Страница 39 из 96
— Будем ставить парус! — распорядился Ансем. — Ветер попутный. Добрые духи нам, видать, помогают. Теперь быстро доберемся.
Карап, не меньше ребят уставший от гребли, но, как и они, радостный и довольный, стал быстро разматывать парус, лежавший на носу бударки.
— Ай, спасибо! Ай, спасибо! — благодарил неизвестно кого повеселевший Ансем. — Повезло нам с ветром! Теперь-то мы полетим, как на крыльях. Видите, как спадает вода. Словно на длинных ногах уходит. Вода-то нас больше всех и торопит.
— А почему торопит? — спросил Карап.
— Почему? А как же? Сам подумай. Рыба тоже мозг имеет. Уходит вода из сора, и ей нужно убираться. Вот нам и надо успеть поставить запор на вершине. Пока вся рыба оттуда не скатилась.
— Так можно было рыбу здесь задержать и выловить.
— Что ты, Карап! Видишь, сколько моху вода гонит. Видишь, как жерди на запоре погнуло. Через день, самое большое через три — сорвет запор. И рыба тогда, как из мешка вывалится. Попробуй задержи ее!
Парус наполнился ветром, и бударка Ансема легко заскользила вперед. Колданки Опуня и Тикуна шли за ней на буксире. Можно было дать рукам передышку.
Ансем, откинувшись на корму, вытянул ноги и достал из кармана деревянную табакерку. Насыпал на ладонь табачного крошева с утлапом и заложил его за нижнюю губу.
Вдали, словно клюв гигантской гагары, уже виднелся остров Ём-Пухар.
Ребятам было весело. Их радовал быстрый бег лодок, подернутые синеватой дымкой берега родной реки, и, главное, — предстоящее мужское дело, рыбалка! Тикун, любивший попеть, завел «Катюшу», Опунь и Карап, как умели, подтягивали ему.
— А вот и Кедр Шапка! — вглядываясь вперед, сказал старый Ансем. — Ай, спасибо тебе, ветер! Помог ты нам нынче. Здорово подсобил. Кабы не ты, и полпути бы еще не прошли.
Опунь пристал к берегу первым. Рядом приткнулась колданка Тикуна.
Берег был здесь пологим, кусты тальника и ольхи подступали почти к самой воде, по которой, кружась, плыли опавшие листья — желтые иголочки лиственниц, еловые и кедровые шишки. За прибрежными кустарниками темнела тайга.
Ансем молча побродил взад и вперед, придирчиво осматривая окрестность.
— Выгружайтесь! — наконец распорядился он. — Запор здесь будем ставить. — И еще раз повторил: — Место хорошее! Молодец, Опунь. Глаз у тебя острый. И ширина сора тут подходящая, и глубина в самый раз.
Ребята принялись переносить на берег мережу, мешки с продуктами. Солнце стояло еще высоко.
— Собирать дровишки для костра? — спросил Карап.
— Э-э, погоди, парень. Сначала дело сделаем! — сказал Ансем. — Рубите колья для запора. Навесим мережу, тогда и лясы у костерка поточим. «Сделал дело, гуляй смело», — такую поговорку я от русских людей слышал.
И Ансем подмигнул Опуню.
— Верно я говорю, а?
— Верно, Ансем аки! — горячо поддержал его Опунь. Схватив топор, он первым ринулся в тайгу, сучья под его ногами так и затрещали — словно в лес вломился молодой лось.
Карап недовольно скривился.
— Чайник из лодки принеси, — попросил Ансем.
Карап пошел к лодке. Неосторожно ступив, он увяз броднями в глинистой жиже. Пришлось ему вылезать из сапог и, прыгая зайцем, добираться до сухого места.
— Куда ж ты смотришь? — упрекнул его Ансем. — Скачи обратно, сапоги спасай. Потом воду из них выльешь, сухой травы подстелешь.
Карап кое-как вытащил увязшие бродни.
— Оставайся на берегу, — недовольно проворчал Ансем. — Готовь костер. Чай кипяти, пока мы колья рубим.
— Ансем аки, а вы говорили, что возле острова Кедр Шапка избушка есть. Что-то ее не видно, — спросил Тикун.
— Есть избушка, — подтвердил бригадир. — Вечером туда пойдем. Ночевать в ней будем. Если, конечно, какие-нибудь бездельники не сожгли зимовье. Случается иногда и такое. Вот запор сладим и пойдем.
