Глазами геолога

Эта встреча была, пожалуй, самой неприятной. Да и обидно: в тайге пострадать от крупного рогатого скота…

Если не желаешь встретиться со зверем, надо ходить шумно. А для знакомства с лесными жителями требуется аккуратность и внимательность.

Тогда можно пересвистываться с бурундуками, и эти маленькие дотошные зверьки подпустят к себе на два шага. И медленно пройдет невдалеке пасущийся олень, на пятнистой шкуре которого движутся пятна солнечных лучей. И бросится в кусты (испугает!) дикий баран.

Если быть точным, то присаянские горные леса нельзя, пожалуй, называть тайгой. Они более богаты, разнообразны, насыщены жизнью. Но и среди них встречаются места сказочно дремучие.

Однажды на северном склоне сопки мы вошли в тишайший елово-пихтовый лес.

Сомкнутые кроны деревьев заслонили небо. Стволы и нижние отсохшие ветки замшели. Свисали тленно-зеленоватые космы лишайников. Ветролом и почва были застланы пружинистым покровом хвои. Ноги ступали тихо и мягко, порой проваливаясь между трухлявых коряг.

Ни пенья птиц, ни шелеста листьев, ни бульканья ручейков. Лишь изредка сухой скрежет дерева и где-то стук невидимого дятла.

Трудно избавиться от настороженности. Чуждый, отмерший мир, напоминающий театральную декорацию. Тронул ветку — обломилась. Задел пень — продавился.

Вдруг скользнула огромная тень. Сова? Как бы во сне, бесшумно минуя стволы, исчезла.

Как знать, не подобные ли немые леса устилали землю в далеком карбоне? Где-то в сумраке их светились редкие бутоны бледных огромных цветов. Тени гигантских стрекоз блуждали в чаще. И не родились еще птицы и звери, и некому было радоваться красоте утра, и некому было трезвонить весенние песни. В сетчатых глазах тогдашних насекомых все виделось раздробленным на сотни крохотных частей.

Почему так не осталось навечно? Почему бурно воспрянула жизнь и появились иные глаза, впивающие в себя окружающее целиком, собирающие его в единой точке фокуса и создающие в мозгу его цельное отражение?

Для чего понадобился изощренный мозг, проникающий даже сквозь оболочки предметов, осмысливающий мир? И мы, единственные на Земле владельцы такого мозга — неоценимого богатства, доставшегося нам задаром, — умеем ли мы пользоваться им?

Должно быть, именно страх заставляет нас противодействовать природе.

Когда-то очень давно разумный человек ощутил свое одиночество, свое непреодолимое отличие от окружающего. Осмысливая самого себя, опасности, и свою смерть, и свой страх перед ними, мы как бы обособляемся и противопоставляем себя всем другим земным созданиям.

Мы стремимся подчинить себе, обезвредить природу, приручить ее. Пройдет еще немного времени, и мы очистим тайгу от последних страхов и тайн, сделаем прогулки по ней целебным и преспокойным мероприятием.

Возможно, уже сейчас в тех местах, где ломился мне навстречу медведь, зияют просеки и тралеры волокут по ободранной земле трупы деревьев. Возможно, кристальную воду Анжульки замутили отходы рудника, а в долине, где только что паслись олени, звенят бидонами доярки и натужно мычат коровы.

Конечно, смешно возражать против этого. Бессмысленно вздыхать. Тем более, геология, по крайней мере, ничуть не страдает. Пожалуй, она лишь обогащается новыми проблемами и в обжитых местах может легче решить старые. Геолог избавлен от излишних мытарств и хлопот, от излишних перегрузок и страхов…

А может быть, все это не лишнее?..

Небесная антиклиналь

Прекрасный горный пейзаж, как маска, скрывает смятение и хаос каменных недр.

Горные гряды похожи на волны. И, кажется, чего проще: слои в горах изогнуты в складки — выпуклые и вогнутые. Так выгибается, сминаясь, пачка листов бумаги.

Но это лишь внешнее подобие.

Выпуклые антиклинальные складки растрескиваются на вершинах. Вода и ветер уносят обломки и пыль, разрезают складку надвое и углубляются именно там, где было возвышение. А в синклинальных прогибах уплотненные породы противодействуют внешним силам и, сохраняясь, слагают вершины гор.

