Полюби меня заново

Киваю как болванчик и кидаюсь на шею Демиду, зацеловывая улыбку.

Невозможно быть таким идеальным. Точно где-то должен быть подвох. Хотя, я знаю где он… Демид никогда не убирает за собой чашку, когда пьет кофе, а еще громко храпит, если устал. Но это на самом деле такие шуточные мелочи жизни, что я даже не обращаю внимания.

Едем мы под любимые песни, касаясь руками и переглядываясь влюбленными взглядами.

Мы как подростки, а не взрослые люди, но от этого еще круче.

Я страдала много времени, но то, что есть сейчас, наводит меня на мысли что всё просто было так, как должно было быть. И если бы мы могли повернуть время вспять, уверена, Демид, как и я, не стал бы ничего менять.

— Примерку платья нужно будет перенести, раз мы улетим, — не могу перестать улыбаться, так мне хорошо.

— Не думаю, что это проблема. Тем более мы совсем ненадолго.

— Да, ты прав. Напишу пока в ателье, — набираю сообщение, что примерку платья нужно будет перенести, извиняюсь раз сто и только потом отправляю. Не люблю я людей подводить, а тут ровным счетом это и получается.

Когда подъезжаем к клинике — оставляю Демида в машине. В коридоре торчать не вариант, а сидеть под кабинетом под взором всех подряд — не лучшая идея.

Чмокаю его в губы и убегаю на плановый осмотр. Надеюсь, она скажет, что всё идет как нужно и мне не стало хуже. Тяжело смириться со всеми своими проблемами, особенно когда тебе всего двадцать семь.

— Нина Витальевна, можно? — захожу к врачу. Несколько месяцев я у нее наблюдаюсь, и, кажется, это самый лучший врач во Вселенной.

— Есения, здравствуйте. Давайте сразу на УЗИ, а потом осмотр, по старой схеме.

Захожу в соседний кабинет, дверь в который ведет прямо от нее. Медсестра приглашает меня на кушетку, готовит оборудование, а потом выдает вердикт, от которого волосы дыбом встают.

— Плод соответствует размеру в четыре-пять недель. Отклонений нет, небольшой тонус, но в целом всё в порядке. Но срок опасный, поэтому нужно быть аккуратными, тем более у вас была операция, нужно беречь себя.

— Стоп-стоп, какой плод? Какие четыре недели, откуда?

— Тебе рассказать откуда дети берутся? — смеется Нина Витальевна, входя в кабинет. Она подходит к монитору и заглядывает туда с улыбкой. — Да, пять недель точно есть. Предлежание правильное, отслоек нет.

— Но… у меня месячные вот… буквально пару дней назад.

— Так бывает, но если не веришь, смотри сама, — они поворачивают экран ко мне, показывая крошечку в центре.

Ребенок. Настоящий. Мой. Плавает внутри и даже не представляет, как я сильно его уже люблю.

— Ну-ну, не реви, нельзя тебе! Тебе вообще беречь себя нужно сейчас. Ездить медленно, ходить аккуратно, не нервничать, и секс только нежный. Представь, что ты ваза хрустальная, и живи вот так. Теперь нужно осторожнее, тебе сложнее чем другим будет.

— Я справлюсь, — пытаюсь не плакать, но пока не получается.

Еще долго мне делают УЗИ и осмотр, дают рекомендации, выписывают витамины и ставят меня на учет.

Я до сих пор не могу поверить в то, что всё это правда, сжимая в руках снимок УЗИ, на котором написана моя фамилия и видно… Господи, нашего ребенка!

Сажусь в машину к Демиду и не знаю, с чего начать. Мне бы хотелось преподнести эту новость как-то более торжественно, но этот момент такой трепетный для нас с ним, что я не могу тянуть и секунды.

— Малыш, всё в порядке? — спрашивает Дёма, заметив мое замешательство, или что там у меня сейчас по эмоциям. — Что сказал врач?

— Что в Венецию мы с тобой не летим, — усмехаюсь нервно, а потом протягиваю Демиду снимок УЗИ. По щекам снова слёзы, но они от счастья!

Демид с недоумением смотрит на снимок УЗИ вверх ногами, наверняка даже не понимая, что на нем нарисовано, и когда я переворачиваю его как нужно, он застывает.

— Это… это то, что я думаю?

— Дем, кажется, мы станем родителями…

— Боже, малышка, — он обнимает меня крепко, кладя одну ладонь на живот, словно бы что-то уже может почувствовать.

У него на лице неподдельный восторг, а я снова плачу, хотя очень сильно пытаюсь взять себя в руки.

Демид целует меня и много раз шепчет мне в губы «спасибо»…

Кажется, нельзя быть такими счастливыми. Но мы есть. А значит можно.