Страница 31 из 61
Прыти, с которой старая женщина взбежала по лестнице, позавидовала бы и молодая прислужница.
Лекарь спустился быстро- заспанный, в старом, наспех накинутом халате и с всклокоченными седыми волосами, размахивая небольшим черным саквояжем, он протиснулся в дверь, обдавая Рейвена стойким ароматом алкоголя.
-Что с ней?- хрипло прокаркал мужчина, кашлянув в кулак.
Рейвен зло бросил:
-Лекарь здесь не я,- он достал из сумки мешок с монетами - Мне нужно, чтобы она выздоровела и как можно скорее!
Отвернувшись, он нарочито внимательно принялся изучать скудное убранство помещения, предоставив лекарю осмотр больной.
Танита, лежавшая на маленькой кушетке, что не вписывалась во всеобщую небогатую обстановку ( видно, лекарь намеренно купил ее и два кресла в тон, поставив их там, где принимал больных) в центре комнаты, тихо застонала, когда лекарь принялся её осматривать. Цокая языком, он покачивал головой, то слушая ее сердцебиение через продолговатую деревянную трубочку, расширяющуюся с двух концов, то поднимал дрожащими пальцами её веки, пытаясь уговорить, чтобы следила за предметом в его руке, то осматривал кожу, ощупывал шею и область за ушами.
Рейвен еле сдерживал себя от того, чтобы не повернуться и не броситься на клятого старикана- чего он медлит, молчит? Тщетно пытаясь успокоить себя, что смерть - даже лучший расклад, ведь не нужно будет тянуть ведьму за собой до самой столицы, Охотник нервно прислушивался к происходящему за его спиной. Почему тишина?
-Простите, любезный,- немного испуганно начал лекарь. Рейвен, обернувшись, в один миг оказался рядом.
-Что с ней?- вернул он вопрос лекарю. Танита, в расстегнутой до середины груди рубашке, слегка порозовевшая, лежала на кушетке, не открывая глаз. Тонкая кисть руки безжизненно свесилась вниз.
-Это ...- казалось, лекарь не решается озвучить страшное предположение вслух- Лихорадка. Она...Возможен самый трагический исход, но...
Пока лекарь сосредоточенно подбирал слова, Рейвен замер- лихорадка! Вот и всё! О коварстве этой напасти знал в королевстве и стар, и млад. Никого не щадила она, различий не делала- ни богатым горожанам или владельцам земель да замков, ни бедным жителям деревень не спастись было от её горящих адовым пламенем жадных лап . В считанные мгновения уносила она больных. Вот ведь ирония - умрёт все же ведьма, сгорит. Да только не в пламени Огня Очищающего, а от жара сгорит. Словно спичка вспыхнет- и нет юной жизни.
Приступ неожиданной для самого себя злости окатил - ну уж нет! Он- Охотник, что всегда свою миссию исполнял! Ни единого раза уйти ведьме от него не удалось! И эту на тот свет не отпустит! Суд Ордена её ждет- и он доставит туда эту ведьму во что бы то ни стало! А там уже- и не его дело!
Рванув к себе за халат лекаря так, что с ног старика слетели мягкие тапки, Рейвен зарычал:
-Ты вылечишь её! За ценой не постою!
Лекарь, испуганно заикаясь, зачастил:
-Я попытаюсь, дан, попытаюсь,- было видно, как страшится он и Охотника ( Рейвен знал, что лекарь сразу понял, кто перед ним), и исхода, что ожидает его, если не справится со своей задачей.
****
Рейвен измерял шагами комнатку, что отвел ему лекарь- ещё один мешок с золотыми поубавил страхи старика, сделав его чуть более покладистым.
По лестнице раздались шаги, Рейвен сразу определил, что поступь женская. Чуть позже в дверь робко постучали. Затем, скрипнув несмазанными петлями, дверь открылась. На пороге стояла все такая же испуганная прислужница, державшая в руках поднос с дымящимся тарелками, парой кусков черного хлеба и кружкой.
-Я...поесть принесла, дан,- она не решалась войти, а по всему виду женщины было заметно, что больше всего на свете хотелось бы ей бросить поднос да убежать куда подальше.
-Поставь на стол,- велел Рейвен.
Женщина, косясь на него, словно бы он мог в любой момент накинуться, прошла к столу, поставив поднос. И тут же поспешила обратно. Уже у самой двери её настиг вопрос:
-Как она?
