Страница 31 из 96
— Давай скорее, Таясь, на лед, к чистому месту. Как раз успеем. Пока вертолет будет садиться в Супвоше, сдавать и принимать почту — не меньше получаса пройдет. Успеем!
И Арсин с Таясь побежали к колданке, а вслед им донесся злобный голос Юхура:
— Бегите, бегите, все равно воровство свое не прикроете! Шибко ворованным-то не наедитесь!
Но Арсина эти слова никак уже не задели — не до Юхура было: надо было спешить делать дело — оленей спасать! Он закинул греби на уключины. Таясь села на кормовое весло, подруливать. Когда они вылезли на кромку льда и вытащили колданку, вертолет уже поднимался еле заметной точкой над синеющим на далеком берегу лесом.
— Бери платок, Таясь, маши! Бегай туда-сюда и маши. Не переставая маши! И кричи во весь голос…
А сам снял с себя малицу, вытащил из нее порядком заношенную сорочку и, схватив весло, отбежал от Таясь метров на двести ближе к середине реки, быстро привязал сорочку к веслу, приготовился давать вертолету знак.
Треща винтами, летающая машина приближалась к реке. Арсин широко размахивал наспех смастеренным флагом, поглядывая время от времени на Таясь. Да, летчики не могли их не заметить! Он вдруг увидел, что вертолет, еще далекий, в километре, наверное, от них, вдруг почему-то резко снизился у мыса Тушвош, и гул его, словно сеть, охватил всю окрестность. Вот зеленое брюхо винтокрылой птицы пронеслось над самой головой… Нет, не заметили…
Арсин, взмокший, отмотавший все руки, поставил весло на лед, «Да разве сядет он здесь? Мало ли кто пожелает ему махать…» — тоскливо подумал он и снова посмотрел на Таясь. Она по-прежнему трепала свой платок, махала, что есть силы.
— Перестань, — крикнул он ей устало. — Не видишь, что ли, улетают…
Он отвязал от весла сорочку, и едва успел напялить ее, как услышал крик жены:
— Смотри, Арсин! Повернул!
— Семь богов счастья! — закричал, радуясь как ребенок, Арсин. — Заметили нас. Слышишь, Таясь, заметили! Давай, беги ко мне!
И в этот момент, сквозь забивающий уши вертолетный гул, он услышал ее перепуганный вопль:
— Мув Аси! Турам Аси! Бог Земли! Владыка Неба! Пропали!
— Что случилось?! — повернулся он в ее сторону и сразу увидел, что — огромная змеистая трещина пролегла между ними. — К берегу, к берегу беги! — закричал Арсин; о себе он не подумал, он думал только о том, чтобы Таясь успела… — К лодке поближе!
Взглянув в сторону острова, Арсин только теперь понял, что пока они ждали вертолета, пока махали, началась сильная подвижка — их, вместе со льдом, несло за тальниковый мыс. На коренном берегу Малой Оби, у переката, уже наворачивало горы торосов, а полынья между ним и Таясь, протянувшаяся от берега до берега, словно по мановению волшебного идола Сяси Ими, все увеличивалась; ширина ее была теперь не менее броска аркана…
Вода, будто сказочный Менг-великан, с грохотом напирала на сопротивляющийся лед и гнала, гнала его вниз по течению. И вдруг он услышал через весь этот грохот, этот треск свист разрезающих воздух стальных лопастей; Арсин поднял голову и чуть не заплакал — вертолет завис прямо над ним, он снижался! Машина не стала касаться колесами льда — чья-то рука выкинула из открытой дверцы лестницу, а потом замахала, приглашая его к себе, наверх.
«Как лучше сделать? — лихорадочно думал Арены. — Передать через летчиков записку директору совхоза Косенко, а самому вылезти на острове? Или слетать в контору? Хотя слетать, конечно, может и Таясь». Он посмотрел в ее сторону — Таясь бежала что есть силы к краю на глазах расползающейся льдины…
Тут махавший ему человек в кожаной куртке и ушанке не выдержал, повис на лестнице, схватил Арсина за рукав, с силой рванул его вверх.
— Садись! — прокричал летчик, когда они оказались в вертолетном брюхе. — Сейчас и женщину подберем. Жена небось, да?
Еще не пришедший в себя Арсин только кивнул головой.
Таясь подобрали точно так же, выкинув лестницу, а когда дверца захлопнулась, человек в кожаной куртке спросил, крича Арсину в самое ухо:
— Куда вас довезти-то? Где высадить?