— А не заблудимся? — сказал, всматриваясь в сплошную стену тайги, скисший Карап.
— Э-э, не бойся, парень! — рассмеялся Ансем. — Я в этих местах каждую тропинку знаю, каждое деревцо на моих глазах выросло! Старый человек, вроде меня, в тайге не пропадет!
Ансем направился к опушке, где Опунь уже во всю махал топором. За ним побрел и Тикун.
Старик подошел к Опуню, молча посмотрел на его работу и одобрительно крякнул:
— Крепко за топорище держишься! Есть в руках сила! Молодец! Только суетишься много. Смотри, как старый человек делать будет!
Поплевав на ладони, Ансем взялся за свой топорик. Но он не спешил рубить. Сначала побродил по лесу, приглядываясь к елкам, к березкам. Наметив два-три дерева высотой не более трех метров, он ловко, в несколько взмахов, свалил их наземь. Затем, передохнув, спокойно, даже как будто медленно, очистил стволы от сучьев, обрубил вершины, а уж потом заострил комли. Выбрал еще два-три дерева, срубил, раскряжевал, заострил…
Умело хозяйничал в тайге отец Тутьи, ничего не скажешь! Опунь невольно залюбовался его работой. Вот бы и самому так научиться!
— Я еще порублю, а вы колья на берег носите, — велел старик.
Поначалу колья показались Опуню совсем легкими. После топора эта работа была чем-то вроде отдыха. Но Ансем быстро углублялся в лес, расстояние до воды все увеличивалось, и парни почувствовали, что рубахи под малицами мокры от пота.
— Ничего, потерпите, скоро кончим, — подбодрил их старый Ансем. — Сотня кольев уже есть. Наверное хватит. Забирайте последние да пойдем чай пить.
— Ура! — крикнул Тикун.
— Рано радуешься, — пресек его Ансем. — Главное дело у нас впереди. Речку перегораживать, на замок ее запирать — вот тут мы посмотрим, на что вы годны, какие из вас работники!
— А что? — улыбнулся Опунь, вытирая влажный лоб. — И посмотрите, Ансем аки!
— Посмотрим, — хмыкнул старик.
6
После еды работа пошла веселее.
Колья погрузили на бударку и отчалили от берега. Выбрав место для будущего запора, установили первые колья, связав их вершинами так, чтобы получилась своеобразная крестовина, или, как назвал ее старик, — «козлина».
— Крепко стоит! — сказал, потрогав козлину руками, Опунь.
— Никакое течение такую не свалит, — улыбнулся Ансем. — Ставьте козлины поперек всего сора. Только осторожно, не упадите а воду.
Ребята распределили обязанности так: Тикун поддерживал бударку на месте, а Опунь с Карапом поочередно втыкали колья.
Поглощенный работой, Опунь не сразу заметил, как солнце уже коснулось лучами лиственничных вершин на острове Ём-Пухар. Ветер утих. От воды веяло свежестью и прохладой. Ставить запор они почти закончили, но главное было еще впереди: предстояло навесить «занавес».
— Таскайте из лодок кирпичные таши[11], — сказал Ансем. — А кто-нибудь пусть дерна нарубит.
Опунь тотчас схватился за лопату.
Скоро на берегу уже лежала кучка аккуратно выкопанных земляных кубов. Таши и дерн привязали к нижней подборе. Затем завесу перекинули поперек течения, и верхнюю подбору привязали к козлинам.
— Ф-ф-ф-у! — облегченно вздохнул Ансем, когда все было закончено. — Взнуздали речку!
Парни обрадовались, запрыгали на песке.
— Ладно, не шумите! — посмеиваясь, добродушно проворчал Ансем. — Еще не известно, какой улов возьмем. Рано скакать-то. Давайте пока повыше запора воткнем сетку, на уху наловим. На одном чае далеко не уедешь.
— Тикун, пойдем! — позвал друга Опунь, доставая из мешка сеть.
— Удачи вам, — напутствовал Ансем. — А мы с Карапом пока поглядим, что с собой в зимовье тащить. Подгребайте потом к стоянке.
Опунь направил колданку вдоль берега. Не успели воткнуть второй кол ставной двадцатипятиметровой сети, как в ней заиграли поплавками две больших черноспинных рыбины.
11
Таши — грузила для невода.