Четвертое крыло (ЛП)

Я замираю. Я узнаю грубый голос Ксадена где угодно.

"Чертов Сорренгайл". Его рука откидывает капюшон моего плаща.

"Откуда ты знаешь?" Мой тон откровенно возмущен, но неважно. Если он собирается меня убить, то я не собираюсь идти на дно в роли маленькой просительницы. "Дай угадаю, ты почувствовал запах моих духов. Разве не это всегда выдает героиню в книгах?"

Он насмехается. "Я командую тенями, но, конечно, именно ваши духи выдали вас". Он опускает нож и отходит.

Я задыхаюсь. "Твой знак — повелитель теней?" Неудивительно, что он так высоко поднялся в звании. Владеющие тенью невероятно редки и очень желанны в бою, они способны дезориентировать целые потоки грифонов, а то и уничтожить их, в зависимости от силы знака.

"Что, Аэтос еще не предупредил тебя, чтобы ты не оставалась со мной одна в темноте?"

Его голос, словно грубый бархат, скользит по моей коже, и я вздрагиваю, затем достаю свой клинок из ножен у бедра и поднимаю его, поворачиваясь к нему, готовая защищаться до смерти. "Так вот как ты собираешься со мной справиться?"

"Подслушиваешь, да?" Он вскидывает черную бровь и убирает кинжал в ножны, как будто я не могу представлять для него угрозу, что только еще больше выводит меня из себя. "Теперь, возможно, мне действительно придется тебя убить". В этих насмешливых глазах есть доля правды.

Это просто… бред.

"Тогда иди вперед и покончи с этим". Я вынимаю еще один кинжал, этот из-под плаща, где он был пристегнут к ребрам, и отступаю на пару футов, чтобы было расстояние для броска — если он не бросится на меня.

Он пристально смотрит на один кинжал, потом на другой и вздыхает, складывая руки на груди. "Эта позиция — действительно лучшая защита, которую ты можешь придумать? Неудивительно, что Имоджен чуть не оторвала тебе руку".

"Я опаснее, чем ты думаешь", — категорично заявляю я.

"Вот и я вижу. Я дрожу в своих сапогах". Уголок его рта приподнимается в издевательской ухмылке.

Блядь. Засранец.

Я переворачиваю кинжалы в руке, сжимая их за кончики, затем щелкаю запястьями и пускаю их мимо его головы, по одному с каждой стороны. Они попадают в ствол дерева позади него.

"Ты промахнулась". Он даже не вздрагивает.

"Правда?" Я достаю два последних клинка. "Почему бы тебе не отойти на пару шагов и не проверить эту теорию?"

В его глазах вспыхивает любопытство, но в следующую секунду оно исчезает, скрытое холодным, насмешливым безразличием.

Каждый из моих органов чувств находится в состоянии повышенной готовности, но тени вокруг меня не ускользают, когда он отступает назад, его глаза фиксируются на моих. Он прижимается спиной к дереву, и рукояти моих кинжалов задевают его уши.

"Скажи мне еще раз, что я промахнулась", — угрожаю я, беря кинжал в правую руку за кончик.

"Очаровательно. Ты выглядишь хрупкой и хрупкой, но на самом деле ты жестокая маленькая штучка, не так ли?". Благодарная улыбка искривляет его идеальные губы, а тени танцуют по стволу дуба, принимая форму пальцев. Они срывают кинжалы с дерева и приносят их в руки Ксадену.

Мое дыхание покидает меня с резким выдохом. Он обладает такой силой, которая может покончить со мной, даже не пошевелив пальцем — он владеет тенью. Тщетность попыток защититься от него просто смехотворна.

Я ненавижу то, как он красив, как смертоносны его способности, когда он идет ко мне, тени вьются вокруг его шагов. Он как один из тех ядовитых цветов, о которых я читала в лесах Сигниса на востоке. Его привлекательность — это предупреждение не подходить слишком близко, а я определенно слишком близко.

Поменяв хватку на рукояти своих кинжалов, я готовлюсь к атаке.

"Тебе стоит показать этот маленький трюк Джеку Барлоу", — говорит Ксаден, поворачивая ладони вверх и протягивая мне мои кинжалы.

