Страница 111 из 121
— Я понял, о ком ты говоришь. Выходит, мы раскрыли не все его дела, потому что о его притворстве сектантом я не слыхал.
— Главный среди них, тот, кого я называл Тёмным, оказался сильней, чем твой отец ожидал. Предводителем. И подраться он был мастак.
— Будь… — даже мыслеголос Самума сорвался, сглотнув, он сжал кулаки и упрямо повторил. — Будь проклята та фракция, что породила этого ублюдка.
Я не стал отвечать или кивать. Это всё же было проклятье на мою фракцию, на фракцию Небесного Меча. Не мне разбираться, что там случилось на самом деле. То ли в воспитании Оркримара была допущена ошибка, то ли яд в словах Изарда оказался так силён, что отравил Оркримара, то ли он сам по себе оказался не слишком стоек, когда получил доступ к богатствам духа. Я убил его, уничтожив всё, что он создал, этого достаточно. Убил вместе с Сарефом Тамим.
— …так он уговорил меня помочь ему в сражении. К сожалению, то оружие, что я мог дать ему, не выдерживало его новой силы и ломалось, то и дело мешая ему. Только меч Рейна Тамим оказался хоть немного хорош.
Самум медленно кивнул:
— Это ещё один вопрос, на который я должен получить от тебя ответ. Какое отношение ты имеешь к смерти Рейна?
— Не поверишь, — я усмехнулся. — Но это же прямо во время битвы стал спрашивать и твой отец.
— Поверю. Одно дело биться рука об руку с незнакомцем-освободителем, совсем другое с убийцей твоего родственника.
— Что ж, я только могу повторить то же самое, что рассказал и твоему отцу. Я оказался долговым слугой в отряде Аймара Саул… Аймар убил Рейна, выместив на нём какие-то обиды между вашими землями, затем сам пал от руки своего племянника — Симара, а уже после этого все их вещи достались мне, включая вещи самого Рейна.
Самум поморщился:
— Вот уж семейка. Кубло ядовитых змей. Хорошо, что скоро и памяти о них не останется, стёртой временем, — чуть подавшись вперёд, потребовал. — Ты сказал, ВСЕ вещи Рейна.
— Я сказал просто вещи.
— Неважно. Перстень. Среди доставшихся тебе вещей должен был быть перстень.
Мгновение я раздумывал солгать Самуму, но не стал этого делать. Медленно кивнул:
— Я так и думал, что ты искал меня ради этого перстня.
Я не договорил, замолчал, но Самум всё отлично понял, побледнел, лицо его заострилось, а сам он буквально прорычал, забыв про мыслеречь:
— Да как ты смеешь?! Ублюдок, да если бы не твоё презрение к телу отца, то я бы…
— Что ты? Не отправился бы в этот долгий путь? Не стал бы под чужой флаг?
На миг меня опалило жаром опасности, а затем он так же резко исчез, как и появился. Самум же прикрыл глаза рукой и покачал головой:
— Не буду отрицать. Всё так.
Продолжил уже мыслеречью, снова сделав наш разговор тайной для всех, кто жадно следил за нашими фигурами на ринге.
— Ты прав и не прав. Я бы всё равно отправился на твои поиски, и я не единственный из Тамим, кто тебя ищет. Но только я, ведомый жаждой истины и злостью сумел проследить твой путь, отыскать следы твоего отряда и даже пообщаться с двумя из них.
— Двумя?
— Первого ты отпустил возле самого Приюта. Глупый поступок.
Я лишь развёл руками. Помню. У того идущего погиб товарищ во время схватки с сектантами. И да, я отпустил его и ещё двух. Я так решил и не жалею об этом.
— Второго ты послал искать слухи обо мне. Умный поступок, но вот сам исполнитель тебя подвёл, делал это слишком грубо. Я сам принёс ему слухи обо мне, разменял правду на правду, так сказать.
— Надеюсь, он жив?
— Я был зол на тебя, я всё ещё зол на тебя, но я же не безумец, который убивал бы всех, кто с тобой связан?
— Приятно это слышать.
Я улыбнулся, но улыбка застыла на губах, когда внезапно раздался голос, который я уже успел забыть. Голос Болайна:
— Моё терпение на исходе. Хватит болтать, сотри этого щенка в порошок и заверши этот турнир. Как и должен.
