Страница 21 из 36
— Пошел ты, мудила. Она сломала мой член.
— Cristo… это скарбонара. Сколько раз я должен тебе это повторять?
— И я сделаю это снова, засранец! — кричит Бетани из коридора, что заставляет Сина застонать от боли.
Я просто иду в сторону своей комнаты, смеясь над его болью, затем пожимаю плечами на Джи:
— Как бы она ни называлось, я хочу это на ужин.
— Э-э… просто иди и захвати свои вещи, и если ты действительно сможешь сделать что-то в библиотеке, тогда, возможно, я приготовлю.
Я раздумываю секунду, потом соглашаюсь.
— Хорошо. Но когда докажу, что ты ошибаешься и добьюсь большего результата, чем тот минимум, который ты задумал, мои запросы увеличатся.
— Договорились.
И именно это я и делаю. Потратив пятнадцать минут в своей комнате на поиски нужного мне предмета, Джио, Бетани и я проводим четыре долбаных часа в богом забытой библиотеке, работая над своими предметами. Но я и доказываю, что Джи не прав, и с удовольствием флиртую с Бетани, как чертов подросток со своей первой любовью.
А когда мы возвращаемся, Джи готовит карбонару с курицей и беконом, домашние хлебные палочки и почему-то тирамису. Я ем, как гребаный король, вместе со своей командой и Би, пока мы издеваемся над разъяренным Синклером.
Впервые ночью, а я понятия не имею, сколько их было, ложусь спать с улыбкой на лице и не испытываю зуда от желания опохмелиться алкоголем, таблетками или даже травкой.
Кажется, я нашел себе новую любимую вредную привычку.
Глава 16
Деклан
Начало марта
— Ты уверена в этом, солнышко? — спрашиваю я Бетани снова, уже, наверное, в миллионный раз. Она обсуждала это в больнице со своими братьями, но я все еще в сомнениях. Ее братья-ублюдки с готовностью согласились на просьбу младшей сестры, как чертовы психи, которыми они и являются.
Синклер и Джио расходятся во мнениях, а я категорически против. Я думаю, что это повредит всему прогрессу, которого мы достигли. По мере того, как приближался сегодняшний день, у меня все чаще возникало желание напиться до беспамятства, чтобы не участвовать в подобном.
— В последний раз повторяю, Деклан, да, я уверена.
— Хватит хамить, котенок, — рычит Синклер. — Деклан просто волнуется.
Наконец, она останавливается и поворачивается к нам.
— Вы, ребята, не понимаете. Я не знала о них, и, возможно, если бы знала, поступила бы по-другому, чтобы защитить себя, пока вы не приехали. Но я этого не сделала, и по этой причине их здесь нет. — Ее глаза закрываются, и она делает глубокий вдох. Когда снова открывает глаза, в них горит огонь ярости и мести. — Этот сукин сын лишил нас наших девочек, поэтому я заберу его гребаную жизнь.
Когда Бетани устремляется в конец зала, где стоят ее братья, я замираю на месте. Обдумывая ее слова, полностью понимаю ее точку зрения. Никто из нас не знал, беременна ли она, мы просто предполагали, и неизвестность сильно напрягала в течение тех десяти дней.
А все, что последовало после? Это был кромешный ад. От ужасных мгновений, когда казалось, что Бетани готова бросить наши недостойные задницы, до безумных взлетов, когда мы сблизились и снова обрели любовь. Черт, она даже согласилась выйти замуж за такую тупую задницу как я и до сих пор не передумала.
Так что, пока я стою здесь, как дурак, то полон уверенности, что ее выбор — это не прихоть. Он обдуман и просчитан до такой степени, что у нее, вероятно, есть семнадцать различных вариантов того, что произойдет сегодня вечером.
Но что я не вижу в исходе? Сожаление. Нет, когда моя чертова невеста-лисица с важным видом и без жалости на лице подходит к Константину и Алексею.
Не уверен, должен ли я возбудиться или волноваться еще больше, но по мере того, как мои джинсы становятся немного неудобными, чувствую, что все это заведет меня как ничто другое.