Медленные тектонические силы сминают скалы, как мягкий воск. В потоке тысячелетий под огромным давлением даже камни начинают течь. От резких толчков, не выдерживая напряжений, они лопаются, как льдины в половодье, топорщатся, скользят, дробятся. И без того сложные узоры складок меняются неузнаваемо.

Склоны покрываются осыпями. Оползают вниз большие глыбы. Ветер и вода, жара и холод, микробы и растения стараются смазать следы подземного беспорядка. Как узнать, какие горные породы и какие структуры скрываются под прелым перегноем, под почвенным плащом, под мхом и хвоей?

Имея при себе лишь геологический молоток, компас и карту, долго петляешь по склонам, выискивая оголенные скалы. Заметив в траве лысину валуна, бежишь к ней. Радостно карабкаешься по обрывам, рискуя сломать себе шею.

Поверженные деревья узловатыми корнями — скрюченными пальцами — сжимают комья земли. Там ищешь щебенку. Не брезгуешь и камешками, выцарапанными из нор лесными землекопами. В тайге слишком редко встретишь обнажения. О многом надо догадываться по ничтожным признакам.

Из всех возможных вариантов обычно выбирается самый простой. Потому что природа чаще всего достигает своих целей наиболее экономным путем.

Конечно, простота — еще не красота и тем более не истина. Но коли нам приходится домысливать картину, то лучше упростить ее, чем усложнить. И без того путаница вечная, и каждый понимает ее по-своему и упрощает на свой манер.

Вот почему радуют глаз геолога скудные пейзажи пустынь, где слои оголены и выставляют, как на витрине, свои характерные черты.

До пустынь у нас дело не дошло. Однако, продвигаясь на северо-восток, мы достигли невысоких облезлых холмов, скупо покрытых выгоревшей травой и редкими кустами. Выходы пород и складки отчетливо видны — садись и рисуй!

Однажды попался мне особенно удачный склон. Четко выделялись слои песчаников: коричневые, черные, зеленые, желтые, серые. В их изгибе угадывалась огромная дуга. Местами она терялась в осыпях. Но, рассеченная разломами и прорезанная оврагами, вновь появлялась на соседнем холме.

Старательно вычерчивал я на карте антиклиналь. Вот здесь, слева, должен быть крутой перегиб, скрытый под осыпью… или разлом? А в центре наверняка несколько тектонических трещин. Вверху новые разломы… или новая складка? А если вот эти слои перевернуты?..

Почти все открыто взгляду, а разберись попробуй! И почему нет ничего в природе идеального, простого и ясного, чтоб только взглянул — и понятно?

Пошел дождь. Я не обращал на него внимания, лишь карнизом навис над своим дневником.

Дождь перестал. Окончив запись, сунул дневник в полевую сумку, поднялся… И вдруг прямо передо мной идеальная, прекраснейшая антиклиналь!

Она парила в воздухе — яркая на фоне густо-синих, уходящих туч. Сияющая прозрачная радуга.

Я направлялся к ней. Она отступала легко, как тень. Плыла над холмами, долинами, расцвечивая все своими удивительными красками.

«Кто под радугой пройдет — себе счастье найдет». Шел я к радужной арке, а она ускользала неуловимо, как мираж, как обман зрения, будто это я ее выдумал.

О знания, изгоняющие наивные надежды! Я учил физику: невозможно пройти под радугой. Или удается кому изловчиться вопреки законам природы?..

Да разве в том дело, чтоб юркнуть под счастливый самоцветный мостик? Совсем не в том дело!..

Антиклиналь земная и небесная.

Над этим утомительно сложным миром возникло вдруг нечто цельное, завершенное, прекрасное.

Никчемная радуга! Твой купол не защитит от дождя, тебя невозможно использовать как опору крыши, на тебе даже нельзя сушить белье. Но может быть, именно это и придает тебе особую, неисчислимую цену…

Шагал я по осыпи к соседнему склону, видел в траве сияющие дождинки, видел чистую, всецветную антиклиналь впереди и радовался, словно меня самого освежил и прояснил дождь, открыв какую-то слишком простую, неуловимую разумом истину.