Прислужница, обернувшись, попыталась найти в ничего не выражающем взгляде мужчины хоть каплю жалости. Но лишь уверилась в первом своем мнении об этом странном незнакомце- нет у него сердца.
-Господин сказал, что два дня следить нужно. Завтра ночью должно решиться всё...- она замялась, вспомнив, какой хрупкой и безжизненной была та бедная девочка, что принёс этот страшный человек. И волна ненависти окатила женщину помимо воли. Что за злодей? И ни капли такую юную не жаль?! А затем, вдруг вспомнив, как отцы или мужья за жен или деток своих переживая, слезы прятали, пытаясь не показывать слабости своей другим, устыдилась своих предубеждений, решив, что просто этот мужчина вот так горе свое переживает, в себе. Ни единой душе человеческой не желая показывать того, что творится в его собственной. И взгляд её против воли потеплел:
-Если ночь вторую переживёт - жить будет. Она молодая, справится,- добавила она, желая утешить. Не получив ответа, кивнула, а затем еще раз поклонившись, вышла.
23
Рейвен вот уже второй день упорно, до отвлекающе тянущей боли в мышцах, тренировался в поле за деревней. Это помогало ему и уйти от рыжей ведьмы, отголоски странной привязанности к которой он все еще ощущал, и занять день, так тоскливо тянувшийся к закату. Каждое утро лекарь неизменно докладывал о состоянии больной. В это мужчина, хмурясь, сообщил ещё раз, что исход должен быть ночью. Что решил Бог Истинный, чьи пути неисповедимы: дарует ли жизнь недостойной дочери своей или заберёт за кромку Тени?
Рубанув мечом воздух, Рейвен увернулся от невидимого противника. Солнце клонилось к закату, алыми лучами окрашивая кроны деревьев в лесу неподалёку, золотые колосья пшеницы мерно шевелились, покачиваясь словно многоликое немое войско. Наступала пора идти обратно. Непонятная сила, названия которой мужчина и сам не знал, толкала его в дом, тянула к мечущейся в бреду девушке. Он мог лишь надеяться, что то бесновался внутри Охотник, не желающий дать ведьме уйти от суда справедливого.
, ,
Рейвен оплатил лекарю несколько прислужниц из местных. Одни беспрестанно готовили отвары из трав, висевших под потолком одной из комнат, на которые мясистым пальцем указывал лекарь, да таскали ведра с чистой водой. Другие то и дело обтирали смоченными в той самой воде полотенцами стройное тело девушки, разметавшееся на постели. Хоть и рады были деревенские возможности заработать, а всё же при его виде робели, старались улизнуть бесшумно в людскую. Но Рейвен знал ещё со времен обучения - люди глупы. Они верят глазам больше, чем истине. Вот и сейчас они больше сострадали юной ведьме, а его, их защитника, того, кто осмелился встать меж силами зла и человечеством, боялись словно самого темного мага. Глупцы!
Правда, были и несколько деревенских, что старались лишний раз мимо дома лекаря пройти в надежде чуднОго всадника воочию застать, чтобы потом длинными холодными вечерами, сидя у жарко натопленной печи рассказывать на вечерьях*, как же выглядел тот самый Охотник из Ордена, заглянувший как-то в их деревню с огненноволосой девицей на руках.
Танита! Что за насмешка судьбы? Почему именно она?! Почему та, что пленила его со страшной силой? Даже сейчас, когда она лежала при смерти, чары её развеиваться не желали. Тянулось его сердце к ней. Желал он вместо лекаря да прислужниц длинными ночами у кровати ведьмы проклятой сидеть! Потому-то и изнурял себя тренировками до одурения- чтобы слабого тела дух перебить, усмирить хоть ненадолго. А вот над разумом, увы, был невластен - в мучительных грёзах приходило ему нежное лицо княжны, улыбалась она ему. Так улыбалась, как никогда в реальности. С нежностью, а не затаенным страхом во взгляде. С любовью. Так, как на своего золотоволосого смотрела!
А с ним же она ...С ним вела себя так, словно бы сызмальства знала, что ожидает её. Готовилась.
Молча приняла она свою участь. Не пыталась молить как другие, или сулить богатства да власть. Не пыталась извернуться, дескать, не она вовсе, морок на него навели, показалось. Нет. Молча выносила она то, что уготовано было. Ни разу за все время пути даже не пошевелилась. Словно каменное изваяние, а не человек. А на поляне, глупая, замерзнуть предпочла, нежели ворожбу использовать или просто попросить его.