Тьма знает

Конрауду предстояла долгая беспокойная ночь. Он лежал без сна и пытался подытожить все, что знал о деле Сигюрвина – как он часто делал и раньше. Он ощутил, как же устал от этого запутанного дела, так долго главенствовавшего в его жизни. Он попытался поискать новые связи, новые лакуны, посмотреть, что он упустил из виду, что переоценил или недооценил. Он пытался представить себе, как выглядел ход событий с точки зрения какого-либо одного человека, пытался осознать роль каждого из них: чего он добился, какие точки соприкосновения у его истории есть с другими участниками этого дела.

Так он выстраивал системы одну за другой, но был все так же далек от разгадки – пока наконец милосердный сон не снизошел на него, и он не забылся на несколько часов.

На следующий день Конрауд выехал из дому кратчайшим путем в индустриальный квартал по ту сторону проспекта Вестюрландсвег и остановился у лавки запчастей. Брезент, укрывающий останки джипа, был на месте, и Конрауд решил, что ему удалось расстелить его так, что казалось – его никто и не трогал. Большая дверь в лавку была закрыта, но рядом была маленькая дверца, и Конрауд открыл ее. Он сразу наткнулся на небольшой прилавок, преграждающий посетителям путь в помещение. Прошло время. Он стоял у прилавка и разглядывал склад запчастей. Там было так же грязно, как и всюду возле этой лавки. По всему помещению были стеллажи с какими-то частями моторов, деталями. С потолка свешивались глушители и выхлопные трубы. На другом конце помещения были окна, выходящие на запад, но сквозь них ничего не было видно из-за грязи.

– Эй! Ау! – позвал Конрауд.

Ответа не было. Он немного подождал, а потом зашел за прилавок и тотчас заметил, что там есть маленькая комната, в которой устроена столовая для питья кофе. Он заглянул туда, но там никого не было. Из столовой был ход в крошечную каморку-контору. Он увидел экран компьютера с заставкой – фотографией солнечного тропического острова.

Он вышел и позвал Бернхарда.

– Секундочку! – раздался ответ, и вскоре Бернхард вышел: с деталью от мотора в руке и шумозащитными наушниками на шее. Он сразу узнал Конрауда.

– Вы здесь что делаете? – спросил он.

– Хотел поговорить с вами о том самом наезде, о котором я спрашивал. Я собирался…

– Мне нечего об этом сказать, я этого дела не знаю, я уже говорил. И вообще, отстань от меня! – произнес Бернхард и собрался снова уйти на склад в задней части помещения.

– А там во дворе – это ваш старый джип? Под брезентом?

Автомеханик снова повернулся к нему.

– Вот что, дружочек, иди-ка ты отсюда, – серьезным тоном произнес он. – С тобой мне говорить не о чем.

– А вы случайно в юности не были в одном скаутском отряде с человеком по имени Сигюрвин? Не помните?

– Убирайся!

Бернхард подошел к Конрауду, словно намереваясь вышвырнуть его, если тот не захочет покинуть помещение по-хорошему.

– Вы о нем наверняка слышали, – произнес Конрауд, не двигаясь с места. – С ним связано одно знаменитое уголовное дело. Тело Сигюрвина недавно нашли на леднике Лаунгйёкютль вмороженным в лед. Вы наверняка слышали об этом.

Бернхард замялся. Сперва наезд на Линдаргате, а теперь еще и труп на леднике…

– Не знаю я, о чем ты говоришь, – ответил он.

– Сигюрвина из скаутского отряда помните?

– Еще раз: кто ты?

– Я выполняю поручение сестры человека, которого сбили на Линдаргате. Я считаю, что эти два дела связаны между собой. И она так считает.

– Значит, ты не лёгга? – спросил Бернхард.

– В свое время я расследовал дело Сигюрвина, но сейчас я уже давно в полиции не работаю. Я на пенсию вышел.

Выражение лица у Бернхарда не изменилось. Конрауд улыбнулся.

– Ну, такое со всеми случается, – сказал он.

Бернхард не был в настроении для шуток.

– Не о чем мне с вами говорить, – повторил он. – Вообще не понимаю, что вы городите. Мне это все не знакомо.

– Свидетель видел в спорт-баре человека, беседующего с Вилли в тот вечер, когда он погиб. Его Вильмар звали, этого погибшего, сокращенно Вилли. Вы не помните, вы не встречались с ним? Это имя вам знакомо?