Я закатываю глаза и качаю головой, продолжая идти к остальным, потому что, конечно, от одной мысли, что Бетани прикончит тупого ублюдка, мой член стоит по стойке смирно. Ну, а мысль о том, что она немного сумасшедшая, как и мы, меня просто возбуждает. Упс? Существуют ли какие-нибудь извращения, из-за которых я хочу трахнуть мою маленькую убийцу, когда она закончит? Если нет, то я его придумаю.
Бетани нахально прижимается к моему члену, когда натыкается на меня. Я широко распахиваю глаза и подавляю желание застонать, чтобы один из ее братьев не пристрелил меня.
— Правда, Деклан? — весело спрашивает она с лукавым блеском в глазах.
Я пожимаю плечами.
— Что? Разве мужчина не может передумать?
— О чем передумать? — спрашивает Алексей. Я бросаю взгляд на Бетани, но она только улыбается и поворачивается к брату.
— Ой, да так. Мистер Я Категорически Против внезапно чрезвычайно возбудился от того, что сейчас произойдет, — заканчивает она, обхватывая мой член.
Вы можете догадаться, что происходит дальше. Я не могу контролировать звук, который вырывается из моего рта, Бетани с идеальным давлением дразнит меня. Не женщина, а чертовка.
На лицах Константина и Алексея появляются удивленные и потрясенные взгляды, а Синклер и Джио усмехаются. Я отмахиваюсь от них, пожимаю плечами, словно говорю русским братьям «извините, но?», и улыбаюсь. Наша девочка просто смеется, как маньячка.
— Ты ведь понимаешь, что я хотел бы жениться на тебе перед смертью, а, солнышко? — В моем голосе сквозит серьезность и похоть. Молодец Деклан, продолжай рыть себе могилу. Ты отлично справляешься. Добавь закатывание глаз.
Бетани дарит мне быстрый поцелуй, а затем произносит:
— Им лучше не убивать никого из вас. Конечно, если я им не прикажу.
Я хватаю ее в объятия и погружаю язык в ее рот для обжигающего поцелуя.
Отстранившись, я смотрю на нее сверху вниз.
— Чертовски люблю тебя, солнышко. А теперь давай покончим уже с делами, чтобы превратить эту ночь в нечто более сексуальное. — В завершение крепко шлепаю ее по обтянутой кожей заднице. Бетани вскрикивает, но вижу, что это возбуждает ее так же сильно, как и меня.
Да, у всех нас в голове полный пиздец. Что ж, хаос любит компанию.
Закатив глаза, Константин достает из кармана ключ и отпирает дверь. Он входит первым, за ним Алексей, а затем мы.
Когда дверь закрывается, Питер, наконец, решает поднять голову и узнает нас. Лицо у него избитое, кроме глаз. Одежда изорвана и испачкана кровью. Но у этого ублюдка хватает наглости ухмыляться Бетани.
— Наконец-то, готова признать, кому ты принадлежишь, принцесса, а? Хочу сказать, что у тебя ушло на это немало времени, но ничего страшного. Я могу поставить тебя на место достаточно быстро.
О, черт возьми, нет.
Давление подскакивает, я сжимаю кулаки и готов обрушить удары на его заблуждающуюся задницу. Принцесса? Поставить ее на место? Принадлежать ему? Да… Отсоси мой левый орех.
Синклер и Джованни полностью поддерживают меня в своих эмоциях. Черт, даже Алексей и Константин едва сдерживают себя от вопиющего неуважения к Бетани.
А Бетани? Она смеется, как одержимая демоном, и медленно пробирается к стулу, на котором Питер привязан. Его жалкий взгляд блуждает по ней с головы до ног, а затем он с отвращением рычит.
— Вижу, ты снова набрала вес. Я думал, я говорил… — Его слова обрываются, когда Бетани отступает назад и наносит сильный правый хук ему в челюсть. От звука ломающейся кости я вздрогнул вместе с остальными. Питер кричит от боли, и я удивляюсь, как Бетани не завопила. Когда она снова отводит руку назад, понимаю почему.
В свете ламп замечаю окровавленный кастет на ее пальцах, сияющий, как маяк. Бетани снова бьет. Ее слова звучат резко и сквозь стиснутые зубы.
— Первый удар — за все те гадости, которые ты говорил, когда мы встречались. Второй — за то, что ты напоил меня в клубе и напал на меня. Третий… — Она делает паузу, когда кулаком ударяет его в грудную клетку. — За то, что похитил меня.