Страница 30 из 61
Но иначе было нельзя - ни один отряд стражей во всём королевстве не мог похвалиться тем, что поймал ведьму, помогая Охотнику. Наоборот, лишл ненужное внимание привлекали, под угрозу ставя всю миссию. Потому-то очень давно отказался Орден от любой помощи. Поэтому и действовали Охотники в одиночку, даже друг от друга редко помощь принимая.
Рейвен искоса взглянул на Таниту- так и не прикоснувшись к еде, она сидела безвольной красивой куклой у подножия дерева, раскидав руки по обе стороны от тела. Интересно, какова ее истинная внешность? Сколько ей на самом деле лет? Возможно, за милым личиком скрывается древняя как сам мир старуха, что беззубо смеялась, видя, как сгорает от страсти Охотник, попавший под её чары. Это разозлило и смутило одновременно. Отвернувшись, он попытался воспроизвести в уме несколько положений из кодекса Охотников, чтобы хоть немного прийти в себя. Глаза начали слезиться от дыма костра. Наверно. Не от постоянного же прокручивания в голове вида ее жалкой маленькой фигурки, прикованной к дереву на цепь, что годна лишь для диких зверей.
Да что с ним происходит? Это ведьма! Она почище любого зверя будет. Тот редко нападёт, вред причинит без причины. Нет, только если голоден, если детям своим опасность чувствует, либо если безумием поражен. Но ведьма....
И всё же, обернувшись, он с неизъяснимой тоской на сердце хмуро смотрел, как пытается она занять положение поудобнее, как старается не задеть хлеба с лежащим на нем мясом, как испуганно косится на него, думая, что он не замечает этого.
-Сколько лет тебе, ведьма?- помимо воли вырвалось у него.
Удивленно вскинула она на него длинные ресницы, но ответила тихо:
-Двадцать.
-Настоящих!- злобно бросил Рейвен. Но она лишь, слегка нахмурив брови, будто и вправду не понимая, о чем он, тихо повторила:
-Мне двадцать, - упрямо повторила и отвернулась, помощившись от боли. Забыла, видно, об ошейнике.
Отвернувшись, Рейвен потянулся к одному из одеял, брошенных на землю. Отнеся его к дереву, он остаток ночи убеждал себя, что сделал это лишь для того, чтобы ведьму здоровой и невредимой привезти в Орден. И никак иначе.
22
-Вставай, ведьма!- дёргал Рейвен цепь, хмуро глядя на свернувшуюся клубочком девушку. Рыжая коса разметалась по земле, ресницы тихонько подрагивали. Плечи, укрытые шерстяным одеялом, плавно вздымались и опускались, вызывая смятение внутри. Рейвен никак не мог забыть, как унизил себя. Как желал её- коснуться белой нежной кожи, запустить пальцы в огненное пламя волос, смять губы в поцелуе. Виски заломило. Сжав челюсти так, что зубы едва не раскрошились, Рейвен тряхнул головой, освобождаясь от наваждения.
-Вставай!- разозлившись, с силой дернул он цепь. Ведьма, вскинув голову, тут же скривила губы от боли и устало оперлась на локоть, будто голова ее весила несколько пудов. Пряди волос у лица безжизненно повисли, закрывая лоб. Ведьма тяжело дышала, мутным взглядом обводя вокруг себя. Притворяется? Но когда Рейвен, опустившись на корточки, прижал руку к ее лбу, то замер в нерешительности - кожа девушки пылала, словно камин в морозную зимнюю ночь. Зря он так далеко от костра ее уложил. Это ведь он, Охотник, благодаря годам тренировок выносливее стал. А это- дана молоденькая совсем, хоть и ведьма, а росла в роскоши да неге. Таким камины и теплым летным днем без устали топили прислужницы. А с ног свалить и легкий ветерок мог, что гулял вдоль стен замка. А каким же он был глупцом, когда считал, что ей много лет. Нет, у древних, несмотря на юную внешность, глаза всё выдают. Годы прожитые лишают глаза сияния, присущего лишь юности, тускнеет взгляд. У этой же глаза юные, чистые, хоть и дымкой болезни подернуты.
