Страница 43 из 89
— Здорово! — восхищенно кричит Петя.
Сколько спокойной уверенности в словах и делах бригадира. Уж он-то знает, что оленевод должен быть готов ко всему.
Разыгралась, допустим, в пути пурга, а олени твоей упряжки выбились из сил… Правда, олень животное выносливое, надежное. Но если все-таки он откажется идти или упадет, а кругом беснуется вьюга? Надо запрягать другого. И пастух ищет замену уставшему. Опытный глаз выискивает в стаде самого нужного сейчас оленя. А тот уже учуял, что его хотят поймать, и внимательно следит за каждым движением человека. Тут никак нельзя мешкать. Выручай, верный друг маут!
А бывает и так. Отколется часть стада или нападут волки, и тоже приходится срочно менять своего уставшего верхового. Нужный тебе олень ходит неподалеку, но к нему никак не подойти, даже солью не подманишь. И снова рука оленевода тянется к мауту.
Пастух, плохо владеющий арканом, — несчастный человек. У такого обычно и характер портится. Человек становится злым, раздражительным. Злятся на себя, на свою нерасторопность, а больше всего, конечно, на оленя! В такой момент может резко измениться его отношение к оленю. Пастух-неумеха уже не понимает и не бережет прекрасное животное. Сначала он под всякими предлогами отказывается пасти стадо. А потом вовсе убегает подальше от забот бригады и где-нибудь на стороне ищет легкую жизнь.
Отец Апоки частенько вспоминает разных случайных в своей жизни людей, которые прятались от привычной эвену трудной работы. Такие в бригаде Чиктикана не приживались.
«Какими будут стада после нас? Кто будет пасти их, растить молодняк, отыскивать новые пастбища? Сумеет ли молодежь сохранить верность делу дедов и отцов? — часто спрашивает себя Чиктикан. — Кто они, будущие оленеводы, зоотехники, ветеринары? — И сам себе отвечает: — Да наши дети! Кто же еще!»
Потому и возится Чиктикан всякую свободную минуту с товарищами своего сына.
— Выше нос, ребята! Не расстраивайтесь! — подбадривает отец Апоки. — Время у вас еще есть, только зря его не теряйте! Главное соревнование мы устроим в конце августа, перед вашим отъездом в школу. Победителю я подарю свой маут!
Стемнело. Стадо наконец улеглось, успокоилось.
Оленеводы собрались в чуме бригадира. Мальчики тоже здесь.
— Однако дожди пойдут скоро, все кости ноют, — ворчит дед Кооча.
— Это худо, оленей растеряем, — забеспокоился Николай. Он в бригаде первый год.
— А ты раньше времени не поднимай панику, — резко останавливает его Чино.
— Что будем делать? — обращается к товарищам Чиктикан.
Те некоторое время отмалчиваются, посапывая трубками.
По чуму плывет сизый табачный дым.
— Надо быстрее на хорошее место перекочевать, — подает голос Мэник.
— А я думаю, надо здесь постоять, — говорит Чино. Он чувствует, что его слова не очень-то одобряют. Многие думают о новой кочевке, хотят успеть до дождей. Но ведь только вчера сюда пришли. Надо же и оленям отдышаться, и самому отдохнуть, а то все время в седлах…
— Прежде чем переезжать, надо все изгороди починить, — снова вмешивается Николай.
— Верно, — соглашается бригадир.
— Значит, надо ехать да ремонтировать, — миролюбиво продолжает мысль Чиктикана Мэник.
— Так и порешим, — заключает отец Апоки.
— А ехать с ночевкой?
— Конечно. Иначе не успеть.
— Изгородь-кораль кое-где обвалилась. За день не управиться, — дед Кооча хорошо знает, как быстро разрушается кораль на горных речках.
— А кто поедет? Кому-то надо пасти стадо, кому-то искать отколовшихся вчера оленей, — продолжает ворчать Николай, будто бригада занимается этим в первый раз.
— Мэник, ты не хочешь поехать? — спрашивает бригадир.
— Хорошо. Только с кем?
— Мы поедем, ама[12], мы, — Апока умоляющее смотрит на отца.
Отец сразу соглашается, он и не сомневался, что мальчишки напросятся.