"Что, простите?" Это трюк. Это должен быть трюк.

Он придвигается ближе, и я поднимаю свой клинок. Мое сердце спотыкается, биение становится неравномерным, когда страх захлестывает меня.

"Первокурсник с шеей, который публично поклялся убить тебя", — уточняет Ксаден, когда мой клинок прижимается к его плащу на уровне живота. Он тянется под мой собственный плащ и вставляет один клинок в ножны у моего бедра, затем оттягивает край моего плаща и делает паузу. Его взгляд останавливается на длине моей косы, спадающей на плечо, и я могу поклясться, что он замирает на мгновение, прежде чем он вставляет оставшийся кинжал в ножны у моих ребер. "Он, вероятно, дважды подумает о том, чтобы замышлять твое убийство, если ты бросишь несколько кинжалов ему в голову".

Это… это… странно. Это должно быть какая-то игра, чтобы сбить меня с толку, верно? И если так, то он играет чертовски хорошо.

"Потому что честь моего убийства принадлежит тебе?" бросаю я вызов. "Ты хотел моей смерти задолго до того, как твой маленький клуб выбрал мое дерево для встречи, так что, полагаю, ты уже почти похоронил меня в своих мыслях".

Он смотрит на кинжал, лежащий у его живота. "Планируешь ли ты рассказать кому-нибудь о моем маленьком клубе?" Его глаза встречаются с моими, и в них нет ничего, кроме холодной, расчетливой смерти.

"Нет", — правдиво отвечаю я, подавляя дрожь.

"Почему нет?" Он наклоняет голову в сторону, изучая мое лицо, словно я диковинка. "Детям офицеров сепаратистов запрещено собираться в…"

"Группами больше трех человек. Я хорошо знаю. Я живу на Басгиате дольше, чем вы". Я поднимаю подбородок.

"И ты не собираешься бежать к мамочке или своей драгоценному малышу Даину и сказать им, что мы собирались?" Его взгляд сужается на мой.

Мой желудок скрутило так же, как перед тем, как я вышла на парапет, словно мое тело знает, что от того, что я сделаю дальше, будет зависеть срок моей жизни. "Вы помогали им. Я не понимаю, почему это должно быть наказано". Это было бы несправедливо по отношению к нему или другим. Была ли их маленькая встреча незаконной? Безусловно. Должны ли они умереть за это? Абсолютно нет. И именно это произойдет, если я расскажу. Этих первокурсников казнят за то, что они просто попросили о репетиторстве, а старшие кадеты присоединятся к ним только потому, что они помогли. "Я не собираюсь рассказывать".

Он смотрит на меня так, словно пытается увидеть меня насквозь, и лед пронзает мне кожу головы.

Моя рука тверда, но мои нервы дрожат от того, что могут принести следующие тридцать секунд. Он может убить меня прямо здесь, бросить мое тело в реку, и никто не узнает о моем исчезновении, пока не найдет меня ниже по течению.

Но я не позволю ему покончить со мной, не взяв сначала его кровь, это уж точно.

"Интересно", — мягко говорит он. "Посмотрим, сдержишь ли ты свое слово, и если да, то, к сожалению, похоже, я у тебя в долгу". Затем он отходит, поворачивается и уходит, направляясь обратно к лестнице в скале, ведущей в цитадель.

Подождите. Что?

"Ты не собираешься со мной справиться?" Я зову его за собой, шокированно поднимая брови.

"Не сегодня!" — бросает он через плечо.

Я насмехаюсь. "Чего ты ждешь?"

"Это не весело, если ты этого ждешь", — отвечает он, уходя в темноту. "А теперь возвращайся в постель, пока твой командир не понял, что ты гуляешь после комендантского часа".

"Что?" Я таращусь ему вслед. "Ты мой командир крыла!"

Но он уже скрылся в тени, оставив меня разговаривать с самой собой, как дуру.

Он даже не спросил, что у меня в ранце.

Медленная улыбка расползается по моему лицу, когда я затягиваю руку обратно в перевязь, вздыхая с облегчением, когда тяжесть снимается с моего плеча. Дурак с ягодами фонили.