она непременно должна умереть. Попутно предложил подумать про себя самого: мол, понравиться ли тебе сидеть за неё, скажем, лет эдак десять? Пока я его заговаривал, пронырливый опер расквасил оконные стёкла; озверевший придурок нечаянно обернулся… В ту же секунду я крикнул: «Садись!» Окровавленная супруга, глядевшая на меня с безумной надеждой, моментально с успехом исполнила. Всё прошло, как и планировалось, рьяный дебошир инстинктивно направил ножевое лезвие прямо в женино око, но там была воздушная пустота. Она нисколько не воспрепятствовала дальнейшему продвижению, пока широкий клинок не вонзился – по ньюто́новским постулатам – в бычью шею жестокого мстителя. Будь низкорослая жёнушка немного повыше – ему бы удалось избежать непоправимых последствий; но – так получилось – зрительный орган находился как раз напротив сонной артерии. И без того обагрённое помещение забрызгалось свежей кровью, фонтаном бившей из повреждённого места. Хорошо я стоял далеко, находясь у кухонного порога, и в мгновение ока успел покинуть ту жуткую комнату. Дальше всё просто: супругу, изрядно порезанную, погрузили на «скорую помощь» и отправили полечиться; мужика убиенного упаковали в трупный мешок и отправили в морг; мы спокойно завершили всё следственное мероприятие. Женщина оказалась спасённой, преступник рьяный наказал себя сам – оставалось всё правильно дооформить.