— Поезжайте. Бери Петю и Юру. Да не забудьте, от хорошей изгороди зависит сохранность стада. Сами знаете, терять оленей нам никак нельзя.
— Ну что ж, — смеется Мэник, — с такой командой я не пропаду!
…Пока собрались, пока доехали — прошел день.
Палатку Мэник поставил на берегу, в тополиной роще. Юра сбегал за водой для чая.
Петя крутился в тальниках. Там что-то хрустело, ломалось. Это он собирал хворост.
Апока обложил камнями место для костра, чтобы огонь не перекинулся на траву. Ножом настругал щепок и подпалил их. В нос ударил сладко-горький дымок. Маленькое пламя нехотя разрасталось.
Повесили чайник. Мэник подготовил все для шашлыка.
А пока нагорит уголь, решили осмотреть изгородь-кораль.
Довольно широкая река обмелела. Просыпается она раза два в год — весной после таяния снегов и летом после обильных дождей. Тогда ее не узнать, вода подходит к лесу.
Сейчас река безобидная. Можно закатать штаны и перейти на другой берег. Оба берега густо заросли лесом. Он взбегает на крутые склоны, которые тянутся на десятки километров, — гряда за грядой, сжимая реку.
У подножий, в тени уже должны появиться грибы. Вот когда оленей не остановишь! Уходят вниз по реке, туда, где гуще лес, где больше грибов. Если реку в этом месте не перегородишь, можно упустить все стадо. Поэтому оленеводы каждый год проверяют — надежен ли кораль. Тянется он в обе стороны от русла реки, пересекает лес, поднимаясь выше и выше в горы, пока не упрется обоими концами в голые скалы. Там олень не пройдет, там неприступной массой сгрудились каменные завалы. А их преодолеет разве только снежный баран.
За год изгородь во многих местах сломалась. На отдельных участках ветром на нее повалило деревья. Работы предстояло много.
Мэник с сочувствием посмотрел на своих помощников.
Угля в костре было достаточно. Можно готовить шашлык.
Пока он жарился, напились чаю.
Вкусный получился ужин. Ребята позже не раз его вспомнят…
…Полдня в окрестных горах перекатывалось звонкое эхо. Мэник срубал тонкие деревья для жердей. Мальчики обрубали на них сучья. Жерди подтаскивали к поломанным участкам изгороди. Сучья аккуратно складывали в кучу. Захламлять лес нельзя.
Мэник ловко укрепляет жерди, выправляет покосившиеся столбы, непрочные жерди заменяет новыми. Шаг за шагом, метр за метром взбирается бригада ремонтников в гору. А за ними тянется подновленный стройный кораль.
Работа нелегкая, но ребята не жалуются. Правда, чем выше поднимались, тем лес становится реже, деревья ниже и тоньше, на жерди такие не годятся. Теперь жерди приходится брать у подножия склона и втаскивать на гору.
Труднее всего приходилось Юре. Апока старался как-то подсобить ему, оставлял парнишке тонкий конец жерди, а сам брался за комель. Петя — парень крепкий и средние жерди старался тащить один.
Склон зарос желтовато-белым ягелем, под ним — лед. Скользко. Ребята то и дело падают. Их лица и руки давно исцарапаны. Но мальчишки не унывают.
Чтобы не очень уставать, весь путь в гору разделили на участки по сто шагов. И отдыхали только на этих отметках, не позволяя себе расслабляться. Посидят три минутки, молча вытрут ладонями пот с раскрасневшихся лиц и тащат дальше.
А Мэник готовит внизу новую партию жердей…
Юрка натер руки. «Плохо ему без рукавиц-то», — соображает Апока. Снимает свои брезентовые:
— Бери!
Юрка берет, надевает. Рукавицы ему велики. Но что же поделаешь. Мальчик давно понял, что зря не послушал вчера отца, когда тот велел взять рукавицы. Теперь из-за его, Юркиной, глупости достается Апоке.
Как приятно скинуть наверху ношу и присесть. Видно отсюда далеко-далеко. На перекатах река серебрится, на спокойных участках отливает в солнечном мареве золотом. У берегов толпится сплошная зелень тальников. За ними — широкая полоса нарядных тополей. А дальше — царство лиственницы. На горизонте горы стояли в голубой дымке, и казалось, что в них обязательно должна быть тайна.
12
Ама — отец.