Встречный огонь

Послышались чьи-то шаги. О, Володя Дамбаев явился. Сел на бревно и никак не может снять сапоги. То руками подергает, то носком под каблук норовит поддеть — ничего не получается.

Балбар быстро вскочил на ноги и подошел к нему:

— Давай помогу… Держись как следует. Эх, сапоги-то мокрые. Где это ты так? — Балбар изо всей силы потянул сначала один сапог, потом другой, сам чуть устоял на ногах. — С девушкой был, что ли?

— У тебя одно на уме. — Володя стал разматывать мокрые портянки.

— Ну, не с девушкой, так с женщиной, — опять попробовал пошутить Балбар. — Или это секрет?

— Секрет… — Володя усмехнулся. — Гунгар чуть трактор не утопил, завяз в болоте… А что касается женщин, то можешь быть спокоен. Чувствую, на кого намекаешь. Только по чужим следам я не хожу.

Они замолчали. Балбар отошел в сторону и бесшумно метнулся к дальнему костру, откуда еще недавно слышался женский говор.

Бутид-Ханда неподвижно сидела, уткнувшись подбородком в колени. Черные волосы ее рассыпались по спине и свисали с плеч до самой земли. «Купалась, наверное», — подумал Балбар. Он поискал глазами Дариму. Но как различить ее среди спящих женщин? Вон там, около телеги, кто-то свернулся клубочком, может, она? У костра ее нет. Балбар в нерешительности замер. Глупо будет, если сейчас, среди ночи, Дарима, увидев его, поднимет шум… И вообще к чему все это? Разве можно вернуть вчерашний день?..

Балбар поднес кулак к губам и тихо кашлянул. Бутид-Ханда вздрогнула и обернулась.

— Послушай, Бутид-Ханда, можно тебя на минутку? — заговорил он вполголоса.

Она не ответила. Тогда Балбар приблизился настолько, что она увидела, как блестят его зубы.

— Здравствуй, — проговорил он шепотом и сел рядом с ней.

Бутид-Ханда тряхнула головой и стала теребить кончики волос.

— Мы уже виделись, — заговорила она холодно. — Днем у тебя не хватило смелости поздороваться. Что тебе?

— Ну, вот еще… что за вопрос… — Балбар смутился: так она никогда с ним не разговаривала. Может быть, ей неловко перед женщинами? — Давай пройдемся. Я хочу тебе что-то сказать.

— Незачем мне идти…

«Вот ты какая стала, — Балбар пристукнул кулаком по траве. — Ломаешься… Года три назад сама бы за мной побежала, без приглашения».

— Выходит, я не имею права даже поговорить с тобой. Или как…

— Говори здесь, — не глядя на него, сказала Бутид-Ханда. — У нас с тобой не может быть секретов.

— И все-таки не хочется, чтобы кто-нибудь слышал, — ответил Балбар виноватым тоном. Все-таки он обидел эту женщину. Но у них ведь сын, и прошлое навсегда тоже не вычеркнешь из памяти. — Идем, прошу тебя…

Балбар взял ее за руку, и они поднялись вместе.

Бутид-Ханда собрала волосы в узел, повязалась платком, шагнула вслед за Балбаром.

Он остановился под ветвистой сосной и почувствовал, что не знает, о чем и как ему начать разговор. Чтобы не стоять молча, спросил, наконец:

— Ну, как живешь?

— Ничего, хорошо живу.

Бутид-Ханда прислонилась спиной к стволу сосны, а Балбар, стоя напротив, держался за ветку, словно боялся упасть.

— Как растет сын? Сколько ему?

— Зачем тебе это? — сердито спросила Бутид-Ханда.

— Разве я не могу узнать?

— Это тебя не касается.

«Ого, как разговаривает, видно, есть у нее кто-то, что так осмелела», — подумал Балбар и сказал:

— Я тебя не затем позвал, чтобы ссориться. Что ты кипятишься?

Бутид-Ханда опустила голову. Сколько слез она пролила, когда Балбар от нее отвернулся! Ночью плакала, днем пела песни. Больше всего не хотелось ей перед людьми показаться несчастной. А когда с Балбаром случилась беда, стыдно было людям в глаза глядеть, как будто и она была причастна к его позору. За два года Бутид-Ханда написала ему несколько писем, но ни одно из них не отправила. И вот встретились…

— Я ненавижу тебя. — Она подняла голову, хотела что-то добавить, но Балбар опередил ее.

— Прости меня. Если можешь, прости… — Он шагнул к ней вплотную и хотел обнять, но Бутид-Ханда резко его оттолкнула. Он перехватил ее руки и крепко сжал.

