Полюби меня заново

На этом фоне и поссорились. Мирослав тоже не встал на сторону сестры, которая привыкла к тому, что все всегда решают всё за нее. Ну просто… Отношения это здорово, но адекватность должна стоять на первом месте. И в этой ситуации я выбрал поддержать Есю, потому что, черт возьми, я так чувствую.

Она выглядит совершенно неважно. Уставшая, болезненная, под глазами темные круги и совсем бледные губы. Мир рассказал мне всё. О больнице, о том, что Есю уволили, что она чуть не потеряла сознание. Я не мог остаться в стороне, я просто не мог! Выпросил у него номер, хотя самому казалось дикостью это. Стал звонить, а она не берет. Адрес тоже выпросил у Мирослава. Когда мы встречались, Есеня жила в другой квартире. Приехал, просто чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. А она не открывала как назло, я реально почти вызвал МЧС, потому что выбить дверь не получилось — я пробовал, слишком прочная.

Но она вышла. Слишком грустная для той Еси, которую я знал всегда. Слишком бледная для той веселой улыбчивой девчонки, которой она была.

Я обнял её просто потому что камень с души отвалился, когда увидел ее. Пусть не в лучшем состоянии, но живую!

А теперь стою на её кухне, жду, пока вскипит чайник, и думаю: а зачем приперся-то?

Для чего? Что скажу ей? Ну, приехал, испугался, разбудил бешеным стуком в дверь, а дальше-то что?

Заливаю слишком хреново пахнущие пакетики кипятком и ставлю две чашки на стол, одну подвигая ближе к Есении. Мне странно. Ей странно еще больше, я вижу это. Несмотря на то, что прошло пять лет, я до сих пор помню всё ее эмоции. И сейчас ее попытки спрятать волосы за уши и прокусить себе губы до крови говорят о сумасшедшей неловкости.

Как так вообще случается, что когда-то родные люди становятся друг другу практически незнакомцами? Я вот ничего не знаю о Есении. О настоящей Есении. Что у нее в голове, о чем она мечтает, чем живет, по ком грустит, что хочет получить на день рождения, и верит ли в Деда Мороза, как в свои осознанные двадцать два. Я ровным счетом не знаю о ней ничего кроме каких-то сухих фактов из прошлого. И мне отчаянно хочется исправить эту оплошность.

— Я ужасно не вовремя, да? — спрашиваю, улавливая крошечную улыбку на лице. Значит я прав. Это действительно приносит ей дискомфорт.

— Да нет, — она пожимает плечами и морщась делает маленький глоток всё еще очень горячего чая. Сумасшедшая, — я очень долго спала, нужно было вставать, а то не смогу уснуть ночью.

— Болит? — спрашиваю, когда вижу, как болезненно морщится Еся. Мне ужасно стыдно перед ней за Ксюшу. Ситуация вообще из разряда: лучше провалиться сквозь землю. Если я еще и Яське расскажу, кто с кем столкнулся и какие у этого последствия… Боюсь, шанса наладить общение этих двух у меня уже не будет. Яська и так не любит Ксюшу, а тут, когда она последние два дня только и тарахтит о Еське, Ксюше точно будет не жить. Поэтому, предпочту помалкивать.

— Больше кружится, — негромко отвечает Еся. — И тошнит. Ну и болит, да, что скрывать.

— Ты скажи, какие нужны лекарства, может обследование, я всё оплачу, Есь, — говорю без запинки, потому что действительно чувствую перед ней свою вину, несмотря на то, что машину Ксюше покупал не я. — Если ты решила спасти Ксюшу от разбирательств с органами, мы должны оплатить тебе лечение, это правильно.

— Ты можешь не беспокоиться, Мирослав всё оплатил в клинике, а потом зашел в аптеку, пока я дремала в дороге, и всё купил. Сказал примерно то же самое, что и ты, я пыталась отказаться, он не стал слушать.

Ах да. Мирослав. Наш внезапно влюбленный принц. Который тайно любил мою девушку, пока мы с ней встречались. А может, это Мирослав накрутил меня до такой степени, что после какой-то из ссор я просто перестал бороться за эти отношения?

Меня на самом деле задевает то, в чем признался Мир, хотя я знаю, что не имею прав реагировать так остро на это. Это было давно, это прошлое, оно закончилось, незачем его ворошить, ничего не изменить уже. Просто… хер знает, на самом деле, что просто. Ни черта не просто всё это. И тот факт, что меня очень бесит эта тема — остается фактом.

