Встречный огонь

Вдруг Балбара кольнул звонкий знакомый смех. Он оглянулся и увидел за кустами Бутид-Ханду. Она работала в паре с Евсеем Даниловичем. Парторг, наверное, рассказывал ей что-то веселое, а она, опустив руки, не отрываясь смотрела на него. Балбару стало не по себе. Он резко потянул пилу, и она, заскрежетав, остановилась.

— Эй, работяги? Пошевеливайтесь, что-то вы от нас отстаете! — услышали они бодрый голос Евсея Даниловича.

— Поспешишь — людей насмешишь, — буркнул Балбар, поглядев в его сторону. Он увидел, как ловко орудует пилой Бутид-Ханда, а подол ее легкого платья пузырится от ветра. — Ты хорошо знаешь Бутид-Ханду? — вдруг спросил Балбар.

— Как же не знать? Живем в одном улусе… Давай еще вон то дерево распилим.

— Постой… Есть у нее кто-нибудь?

Галан покачал головой.

— Кто возьмет женщину с ребенком? — проговорил он степенно и опять взялся за ручку пилы.

— Вон что… А ты видел ее сына?

— Каждый день вижу. Славный парнишка. И смешной. Я у него спросил как-то: «Бадарма, почему ты толстый?» А он отвечает: «Это я картошки наелся».

— Не знаешь, кто его отец? — Балбар испытующе посмотрел на парня.

— Нет. У ребенка, что ли, спрашивать? А, мерзавец какой-нибудь, — заключил Галан. — Давай работать, а то вон трактор подходит…

День незаметно уходил. Сквозь дым, поднявшийся над лесом, уже неярко светило расплывшееся красное солнце. Почуяв прохладу, в воздухе дрожащими столбиками повисла мошкара. Балбар с трудом натянул рубашку на обгоревшую спину и прилег на траве. Сейчас все соберутся ужинать, но ему не хочется к людям. Неприятно встречаться с парторгом, больно видеть улыбку Даримы, его заранее злит укоряющий взгляд Бутид-Ханды. Но идти надо, может, это единственный случай встретиться и поговорить с Даримой — ведь председатель уехал…

11

Зыбкое пламя костров освещало молчаливый бор, выхватывая из темноты стволы деревьев, на которых, словно огромные бабочки, плясали желтые блики огня.

В тишине у потрескивающих костров сидели усталые люди в наброшенных на плечи куртках и пиджаках. К вечеру стало прохладно. Ужинали молча. Лишь изредка чья-то шутка оживляла лица или сосед бросал соседу какое-нибудь слово. Потом, когда все напьются горячего чаю и немного отпустит усталость, люди заговорят, и будет веселей. Но сейчас и они и темный бор будто к чему-то прислушиваются.

Балбар сидел, прикрыв ладонью глаза. Есть ему не хотелось, и он протянул своему напарнику кусок сыра и вареные яйца, прихваченные из дома.

— Да я картошки с мясом наелся. Поварихи уж постарались… — сказал Галан.

— Бери, бери. Тебе сегодня за троих полагается. — Балбар отщипнул кусочек от сыра и стал медленно жевать.

Кто-то из девушек громко рассмеялся, и Балбар невольно взглянул в ту сторону. Дарима сидела среди женщин. Балбар посмотрел на нее долгим пристальным взглядом, но Дарима не почувствовала этот взгляд, видно, очень была увлечена разговором.

— Послушай-ка, Галан, — сказал Балбар, поднимаясь, — пойдем со мной.

— Куда это?

Балбар кивнул в темноту. Парень нехотя двинулся вслед за Балбаром.

Они немного отошли от костров и сразу же окунулись в непроглядную тьму. Галан шагал, высоко поднимая ноги. Глаза еще ничего не различали в темноте, и он вытянул вперед руки, чтобы не наткнуться на ветки.

— Ты куда ведешь меня, Балбар?

Тот негромко ответил из темноты:

— Сейчас поднимемся вверх по тропинке. В позапрошлом году я заготовил там лес на новую избу. Надо поглядеть. Это близко, не больше километра.

— Может, подождем, когда луна взойдет? — Галан оглянулся на костры.

— Боишься, что ли?

— Да ничего я не боюсь. Иду, как слепой… Звезды тусклые какие-то, не светят.

— Пойдем, Галан. Сейчас привыкнешь.

Парень не стал возражать, но сильно разозлился на Балбара. Неужели для того, чтобы узнать, целы ли бревна, нужно именно сейчас идти в лес? Галан сжал кулаки, словно ему предстояло драться.

Балбар перепрыгивал через валежины, быстро пригибал голову под ветвями, словно каждый куст ему был дом родной. Галан еле поспевал за ним, хотя уже хорошо ориентировался в темноте. Балбар на ходу обернулся:

— Бутид-Ханда, значит, в колхозе работает?