— Отпусти, слышишь? — сказала она гневно.

— Я же ничего плохого не делаю. Боишься меня? Да, конечно… В тюрьме ведь сидел! Но в жизни еще не то бывает, Бутид. Ты не бойся, не бойся. — Он жарко задышал ей в лицо.

— Уйди! Не заламывай мне руки, мне больно, — в голосе Бутид-Ханды зазвенели слезы. — Я вижу, ты меня и за человека не считаешь. Да пусти же! А-а!..

Балбар разжал руки:

— Дура…

— Ну, конечно, дура… — Коротко размахнувшись, Бутид-Ханда ударила его по щеке. — Это тебе за все!

Балбар схватился за щеку, повернулся, чтобы уйти, и увидел Володю Дамбаева. Тот был босиком и в нижней рубашке — спать уже, наверное, лег.

— Что случилось? Почему ты кричишь, Бутид? — спросил он встревоженно.

— Ничего особенного. Разговариваем с ней. Это наше дело… — ответил безразлично Балбар.

— Разве он может по-человечески разговаривать? Руку чуть не сломал. — Бутид-Ханда оторвалась от ствола. Скрестив на груди руки, она, не оглядываясь, пошла к костру. Плечи ее мелко вздрагивали.

— Эх ты… — Володя смерил Балбара презрительным взглядом и сжал пудовые кулаки. Еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на Балбара, сквозь зубы сказал: — Не с того конца начинаешь…

— А ты с какого начал? Заступник… Она твоя подружка, что ли?

Не ответив, Володя зашагал прочь.

Балбар оттянул сосновую ветку и резко отпустил ее. Шумно покачиваясь, ветка остановилась на своем месте.

Приниженный, ссутулив плечи, Балбар поплелся к своему костру, чувствуя, как его наполняет злость и отвращение к себе.

13

Бутид-Ханда все не могла успокоиться. Хорошо, что Володя не видит в темноте ее полыхающих щек.

— Ты зря пошла с ним.

— Разве я знала, что так будет? Думала, может, у него дело какое… Если бы не ты… Спасибо тебе…

— Ну, вот еще… Ты, кажется, плачешь? Не надо, перестань. Забудь об этом. — Володя успокаивал Бутид-Ханду и злился на нее: все могло быть по-другому, думал он, люди сами портят себе жизнь.

— Посиди со мной немного, — попросила Бутид-Ханда.

Костер почти догорел. Стало уже по-ночному холодно. Володя поежился и застегнул ворот рубахи.

— Ну что ж, давай посидим, — проговорил он вполголоса и опустился на траву, подминая под себя босые ноги. — Мы, кажется, никогда не сидели с тобой вдвоем, верно?

— Верно, — отозвалась Бутид-Ханда и сама себе улыбнулась.

Будто почувствовав ее усмешку, рассмеялся Володя.

— Помнишь, Бутид, как я тебе письмо написал?

— Конечно, помню. Оно до сих пор у меня хранится.

— Зачем?

— Ну, как же. Первое письмо от мужчины. — Бутид-Ханда повеселела.

— Но первый, кого ты обняла, был не я! — с шутливым укором сказал Володя. — И вообще ты ведь не любила меня, потому и не ответила. И правильно сделала.

Бутид-Ханда вздохнула и поворошила головешки в костре. Снова вспыхнуло пламя, осветив ненадолго задумчивые лица сидящих.

— Ладно, я пойду, и ты отдыхай… Завтра нужно чуть свет вставать. — Володя поднялся.

Встала и Бутид-Ханда.

— Пойду к поварихам. Не хочется здесь оставаться. — Она взяла в охапку свою постель, посмотрела в Володино лицо: — Говорят, ты женишься… на той учительнице из Бохана… Это правда? — И, не дождавшись ответа, задумчиво сказала: — Так хочется пожелать тебе счастья, Володя…

— Ну, об этом еще рано… Спокойной ночи. — Ступив на тропу, он быстро исчез в темноте, только белым пятном недолго мелькала его рубашка. Бутид-Ханда с грустью проводила Володю глазами.

14

По низинам и лесным прогалинам расползся туман. Солнца еще не было видно, оно пряталось где-то за горой Хулэрэгтой, но степь проснулась. На траве светились капли росы. Если бы не роса, которой степь умывается по утрам, жесткие травы совсем бы скрутило зноем и выжгло.

Костры за ночь погасли, прогоревшие ветки белеют словно кости, тронешь — рассыпаются в пепел.