. Выругавшись, Рейвен вытащил из кармана ключ, открыв замок на ошейнике. Ничего её не берёт - ни серебро, ни рябина, что он добавил в отвар. Не видел бы он сам пламени, льющегося из ее ладоней - решил бы сейчас, что весь Орден опозорил, простую девицу поймал. Да ещё и непростую, очень непростую- если бы выяснилось, что дана - не ведьма, то огромная опасность грозила уже самому Ордену. Рейвен невольно впервые задумался- а не было ли среди обреченных на смерть невиновных? Ордену нужно было, после всех допросов и пыток очередной несчастной, обвинить ту в ведьмовстве, придав огню. Дескать, всё признала, повинилась. И себя так спасали, и авторитет свой укрепляли, славу великих Охотников на ведьм, что никогда не ошибаются, не упускают жертв своих. А на самом-то деле- и упускали, и гибли, и даже была пара предателей, что пытались помочь. Их имена стерли из всех записей братства, а самих казнили вместе с теми, кого они так рьяно пытались спасти.
Девушка на руках застонала, прислонившись к нему дрожавшим в лихорадке телом. Рейвен понял- дело плохо. Нужно искать лекаря, иначе никак.
В первой же деревне, что оказалась, хвала Истинному Богу, довольно большой, с крупный город размером, спрыгнув с коня с тихо постанывающей Танитой, в беспамятстве прильнувшей к его груди, Рейвен заплатил конюшнему, чтобы тот увел лошадь. Люди вокруг озирались, замирая на середине пути. " Охотник"-; то и дело слышался тихий испуганный шепот. Да, Охотников люди боялись не меньше, чем ведьм. Многих охватывал жуткий, запредельный страх, стоило лишь увидеть запутанную в темное фигуру Охотника- а вдруг и в нём самом что разглядит? В женщинах - искру силы, а в мужчинах- пособничество ведьме? Да и на слуху была жестокость Ордена- какую-то ведьму как бешеную собаку тащил Охотник из дому, приковав к длинной палке серебряным ошейником. Позади рыдала её маленькая дочь, оставшаяся полной сиротой. Плакала девочка, маленькой ручкой своей хватаясь за воздух, словно бы пыталась за мать ухватиться. Даже сурового вида вдова, что до этого выдала Охотнику ведьму, и та украдкой слёзы отирала, сминая побелевшими пальцами белый передник. Другую на месте решено было проверить Орденом, примет ли вода её душу, или настолько грешна, что не сомкнется река над её головою, вытолкнув дочь Тьмы на поверхность. Вот только пара Охотников, что выслеживали ведьму, так и не смогли прийти к единому решению- один считал, что с помощью чар выплыла ведьма все же, задыхаясь и исторгая воду из легких, к тому моменту, как ее подхватили на руки и затащили на мостки деревенские жители. Другой считал, что едва не утопла, и была спасена лишь чудом. В этот день испытание проводили четыре раза, пока несчастная и в самом деле не утопла. За это оба Охотника получили выговор от Ордена с разжалованием в прислужники. Но и тогда каждый обвинял другого, считая, что был прав лишь он сам. Или как старый Охотник, что находился в Ордене больше как учитель для юных братьев, все-таки выследил не менее древнюю годами ведьму, за которой охотился, да решил устроить ей казнь прямо на месте. Ночью он и еще несколько мужчин, что жили в деревне неподалеку, закрыли да подперли двери и окна ее хлипкой лачуги- да и подожгли. Дико выла ведьма, умирая. Сыпала проклятиями на всех, ко повинен в этом. И огонь перекинулся сперва на лес, а потом и на саму деревню. И все равно, что она была за много миль до леса. Когда вернулись в деревню мужчины- одни угольки черные остались. Заголосили они, сообразив, что своими руками сотворили сие, а делать было уже нечего...
Что из того правдой было, а что глупый человеческий ум выдумал- не знали даже старожилы Ордена. Да и обсуждение подобного каралось строго, вплоть до изгнания
-Мне нужен лекарь. - неожиданно севшим голосом бросил Рейвен полноватой женщине в темно-красном платье, испуганно взирающей на него с крыльца большого двухэтажного дома. Для такой деревеньки дом лекаря, на который указал испуганный прохожий, был весьма неплох. Это могло свидетельствовать о том, что лекарь дело своё знал- значит, и с городов близлежащих наведывались. Со звонкой монетой, ведь деревенские обычай имели расплачиваться животными, мясом, молоком или продуктами какими.
-Я...сейчас позову, - замялась женщина в дверях, поглядывая то на обескровленное лицо Таниты, то на внушавшего ей страх путника, что походил на самого всадника Тьмы. Высокий, мощный, с жестким выражением на лице, весь в темном- будто в ночь одетый. Наконец, милосердие победило- Проходите в дом, я провожу вас в гостиную. Сейчас лекарь спустится.