Танец над пропастью

Ярослав очнулся, когда преподаватель хлопнул ладонями.

— Наташа, ты сегодня кол проглотила? Ну, прогнись немного, головку чуть склони к левому плечу. Ещё раз. Сначала.

Снова зазвучала музыка, и бело-чёрная пара вновь закружилась в вальсе.

Ярослав понимал, что надо уйти. Но не мог закрыть дверь и отрезать себя от этого видения. Не мог вернуться в свой прежний мир, побывав в этом.

Раз за разом преподаватель останавливал танец, добиваясь то от одного, то от другого ученика отточенности движений. Наконец раздалось:

— Перерыв пять минут. Наташа, ты завтра в школе будешь?

«В школе? — отдалось эхом в голове Ярослава, — так вот в чём непреодолимое препятствие... временное. Она же действительно совсем молоденькая... И вот почему Роман так часто бывает у Аглаи. Он не хочет трогать девочку».

Ярослав прикрыл дверь, но успел отойти только на несколько шагов, когда та за ним распахнулась.

— У нас завтра совместный английский. Я передам Кате расписание. Сейчас вернусь!

Ярослав чуть сдвинулся в сторону, чтобы пропустить почти бежавшую, судя по стуку каблучков, девушку. Немного развернулся...

И по сердцу полоснул синий взгляд.

Это стало последней каплей. Задохнувшись от полученных впечатлений, Ярослав бегом спустился по лестнице и выскочил на улицу. Очнулся только в автомобиле. Завёл двигатель, уткнулся лицом в ладони и застонал.

— Какого чёрта я сюда притащился. Зачем? Как теперь всё забыть?

И осознал, что уже никогда не отделается ни от синего взгляда, ни от внеземной точёной фигурки девушки. Теперь он понял Романа. Понял и его душевные метания после их приезда из Москвы, и счастливый вид в последнее время.

— Но в душу запали другие глаза.

А теперь эти глаза и в его душе. Только они не счастье принесли, а боль, потому что он не перейдёт дорогу брату.

Ярослав глубоко вздохнул, пытаясь вытеснить из груди болезненное томление. Распрямился и выехал со стояночного места.

Попрощавшись с Ильёй Петровичем, Наташа и Роман вышли из танцевального зала. Роман сбился с шага, а глаза ушли в тревожный прищур. Он слегка принюхался.

— Ром, ты чего?

— Запах парфюма чувствуешь?

— А... когда я в раздевалку бегала, тут мужик какой-то шёл. Я его чуть не сбила. Он аж шарахнулся в сторону. Но если это его парфюм, то очень стойкий.

— Да... стойкий. В коридоре почти нет движения воздуха. Ты можешь описать этого мужчину?

— Не-а, просто тёмная фигура... был одет во что-то длинное. Всё, мне пора переодеваться, а то меня начнут искать.

Роман втолкнул Наташу в женскую раздевалку, обычно в это время пустую, и, прижав к стене, накрыл поцелуем её губы. Прошептал оторвавшись:

— Издеваешься, ёжик? Без прощания не убежишь...

И их губы слились в новом поцелуе. Долгом, нежном, вызывающим непозволительные желания...

Минут через пятнадцать, переодевшись и повесив тренировочный костюм в шкаф, он стоял у окна мужской раздевалки. Чуть сдвинув жалюзи, смотрел, как Наташа села в БМВ, и тот быстро затерялся в потоке автомобилей на проспекте.

«Придёт время, и мы будем открыто ездить вместе, ёжик»

К своему автомобилю Роман шёл нахмурившись. Так же со сдвинутыми бровями доехал до коттеджа. Зайдя в дом, узнал, что Ярослав в этот вечер так и не приезжал.

«Значит разговор откладывается».

Находясь в мрачном настроении, Роман выпил кофе и сжевал несколько собственноручно приготовленных бутербродов. Затем ушёл в гараж к своим байкам. Как всегда, сел на пол и, придвинув пепельницу, закурил.

Ярослава он знал ещё очень мало, но, судя по всему, тот не должен выдать его тайну. Наверняка понял, что Наташа ещё подросток. А то, что в том коридоре был именно Ярослав, Роман не сомневался. И был взбешён. Сам он никогда бы так не поступил.