— Дело у меня важное есть, начальник. Шибко большое дело! — закричал ему в ухо и Арсин.
— Какое дело? Скорей говори!
— Стадо там… Олени погибают. Внизу остались, на острове, шибко плохо им.
— Понял, отец, понял. Чем тебе помочь?
— Да чем помочь! Бумагу вот надо нацарапать… А вы бы отвезли ее, а?
— Куда?
— В Горки. Директору Косенко.
— Знаем, знаем такого, летали по вашим стадам. Погоди, сейчас с командиром поговорю.
Человек в куртке недолго побыл в кабине, а выйдя оттуда, прокричал Арсину:
— Ты сам лететь с нами можешь? Есть кому за оленями присмотреть?
— Подожди, начальник, у жены узнаю, — Арсин наклонился к уху Таясь. — Летчики спрашивают: мы сами в совхоз поедем или бумагу пошлем?
— А лодка-то на льду, Арсин! — всплеснула она вдруг руками, как будто не в вертолете сидела, а в их избушке. — А лошадь с упряжкой?!
— Да ты что! Колданку несчастную пожалела?! — прокричал Арсин. — Руки целы пока, новую смастерю. И с лошадью ничего не будет. Директор, думаю, сам приедет оленей смотреть. Обязательно вертолет закажет, вот мы и…
— Ну, скорее, отец! — раздался голос летчика. — Время, время! Мы ведь только из-за ледохода к вам спустились, спасать вас…
— Едем, начальник! — прокричал Арсин. — Едем!
— Хорошо! — Летчик ушел в кабину, прихлопнув за собой дверцу.
Арсин почувствовал, как вертолет, напрягая могучие лопасти, взмыл вверх и, накренясь, повернул в ту сторону, где было селение Горки.
Он прильнул к иллюминатору и увидел внизу бескрайно разлившиеся забереги. Ледовый панцирь реки, расколовшийся, будто от удара гигантского молота на огромные глыбы, напирал на заросшие талом острова посредине реки, наворачивал на них высокие ледяные горы, долбил каменные перекаты за мысами.
Поздний ледоход, словно медвежья лапа, мял и чесал скулы реки, уносил с собой скопившийся за зиму на берегах мусор…
На Оби начался мощный, все сокрушающий на своем пути, ледоход…
Перевод А. Карлина.
РАННИЙ ЛЕДОСТАВ
1
Утром, после большой перемены, вместе с учительницей Анной Михайловной в класс неожиданно вошел председатель колхоза Ай-Ваня, а за ним следом и председатель сельсовета Ярасим. Ребята насторожились: столь высокие гости бывали в школе нечасто.
Ай-Ваня сдернул с головы неблюевую шапку с длинными ушами, поправил широкий военный ремень на линялой гимнастерке и, поставив поудобнее ногу с протезом, щекотнул указательным пальцем кончик носа — так он обычно начинал все свои речи.
— Большой разговор у меня к вам, ребята! — торжественно объявил Ай-Ваня. — Можно сказать — государственной важности. План у нас, ребятки, горит, вот она, штука какая. А с огнем ведь как? Туда дров только и подбрасывают. Вот и нам плану подбросили. Двести пятьдесят центнеров… Чуете?
Ребята зашевелились, заерзали на местах. Ведь у каждого из них отец или старший брат были рыбаками, и что такое двести пятьдесят центнеров сверх плана, да еще осенью, когда реки и озера вот-вот льдом закует, поселковые школьники, конечно «чуяли».
— Путина по открытой воде к концу подходит, — деловито продолжал Ай-Ваня. — Трудной она у нас нынче была, сами знаете…
— Знаем, знаем, — дружно отозвались семиклассники. — Вода большая стояла все лето…
— Ну, худо-бедно, а тысячу двести центнеров мы все же дали. Это вы тоже знаете. Однако, война, ребятки… Мало, ой как мало. Тысяча двести центнеров по нынешним временам… Еще нужно… Вот штука какая… Как и справимся… — Ай-Ваня опять пощекотал кончик носа. — Дела на воде, прямо скажу, туго идут. Мох на запоры гонит, течение шибко крутит… На сорах уже посрывало запоры… Не дай бог, здесь, подле поселка, последние рухнут, где тогда рыбку возьмем, а? — Ай-Ваня с надеждой посмотрел на притихших ребят.