Просто почему он молчал? Почему рассказал о своих чувствах только спустя пять лет? А ей признался уже? Лекарства оплатил поэтому? Или он до сих пор влюблен в нее и теперь будет добиваться её расположения и сердца?

Это так странно… От этих мыслей у меня внутри лава вскипает. Как будто мы с Есей до сих пор вместе, и Мир пришел признаваться ей в любви. Кажется, пора с собой что-то делать, я несу полную чушь. Надо развеяться и отдохнуть.

— Раз Мирослав такой молодец, — не сдерживаюсь и всё же немного язвлю, но, кажется, Еся слишком хреново себя чувствует, чтобы считать сарказм в моих словах, — тогда просто обращайся, если тебе будет что-нибудь нужно.

— Что, например?

Она говорит это с таким ехидным смешком, что мне становится не по себе. Мол, Демид, ты с головой дружишь? Что мне от тебя может понадобиться? От кого угодно, но точно не от тебя.

Неприятно? О да.

— Что угодно. Даже если ты захочешь самый вкусный пончик в городе, просто позвони, я тебе привезу еще горячие. Мой номер должен отобразиться у тебя, там двадцать четыре пропущенных. В конце три тройки.

— Во-первых, — говорит Еся, внезапно погрустнев, и я уже ругаю себя за все на свете сказанные слова, — я не ем пончики уже пару лет. А во-вторых, скорми их свой двушке, Демид. Ей твоя забота будет гораздо нужнее.

— Есь… — не знаю, что хочу сказать ей, но рот всё равно закрываю, встретившись с грустным взглядом. Зря я всё это, да?

— Иди домой, пожалуйста, я неважно себя чувствую и очень хочу отдохнуть.

Она выгоняет меня. И делает это даже без намеков. Прямым текстом практически просит меня свалить отсюда побыстрее, потому что видеть не хочет.

А я чувствую себя таким мудаком, каким никогда еще не чувствовал. Это очень тупое ощущение. Почему-то хочется извиниться за что-то перед ней. За Ксюшу еще раз, или за прошлое — я не знаю. Просто хочется попросить прощения и надеяться, что она не будет держать зла на меня.

— Извини, — встаю из-за стола, так и не сделав ни одного глотка чая, и ухожу в прихожую, собираясь уйти, и вдруг застываю в пороге на пару секунд, зависнув. Здесь очень сильно пахнет Есей. Она не сменила парфюм за эти годы… Запах стоит буквально сумасшедший. Он ударяет мне в голову за одно мгновение, заставляя вспоминать самые разные моменты нашей жизни.

Зависаю и даже теряюсь в пространстве. Это что-то невообразимое: вспоминать всё, словно глядя на пленке, почувствовав лишь запах.

— Прости, что побеспокоил, — оживаю, когда слышу негромкие шаги сзади.

Оборачиваюсь и застываю: мы критически близко. Не настолько, чтобы я мог дотянуться до губ в одно мгновение, но достаточно для того, чтобы уже назвать это расстояние ничтожным.

Так бывало раньше. Когда мне приходилось уходить, Еська всегда прибегала и ласковой кошкой тянулась за поцелуями, стоя близко-близко.

Сейчас же, когда сама понимает, что расстояние между нами очень мало, она поджимает губы и делает шаг назад, разорвав ту мимолетную неловкость и нахлынувшие воспоминания.

Мы были очень счастливы пять лет назад.

Что с нами сейчас?

Глава 8. Еся

Сволочь. Зачем он приперся? Чтобы что? Напомнить мне о том, какая я неудачница? Я не понимаю…

У него ведь есть девушка. Да, в случившемся со мной виновата она, но разве любящий человек не должен вставать на сторону своей второй половинки? Не думала, что Демид изменился настолько. Когда мы были вместе, он всегда был на моей стороне. Даже когда я была действительно неправа. При чужих людях он всегда был только за меня. Сказать что-то и указать на ошибку мог только когда мы оставались наедине. Но при ком-то стоял стеной, защищая и оберегая.

Именно поэтому мне очень странно, что в этой ситуации он занял сторону не своей девушки, а… меня.

Это снова уносит в воспоминания о прошлом. И меня они очень расстраивают. Кажется, именно в отношениях с Демидом я последний раз была по-настоящему счастлива. А после расставания даже никогда не улыбалась искренне.