А на утро Ярослав не пришёл на работу, прислав сообщение, что в срочном порядке улетел домой. Заболела мать, и Виктор Валентинович предоставил ему три недели отпуска.

Глава 10 И был очень далеко Роман

Две недели занятий танцами пролетели как один прекрасный миг.

Наташа уехала в Москву. К её сожалению, мама осталась дома, и ей предстояло общение только с отцом. А тот сразу предупредил, что она не сможет самостоятельно выходить из номера, где они будут проживать, или из зала, где будет проходить бал. Исключительно в его сопровождении.

Заселились в просторный номер отеля: с гостиной, двумя спальнями и рабочим кабинетом. Дизайн и обстановка комнат Наташе понравились. Всё более современное, чем дома. Но в тоже время в них не было домашнего уюта.

И был очень далеко Роман.

Сердце Наташи тосковало. А ещё поселился страх от предстоящих балов. Она редко бывала в местах большого скопления людей. В школе — да, но там дети и сверстники. А те, кто учился в выпускных классах, держались от остальных школьников в стороне. Они уже не подчинялись правилам, одевались так, как хотели. Девушки накладывали макияж, а парни отращивали шевелюру или стриглись вызывающе, хотя и не все.

На школьные праздники не ходила, как не ходила и на встречи в кафе, которые устраивали родители. Наташа так и осталась белой вороной. Зато всё чаще замечала заинтересованные взгляды парней. Взрослела. Её фигура менялась, переходя из категории угловатых подростков в категорию девушек. Она и ещё пара одноклассниц немного опережали развитие остальных девочек, и её это напрягало. Но лишь до того момента, пока не встретила Романа. Именно тогда оценила и свой внешний вид, и её притягательность для мужского пола.

А теперь придётся войти во взрослый мир, к чему она совершенно не готова. Знала, что взрослые будут задавать ей вопросы, и ответы с её стороны потребуются. Не стать бы посмешищем для этого высшего общества.

На следующий день после завтрака, который состоялся прямо в номере, отец дал ей расписание на два предстоящих дня. Оно было составлено одновременно для двоих. Чётко по часам, а иногда по минутам.

Предстоит много деловых встреч, хотя и без её участия, но встретить и проводить гостя они должны вместе. Поэтому к каждой такой встрече она должна быть подобающе одета и причёсана.

Отложив расписание, забралась на широкий подоконник, обняла ноги и, почти не видя суетливой жизни Москвы за стеклом, вспоминала о Романе. В её памяти звучали вальсы, на спине ощущала тепло его руки и тонула в серых глазах с чёрным ободком.

— Постарайся не соблазнять мужчин. Мы падки на красоту, а если к ней будет приложен ум, то боюсь потерять тебя, ёжик. Покажи себя там ребёнком.

Если бы она знала, как это сделать... если даже он сам учит её вести себя по-взрослому.

Благотворительный бал должен был пройти за три дня до Нового года. За два часа до его начала к Наташе пришла работница отеля и помогла надеть длинное в пол платье. Нежного светло-голубого цвета, лёгкое, облегающее фигуру сверху и расширяющееся к полу.

— Но оно слишком откровенное... — удивилась Наташа.

— Не беспокойся, девочка. К платью прилагается изумительное болеро.

Болеро действительно было интересным. Короткое, с рукавом в три четверти и застегивающееся на шее, создавая воротничок стойку. Открытой осталась только грудь между воротничком и разрезом платья. Небольшой треугольник. Обнаженные спина, плечи и руки скрылись под болеро с нежной вышивкой.

Примчался парикмахер. Он поднял волосы в низкий пучок, поколдовал над переплетением прядей и завершил работу заколками, к изгибу которых был прикреплён натуральный жемчуг.

Отец зашёл в комнату дочери одетым во всё белое: смокинг, рубашка, жилет. Брюки сидели на нём великолепно. Не обтягивали, но и без лишних складок.

— Потрясающе выглядишь, дочь.

— Ты тоже, папа.

— Волнуешься?

— Да. Вдруг меня пригласят на танец, который я не знаю.

— Ты будешь танцевать только заявленные вальсы.

— Но как это поймут остальные мужчины?