Моя странная особенность, позволяющая мне подслушивать чужую мыслеречь. И нет, дело не в том, что Болайн неожиданно спустился с ринга, а в том, что он отправил эту мысль к Самуму, который стоит напротив меня. Тот покосился наверх:
— Какое мне дело до вашего терпения, старший Болайн? Тренируйте его, если вам его не хватает.
— Ты стал слишком дерзок, Самум.
— Вы ложно приняли мою вежливость при первой встрече за заискивание перед вами? Я не только Предводитель в свои годы, но и внук главы всех земель Тамим, внук Предводителя Воинов четвёртой звезды Итефа Тамим, внук того, кого вам, глава Болайн, не стыдно было бы назвать старшим. Да, сами земли далеко, но что это расстояние для Предводителей, не так ли, старший Болайн?
Я так и держал улыбку на лице, не торопясь продолжать разговор, но внимательно подслушивая и запоминая. А ещё делая выводы. Выходило, что Болайн либо третьей, либо и вовсе второй звезды, но, в любом случае, слабей Итефа. Неудивительно, что когда он прилетел в Ясень, старик Сирк предпочёл убить себя, отводя таким образом гнев от последнего сына.
Предводитель четвёртой звезды. Интересно, можно ли подняться во Втором поясе выше и сколько, вообще, на это может уйти ресурсов и времени?
Глава целой фракции, человек, сосредоточивший в своих руках все её богатства, старик, у которого уже небось и правнуки есть, сумел открыть только шесть десятков узлов. Да пусть даже больше, суть дела в том, что до преграды в сто двадцать узлов он так и не сумел добраться.
Да уж. Жить Предводителем во Втором — только зря терять время и годы. Но каким тогда чудом, этот дарсов Кетот получил свою силу? Сколько лет он обменял на эти звёзды?
Понимая, что моё молчание становится очень подозрительно, я продолжил, словно не слышал чужого разговора:
— Хорошо, я понял, что мои слова прозвучали излишне предвзято. Прости меня.
Самум усмехнулся:
— Предвзято. А ведь пустоши Нулевого описывают, как места, где людям едва хватает сил выживать.
— И это правда, — я кивнул и с удовольствием повторил свою любимую байку. — Я простой собиратель камней и дерьма из Нулевого…
Самум согнулся в хохоте, который, честно говоря, должен был смотреться безумно. Стоят в тишине друг напротив друга два парня. Стоят и стоят, молчат, а затем вдруг один начинает хохотать. Что подумают все те, кто смотрит на нас?
Как оказалось, распорядитель от Ордена не зря занимал своё место на Арене. Это для меня, сосредоточенного на разговоре и подслушивании, на ринге была тишина, а на самом деле — над ним гремел его голос:
— Как видим, наши участники продолжают сражение на словах, всё так же пользуясь мыслеречью Предводителей. Нам же остаётся лишь гадать — вот этот смех — это удачный выпад кого из них? Кто побеждает в безмолвном поединке? Мясник Римило или же Самум — Брат Мясника?
— Аха-ха-ха!
Теперь согнуло от смеха меня. Я жаловался на то, что моё имя не звучит гордо? Бедолаге Самуму не досталось и той малости, что получил я сам. Он теперь всего лишь Брат Мясника. Ничего не досталось Дизир. Ни кусочка славы их последнему участнику. Это будет очень забавно, когда на турнире победит Брат Мясника.
Самум отсмеялся чуть раньше, буквально за миг до того, как я подслушал рык Болайна:
— Не много ли ты о себе возомнил?
Самум тут же ответил:
— Я приехал в эти земли с девятью верными телохранителями. Но вы и ваши люди видели только двоих, так ведь? Неужели думаете, что остальные семь, которым я только что сообщил, что вы мне угрожаете, не донесут эту весть до моего деда? Это если допустить, что я не воспользуюсь защитой Ордена.
— Я ни словом тебе не пригрозил, а вот ты позволяешь себе слишком много. Особенно для того, кто пришёл из такой дали и из рядовой фракции, которая не может похвастаться ничем, кроме силы своего главы. А ведь репутация это вещь, которую молодым очень легко испортить.