— Конечно. — Галан удивился: что это он интересуется Бутид-Хандой? О Дариме ни разу не спросил, а ведь люди говорили, будто у них была любовь. И добавил: — Бутид-Ханда на курсах училась.

— Смотри-ка…

— Работает хорошо. Активистка. Когда Бутид-Ханда на собраниях выступает, обязательно скажет что-то дельное. А как поет! Вот голос!

Балбар неопределенно хмыкнул и остановился.

— Ты не видел, может, она с кем из парней путается?

Галан рассмеялся.

— Ты чего? — нахмурился Балбар.

— Ты ж недавно спрашивал об этом, забыл, что ли? — И отрезал: — Не знаю, я ее не пасу.

— Не сердись. Это я так спросил, — Балбар усмехнулся и замолк.

Едва они достигли вершины Хулэрэгты, как тут же выплыла и остановилась на небе луна. Рыжеватый ее свет разлился между соснами. Теперь можно было разглядеть и тропу, и деревья, и их длинные тени, упавшие на светлую песчаную площадку, где лежали сложенные в штабель бревна. Балбар устремился вперед, не обращая внимания на шум в кустах, но спутник его насторожился. Где-то совсем близко с коротким блеянием промелькнула дикая коза и скрылась. Размахивая перед собой палкой, Галан свистнул ей вслед и еще постоял с минуту, преодолевая испуг.

— Иди-ка сюда! — крикнул Балбар. Он сидел на куче бревен у самого края площадки. — Вот нашел, видишь? Моя работа, — Балбар похлопал рукой по бревну. — Сам заготовлял на новую избу. Думал, может, и нет их, а они вот…

Галан деловито постучал по бревнам палкой:

— Те, что сверху лежат, просохли, а вот эти, внизу, пожалуй, отсырели. Да и жуки-короеды, наверно, работают вовсю… Придется разбросать для просушки, — заключил он и шагнул в сторону: — Где-то тут лес для нового клуба заготовили… А, вот он, видишь?

— Вижу, вижу… — сказал Балбар и поднялся. — Идем. Мне надо было увидеть, что мои бревна целы.

— А куда они денутся?

— Мало ли куда. Меня-то дома не было. Могли растащить.

— Ерунда. Воров у нас нет… — сказал Галан и прикусил губу.

Балбар промолчал.

12

Вернулись они, когда луна поднялась уже высоко и под ее сиянием табор с догорающими кострами выглядел сказочно незнакомым. Около костров было тихо. Кто лежал к огню спиной, кто грел ноги. Евсей Данилович и Бальжинима со стариками еще допивали чай. В мужской басовитый говор изредка вплетались высокие женские голоса.

Услышав шаги, Евсей Данилович поднял голову:

— Это вы, ребята? Чего бродите ночью?

Галан чуть задержался, чтобы поговорить с парторгом, а Балбар, не останавливаясь, прошел к своему костру. Скоро вернулся и Галан.

— А Володи нет. — Балбар огляделся.

У костра на бревне стояла Володина кружка и рядом сумка с продуктами.

— Ну что, спать будем? — спросил Галан, развязывая свой походный мешок. Он устал за день, а тут еще этот поход на гору. — Возьми платок, голову завяжи. А то комары заедят.

— Да что я, баба, что ли, — отмахнулся Балбар. — Как хочешь…

Они постелили старую козью доху на траве и легли рядом, укрывшись телогрейкой. Галан сладко зевнул и умолк. По степи бродят лошади, где-то совсем близко гремит ботало. Балбар смотрит на небо. Сколько звезд! Холодные, как льдинки. Неужели там, наверху, тоже есть жизнь?! Может быть, оттуда кто-нибудь смотрит на землю так же, как Балбар на небо? Странно, что земля тоже светится. Не так, конечно, как луна, и все-таки, говорят, светится. Почему? Моря и океаны излучают свет? Говорят, что поверхность луны темная. Отчего это? Спросить бы Галана, небось знает. Но спрашивать неловко. Еще посмеется: неуч! «Да и в самом деле неуч, — думает с досадой Балбар. — Если бы учился, не хуже Володи Дамбаева был бы сейчас…» Балбар приподнял голову. Володи все нет. Уж не там ли он, среди женщин, откуда время от времени доносится короткий смех? Рядом посапывает Галан. Над ухом противно гнусят комары. Со стороны костра долетел веселый голос Евсея Даниловича, и в Балбаре опять вспыхнула злоба. Он укрылся с головой, но уснуть не смог. Тоскливо звякнуло ботало. Балбар откинул телогрейку и сел, обхватив руками голову. На душе было неспокойно и одиноко, словно только он единственный остался под этой луной. Позвякивание ботала и лошадиных пут вызвало в памяти Балбара другие ночи. Разве забудешь, как Дарима гладила его голову, как он целовал ее и она отзывалась на его поцелуи. Ведь было же это, было! А теперь… От мысли, что Дарима рядом и не хочет видеть его, сердце гулко забилось в груди.