Бернхард помотал головой.

– Вы в баре не сидели, с ним не разговаривали?

Бернхард не ответил.

– До Линдаргаты за ним не ехали?

Бернахрд вышел из-за прилавка, приблизился вплотную к Конрауду и стал оттеснять его к выходу.

– Вот не все равно тебе, что я там делал и что не делал? – он распахнул дверь. – Выматывайся! Ты меня с кем-то спутал. Уж лучше бы ты работу свою как следует выполнял. Еще раз ко мне сунешься – полицию позову! И чтоб я тебя здесь больше не видел!

Конрауд вышел во двор. Он ожидал, что реакция на его появление может быть и такой. Бернхард стоял в дверном проеме. Конрауд указал на брезент.

– А этот был когда-то серебристым или серым? – спросил он, но Бернхард уже закрыл дверь и ушел в свою лавку. Конрауд так и остался стоять.

– Неужели ты так и не избавился от останков той машины? – прошептал он перед тем, как вернуться в свой автомобиль.

В поведении Бернхарда во время их короткой встречи Конрауд не заметил ничего особенного или странного, если не считать грязи и беспорядка вокруг и одной странной особенности в его внешности (эту черту Конрауд лучше разглядел сейчас, чем в свою первую встречу с торговцем запчастями): тот как будто отстал от века. Эпоха диско миновала в прошлом столетии, а Бернхард как будто все еще сохранял верность ей.

Бернхард ранее к суду не привлекался и закон не нарушал. Он был разведен, бездетен, когда-то под сорок лет он женился, но его неудачный брак распался. Вместе с женой они купили тот таунхаус, в котором он сейчас жил. Ему удалось оставить его за собой при разводе. Лавку автозапчастей он приобрел еще до брака, и согласно его налоговым декларациям, особо крупных доходов она не приносила.

Конрауд прикинул, какие варианты у него есть в сложившейся ситуации – и понял, что нужно собрать об том человеке побольше информации прежде, чем подключить Марту – или снова дать Бернхарду указать ему на дверь. Он не боялся, что до Бернхарда дойдет, что о нем что-то выспрашивают и разведывают в связи с делами Сигюрвина или Вильмара. Если совесть у него нечиста – он забеспокоится и наделает ошибок. И выдаст себя.

Конрауду пришло в голову поговорить с его бывшей женой, Йоуханной, и после некоторых разысканий он обнаружил, что живет она в государственной квартире в Верхнем Брейдхольте. Он поехал туда, припарковал машину у высокого многоквартирного дома, который явно уже давно не ремонтировали. Голубая краска стен выветрилась настолько, что они стали почти бесцветными, от окон и балконных перил тянулись потеки ржавчины, оконные рамы были потрепаны ветром.

Дверь подъезда была не заперта, и Конрауд позвонил в дверной звонок на втором этаже. Он не услышал звук звонка в квартире и нажал кнопку еще раз. Судя по всему, звонок не работал, и Конрауд постучал. Через какое-то время он постучал снова, и тогда за дверью послышалась возня, кто-то кашлянул, затем дверь открылась.

Весьма неопрятная полная женщина уставилась во все глаза на незваного гостя. Ей было лет шестьдесят, всклокоченные волосы торчали во все стороны. Она смотрела на него с таким удивлением, словно не ожидала, что к ней в жизни еще хоть кто-нибудь заглянет.

– Здравствуйте! – сказал Конрауд.

– Кто вы? – неприветливо спросила она.

– Меня зовут Конрауд, я собираю сведения о вашем бывшем муже, Бернхарде.

– Бернхарде?

– Да.

– Что собираете?

– Сведения.

– Какие еще сведения? Вы о чем вообще? Что еще за сведения такие?

Конрауд решил, что он, наверное, разбудил эту женщину.

– Вы были замужем, верно? За Бернхардом?

– Что вы сказали, кто вы? – спросила Йоуханна, слегка нечетко выговаривая слова.

– Я хотел бы задать вам пару вопросов о Бернхарде, если можно, – ответил Конрауд. Он сразу проникся жалостью к этой неухоженной женщине и захотел что-нибудь сделать для нее – он сам не знал, что именно. – Это связано с ДТП на улице Линдаргата несколько лет назад, – добавил он. – Наезд на пешехода.