Ранний ледостав

— Будь добр, Карыкур, не торопись, — сказал директор, — расскажи еще раз и, если можно, поподробнее.

Карыкур напрягся, словно готовясь к весьма ответственному делу, расстегнул пуговицы на полушубке — жарковато было в гостиничном номере и заговорил, стараясь быть предельно точным.

— Я тут, Иван Дмитриевич, без вашего ведома… — он слегка смутился, словно опасался, что директор осудит его за самовольничание. — Без вашего, значит, ведома у следователя побывал. Выяснил кое-какие детали, разузнал кое-что. Ну, значит, что касается павших оленей — я следователю все рассказал подробно. Правда, это случайно получилось… почему и не дождался вас… Я ведь к нему пришел-то по заявлению Лозара. Ну, помните, наверное, про ограбление могильника…

— Да, да, Карыкур, — кивнул директор. — Помню.

— Ну и вот. Решил, значит, узнать у следователя, делается ли что-нибудь по заявлению старика. Следователь сказал, что заводит уголовное дело. Уже папка есть…

— Еще бы не завели дело! Слыханная ли вещь — могилы грабить! Это называется, с Большой земли люди сюда приехали, от цивилизации. А у самих, у некоторых — ни порядочности, ни даже элементарной культуры… Вы, мол, тундра — ну в сидите себе, а нам, покорителям севера, все дозволено… Такая порой злость берет, честное слово! Нет, пора, пора наводить порядок, и не кому-нибудь — а нам самим, коренным жителям здешних мест, старожилам… — Иван Дмитриевич, хорошо знавший нравы и быт местных жителей, сроднившийся с ними за годы работы на севере, видимо, был возмущен сейчас не меньше самого Лозара… Он даже разволновался, закурил сигарету. — Вишь, временщики какие… И все нахрапом норовят, нахрапом… Ну ладно, — оборвал он себя. — Давай рассказывай дальше, Карыкур.

— Ну и вот, Иван Дмитриевич, а заодно порасспрашивал я следователя и по нашему случаю с оленями…

— Так что же в итоге?

— Он говорит, что они должны получить от нас официальное заявление на имя прокурора. Сказал, что это вы должны сделать.

— Ну хорошо, заявление. А дело-то они возбудят?

— Да вот в том-то и собачий узел, Иван Дмитриевич! Он, этот Николай Альбертович, даже статью мне зачитал. Я его, конечно, и про результаты анализов информировал. Он говорит: состав налицо и речь здесь должна идти о должностном преступлении. И в первую очередь понесет наказание не шофер, не исполнитель, а человек, ответственный за перевозку этой самой кальцинированной соды, ну, вообще грузов…

Иван Дмитриевич широко улыбнулся, обнажив золотые коронки.

— Ну я смотрю, мне можно было и не прилетать — все тут успел за меня провернуть. Молодец, огонь парень! Черт побери, не хотелось бы ссориться с геологами, но нельзя же и спускать! Кто-то ведь должен отвечать за такую халатность. Мало того что пастбища нам попортили — еще и животных начинаем из-за них терять десятками. Что, трудно разве за химическим реагентом усмотреть, если он настолько ядовит? Да нет, конечно, самое обыкновенное разгильдяйство, безответственность! Прежде-то все это вредительством бы назвали. Спасибо тебе за решительные действия! Сейчас же иду к первому секретарю…

— Ну и правильно, Иван Дмитриевич, — поддакнул Карыкур. — Пусть райком кое-кому хвосты накрутит, а то совсем уже распустились. Как будто осторожней не могут работать.

— Да вот то-то и обидно, Карыкур. Мы ведь тоже не дети, тоже понимаем, что и нефть и газ нужны. Очень даже нужны. Но ведь брать-то их из-под земли, наверное, тоже с умом нужно. Без лишнего ущерба для природы, для остального хозяйства. Ну если уж без этого нельзя — значит, должны постараться ущерб этот свести к минимуму…

— Ох, Иван Дмитриевич, если б знали только, как правильно вы все сказали! Не сочтите за лесть, что ли… Сам так думаю, под каждым словом готов подписаться!

— Ну раз все правильно, давай тогда, Карыкур, заявление сочинять, — Иван Дмитриевич деловито открыл свою кожаную папку, вынул из нее бланк совхоза «Арка-Яхинский» и протянул Карыкуру: — У тебя, знаю, почерк хороший. Вот ручка, садись и пиши — я тебе диктовать буду.

Карыкур, подложив под бланк газету, чтобы мягче ходила по бумаге ручка, начал писать под диктовку директора, стараясь выводить каждую буковку. Он чувствовал сейчас большую ответственность, тем более что Иван Дмитриевич то и дело прерывался, уточнял детали и только потом, отточив про себя мысль, формулировку, начинал неторопливо и внятно диктовать дальше. Когда они закончили, Мудрецкий, положив ему руку на плечо, склонился над листком.

— Ну а теперь прочти давай, что мы там с тобой нацарапали. Вроде бы ничего не забыли, все передали, как нужно.

И Карыкур, так же неторопливо и внятно, как диктовал директор, прочел написанное:

Прокурору Хорамасовского

района т. Ветрогонову Ф. М.

Настоящим обращаемся к вам по следующему поводу. 11 мая сего года от стада № 2 совхоза «Арка-Яхинский» в результате нападения волков откололась часть оленей, которые позднее были обнаружены пастухом совхоза Калином Родямовым в районе озера Воянг Тув, рядом с законсервированной буровой площадкой. Все олени — тридцать две головы — обнаружены мертвыми. Выехавшие для выяснения причин массового падежа оленей зоотехник Карыкур Ямру и бригадир стада Лозар Озелов в результате тщательного осмотра места гибели, идя по следу животных, наткнулись на застрявшую в ручье и брошенную, очевидно, работниками геологоразведки машину марки «ЗИЛ» (бортовой номер 16-34), в кузове которой обнаружены остатки какого-то белого порошка. Зоотехник К. Ямру, постоянно находившийся в последние месяцы на пастбище и хорошо осведомленный о состоянии стада, высказал предположение, что причиной массового падежа оленей явилось отравление каким-то химвеществом, С целью выяснения действительной причины массового падежа оленей зоотехник К. Ямру сделал выборочные пробы для последующего анализа (ткани почек, печени, легких, желудка), а также сохранившиеся в кузове а/машины остатки порошка. В результате анализов, произведенных в окружной ветеринарной баклаборатории, бесспорно установлено, что причиной отравления животных явился оставленный в кузове машины химреагент (по данным лаборатории — кальцинированная сода). Никаких признаков инфекционного заболевания баклабораторией у животных не обнаружено. На основании вышеизложенного полагаю, что непосредственными виновниками массовой гибели оленей являются работники геологоразведочной экспедиции, оставившие по преступной халатности кальцинированную соду в кузове брошенной а/машины, а также должностное лицо, отвечающее за перевозку грузов на буровых.

Прошу прокуратуру района разобраться в случившемся, выявить виновных и наказать их в целях предотвращения подобных случаев в будущем, а также возмещения совхозу нанесенного материального ущерба, к настоящему заявлению прилагаем: заключение окружной ветеринарной баклаборатории по результатам анализов и справку о составе порошка, найденного вблизи места массового падежа животных.

— Ну как, Карыкур? Годится?

— По-моему, Ивам Дмитриевич, в самый раз Следователь прокуратуры Николай Альбертович так и сказал: обязательно, говорит, найдем виновных, только чтобы от вас заявление было.

— В чем же тогда дело, Карыкур? Заявление готово. Дай-ка я распишусь. Ну вот, теперь полный порядок. Ты, значит, бери эту докладную, вот тебе остальные бумаги — и дуй в прокуратуру. А я прямо сейчас же наведаюсь в райком, поставлю в известность первого секретаря.

Карыкур, уже сложивший бумаги, вдруг остановился, просительно посмотрел на директора.

— Ну что такое, Карыкур? Еще что-то случилось? — спросил директор.

— Да я, Иван Дмитриевич, если можно, конечно, тоже хотел бы попасть с вами к секретарю райкома…

— Что, какой-нибудь личный вопрос?

— Да нет, Иван Дмитриевич, совсем не личный. Хочу рассказать в райкоме о безобразиях геологов. Уж очень много, по-моему, они государственного добра губят. Шибко плохой след после себя оставляют. Скажем, у того же озера Воянг Тув, у той законсервированной буровой. Вы бы видели, сколько там всего валяется…